— Аднан мертв, Альшита. Он погиб. Его тело надо отвезти в Каир.

Он объяснял мне очень терпеливо как маленькому ребенку. А мне не надо было объяснять. Я не хотела его слушать. Пусть он замолчит. Я даже зажимала руками уши. Чтобы не слышать, и отчаянно пыталась вырваться. Наверное, я сошла с ума. Потому что я себя не осознавала, я только испытывала мучительную боль и непонимание.

Рифат сильно сжал мои плечи и тряхнул меня.

— Я обещаю, что дам тебе время попрощаться.

— Это бред… все, что ты говоришь, бред. Джабира его вылечит. Она сможет. Неси его в пещеру.

— Там нечего нести. Там куски. Одни куски, Альшита… пойми. Нет его больше.

Куски чего? Моего сердца? Я так и чувствовала, что там лежат окровавленные куски меня самой. Мне хотелось заорать, но я не могла. Я онемела. Хотелось куда-то бежать, но ноги не слушались меня. Я только смотрела на то покрывало и дрожала всем телом.

* * *

— Я видела много горя на своем веку… видела, как матери теряют своих детей, мужья — жен и жены — мужей. Но я никогда не видела, чтобы боль мгновенно сделала из человека живого мертвеца. — очень тихо сказала Джабира и подала Рифату чашку с крепким чаем.

— Она вцепилась в этот ящик и сидит там, глядя в одну точку. А нам скоро в дорогу. У меня нет сил подойти туда и отнять его у нее. Я в глаза ей смотреть не могу…

— Там давно слишком тихо. Попробуй просто зайти и отнять ящик. У тебя нет выбора. Солнце превратит останки в нечто непотребное.

Она смотрела на языки пламени, пока изнутри пещеры доносились мольбы не забирать, такие отчаянные, что ей захотелось обжечь собственные ладони, чтобы не слышать, а потом стоны и шепот на другом языке, всхлипывания и снова мольбы.

Рифат вынес ящик и, выдохнув, поставил на песок. Он весь покрылся каплями пота и, казалось, был белым как мел.

— Спрячь ее до моего приезда. Уведи отсюда в твою вторую пещеру высоко на гору. Я найду вас.

Когда отряд скрылся в предутреннем тумане, осевшем после бури хлопьями над сырым песком, Джабира снова посмотрела на костер. Вот и пришла боль. Страшная, дикая и беспощадная. У счастья всегда слишком короткий срок.

А потом словно подскочила и зашипев, как дикая кошка, бросилась в пещеру. Девчонка как раз поднесла к синим губам флягу и приготовилась сделать глоток, а на каменном полу поблескивали белесые хлопья порошка. Джабира выбила флягу из рук молодой женщины и, хватив ее за плечи, сильно тряхнула.

— Нельзя! Двоих сразу убьешь! Его душу и сердце убьешь! Ребенка в себе носишь! Продолжение его в тебе растет.

Альшита посмотрела на ведьму пустыми глазами.

— Я не знаю, как теперь… как без него… не знаю. Мне больно… Джабира, сделай что-то с этой болью, я не могу терпеть… мне таааак больно.

Рухнула на колени, и старуха вместе с ней, к себе прижала, поглаживая серебристую головку и ощущая, как ее саму наполняет этой болью и тоской, которой пропитался воздух.

— Нет лекарства от такой боли. Даже время не лечит… Лишь одно облегчение и утешение внутри тебя. Не погуби… тогда ни в чем не было смысла.

— Здесь боль. — прижала руки к груди, а сама не плачет, а хрипит, голос срывается на шепот.

— Она теперь там будет жить… привыкай к ней. Ребенка родишь, и станет твоя боль немного слабее… или наоборот, добавится к ней еще одна….

КОНЕЦ 2 КНИГИ