«Музыка!» — вот, что забыл. Выбираю песни из той же области — мелодичные, романтичные, о любви… Включаю не громко, чтобы лишь разбавить звучанием атмосферу.

И жду Настю.

Она приходит вовремя, как договаривались ровно в семь вечера. Неуверенный стук в дверь известил о приходе. Быстро открываю. Терзаем друг друга взглядом, желая приблизиться и почувствовать любимого человека. Но продолжаем смотреть и не двигаться.

Проходит не меньше минуты. Первым не выдерживаю я: тяну на себя, прижимаю к стене своим телом, заведя руки над головой, и целую сладкие губы. Мечтаю продолжить, хочу ее, но не сейчас…

— Привет, — шепчу в губы.

— Привет. Как ты? — интересуется, голос возбужденно дрожит, а глаза взволнованно бегают.

— Без тебя угасаю и медленно погибаю… — в интонацию вкладываю как можно больше грусти и обреченности. Мне, действительно, плохо без нее. Не представляю дальнейшей жизни, она заполнила собой все аспекты. За эти сто дней стала близкой, родной, бесконечно любимой… В моих планах склонить ее к другому решению и вернуться.

— Матвей… не переигрывай… — улыбается и не пытается освободить свои запястья, которые по-прежнему удерживаю.

— А ты, значит, рада, что избавилась от меня? — улыбаюсь в ответ, хочу откровенности — услышать, как скучала и как мучилась бессонницей, не в состоянии уснуть без моих объятий.

— Ты же знаешь… — выгибается, теснее прижимаясь. — Люблю тебя… И все теряет значение, когда не рядом…

— Тогда… вернись? — аккуратно намекаю, что оценил решимость, с которой она покинула квартиру.

— Я с тобой не расставалась…

Почему-то возникает ощущение, будто в ее словах звучит скрытый смысл? Но не стану пока доставать вопросами, желая узнать мысли. У нас романтический ужин. Пусть все идет по порядку.

— Присядем? — приглашаю к столу, отодвигая для нее стул.

— Ты ухаживаешь за мной… Так необычно.

«Это только начало» — думаю про себя. Затем беру цветы и дарю их, рассчитывая на нужную реакцию. Первый раз все-таки!

— Матвей… ромашки… какие красивые… — она вдыхает цветочный аромат, и, кажется, готова пустить слезу. Пришлось немало времени потратить на поиски этих огромных ромашек, но именно они ассоциировались с нежной красотой Насти.

«А машине не обрадовалась вовсе…» — нет меркантильности и корысти в ней. Искренняя, открытая… Моя…

— Это еще не все… — волнуюсь, как юнец. Тянуть больше не могу, хотя планировал на конец вечера отложить, подержать в напряжении обоих, но самого разорвет от эмоций.

Встаю на одно колено перед ней, развернув на стуле к себе.

— Не знаю, как это делают… — начинаю говорить, по моей фразе догадаться не сложно, что собираюсь произнести.

— Матвей… — ее глаза моментально увлажнились. Цветы отложила в сторону.

— Только не перебивай, — с трудом подбираю слова, и мысли путаются. — Я… э… Должен был раньше сказать это…

Настя теребит край юбки, грудь вздымается от частого дыхания, а щеки раскраснелись. И волнуется не меньше.

— В общем… — достаю коробочку, открывая ее, где лежит кольцо с крупным бриллиантом. — Выйдешь за меня?

Она ждала предложения — теперь вижу это. И подобно мне растерялась. Смотрит на кольцо, не может вымолвить ни слова.

— Насть? — касаюсь ее лица.

Поднимает глаза на меня, нервно сглатывает.

— Да или нет?

Молчит, качает головой, крепко обнимает и… плачет…Такая реакция не совсем понятна. Избыток эмоций… Но что стоит за этим? Уже боюсь услышать ответ.

— Скажи что-нибудь, — перебираю ее волосы.

— Да… — шепчет в ухо.

У меня вырывается облегченный выход. Всего минута, а переживаний хватило… Отстраняюсь, чтобы, наконец, надеть кольцо на тонкий пальчик — оно село идеально.

— Ты сумасшедший… — она вытирает слезы и приближает руку к глазам, разглядывая произведение ювелирного искусства, единственное в своем роде, из частной коллекции. — Оно дорогущее.

— Для тебя ничего не жалко.

Играет приятная мелодия, и думаю, потанцевать — это мы тоже не делали прежде.

Встаю с колен. Протягиваю ладонь в приглашающем жесте. С наслаждением обнимаю Конфетку. От нее так вкусно пахнет, что голова плывет…

— Слушай, я, наверное, все неправильно делаю, не в том порядке…

— О чем ты? — Настя откидывает голову назад, придерживаю ее затылок. И не могу устоять — целую шею, местами посасывая бархатную кожу.

— У нас ужин стынет, — заглядываю в глаза. — А я так хочу тебя… нет сил терпеть… Вот, о чем.

— Раньше тебе не требовалось разрешения, — она расстегивает мою рубашку, тянется к молнии брюк…

И больше мне не нужно подтверждений обоюдного желания. Пробираюсь руками под юбку, сжимая любимую попку. Впиваюсь жадно в пухлый рот, с которого срывается восторженный стон.

Настины пальчики сжимают мою возбужденную плоть через ткань. Потом разрывает поцелуй и опускается передо мной. Хватаюсь рукой за спинку стоящего рядом стула, когда спускает боксеры, а губы с языком искусно скользят по мне… Прикрываю блаженно глаза.

«Моя волшебница…» — хочу продолжения. Поднимаю с колен и веду к дивану. Скидываю с себя одежду. Нетерпеливо раздеваю Настю, покрывая красивое тело жаркими поцелуями. Уделяю особое внимание груди, которая стала, будто полнее и чувствительнее, каждое касание моих губ и рук вызывает ее непрерывный стон. Извивается змеей подо мной, трется влажными складочками об меня, обхватив торс ногами.

Резко вторгаюсь. Всего лишь несколько движений и она дрожит, охваченная накрывшим оргазмом… Гладит мои плечи, а острыми ноготками царапает кожу. Проникаю глубже, хочу больше ее стонов и удовольствия. Глотаю собственное имя, что срывается с губ, когда целую и ритмично вхожу…

Отсутствие презерватива больше не заботит, стремительно приближаюсь и кончаю в нее. Она снова протяжно стонет от наслаждения, интенсивно сжимаясь вокруг меня… Все, до последней капли попадает внутрь.

«Если ты не беременна, то обязательно будешь. Скоро, очень скоро».


Глава 20. Нам не понять друг друга…


Настя


Я так проголодалась… Растущий пузожитель тоже требовал еды. И так приятно, что нас кормил папочка, усадив к себе на колени. А мысль, что он не знает о беременности — вызывала улыбку, словно обладаю особым даром.

— Ммм… Как вкусно… Твой шеф-повар творит кулинарные шедевры.

— Он итальянец, знает толк в средиземноморской кухне, — пояснил Матвей и отодвинул пустую тарелку в сторону. — Ты должна лучше питаться.

От этого заявления чуть не подавилась, дожевывая рыбу. Неужели, догадался? Понял все, вспомнив о моем цикле и «месячных», которых не было больше месяца.

Посмотрела на него.

— Сильно похудела, — продолжает, бережно обвивая мою талию руками.

«Он о весе, а не ребенке» — выдохнула, ведь пока не собиралась говорить о своем положении. Как только устроюсь на работу — обязательно скажу.

— Я хорошо ем, стараюсь поправиться, но никак не удается…

— Шампанского? — протягивает бокал.

«Не хочу, нельзя, не буду…» — думаю про себя. Все-таки не покидает ощущение, будто знает о беременности, и, предлагая алкоголь, проверяет, стану ли употреблять. Что ж, подыграю.

Делаю вид, что пью. На самом деле, напиток лишь касается губ, оставляя сладкий вкус. Ставлю бокал обратно на стол и слезаю с коленей Матвея, желая одеться. Надо уходить.

— Ты куда? — он встает следом.

— Мне пора…

— То есть? — разворачивает к себе лицом, ухватив за локоть.

— Уже поздно, и устала.

— Настя, я не об этом… Думал… Черт…

Отстраняется, расстроено выдохнув. И тоже одевается.

«Думал, вернемся в его квартиру вместе?»

— Матвей… — касаюсь спины. Не к месту приходят мысли: «как потрясающе он сложён». И любуюсь им.

— От своих планов отказываться не собираешься, значит? — смотрит с укором.

— Только не начинай…

— Насть… — надвигается на меня, пока не зажимает в углу, нависая глыбой. — Может, хватит сопротивляться?

— Не надо. Мы опять поругаемся. Утомило уже… — слегка отталкиваю, но он не отходит, лишь опирается руками о стену.

— Конечно, поругаемся. Ты же не соглашаешься со мной! — повышает резко голос, а я вздрагиваю.

— Ну, почему все должно быть, по-твоему? Мое мнение вообще важно? Сначала даешь выбор и тут же хочешь лишить. Что тебя не устраивает?

— Не зли меня… — тихо, но угрожающе сказал.

Я знаю, чем все закончится. Уложит на диван, станет долго и убедительно доказывать, как не права, желая склонить к нужному для него решению. Не дожидаясь этого, ловко пролезаю под его рукой. И схватив свою сумочку, выбегаю из кабинета. Эффект неожиданности сработал. Матвей не успел среагировать и остановить.

И в отличие от меня, он не полностью оделся. Из открытой двери слышится возня вперемешку с громкой руганью.

— Настя! — чуть ли не рычит от гнева. Ну, вот, добилась, называется…

Оборачиваюсь назад. Уверенными шагами идет за мной.

Возле ресторана стоят такси. Сажусь в первую попавшуюся машину и прошу ехать, вернее — срываюсь на крик, назвав адрес. Водитель бросает короткий взгляд, и, не задавая ненужных вопросов, стартует.

Любимый почти приблизился, но авто быстрее. Выглядываю в окно. Встречаюсь с ним глазами, которые просят: «останься…». От этой невысказанной фразы, в груди защемило. Почему мы мучаем друг друга?

Немногочисленные прохожие косятся на растрепанный и взъерошенный вид Матвея — босой, с расстегнутой рубашкой, а он никого не замечает, продолжая смотреть вслед. Через несколько минут приходит сообщение: «только попробуй завтра не прийти, из-под земли достану!». Сначала хотела проигнорировать, но подумав, отправляю в ответ: «не сердись… люблю тебя».