— Снимай тряпки и становись на четвереньки, сучка. Я буду тебя трахать Великий и могучий Максуд ибн Назар отымеет маленькую русскую шлюшку.

Я плюнула ему в лицо, а он наотмашь ударил меня по губам, разбив их в кровь.

— Ах ты ж тварь! Раздевайся соска! Не хочешь по-хорошему я тебя раздеру на части и мясо выкину шакалам

— Я принадлежу ибн Кадиру. Ты уверен, что имеешь право трогать то, что принадлежит ему?

Я искренне надеялась, что это отрезвит озверевшего от похоти араба или даст мне хоть какую-то отсрочку. Паника накатывала волнами и становилась нестерпимой. Если он притронется ко мне я умру.

— Мы с ним братья. Все что мое — его, а то что принадлежит ему является и моим. Тем более какая-то шармута. Все равно я прирежу тебя потом и вышвырну в пески, а ему скажу, что ты меня оскорбила и заслужила смерти. Такие, как ты, здесь дохнут как мухи. Ценности в тебе никакой разве что дырка твоя.

Он схватил меня за волосы и начал насильно опускать на пол, а я впивалась ногтями ему в лицо, царапала его щеки и глаза. Но ублюдок ударил меня кулаком в живот, и я упала на колени, поползла вперед, пытаясь вырваться, но он снова схватился за верёвку и силой дернул к себе, потащил по полу. Бедуин развернул меня на живот, навалился сверху, задирая мокрую материю мне на поясницу и в этот момент я вдруг услышала его нечеловеческий вопль. Веревка перестала давить горло и вместе с дикими криками Максуда раздалось низкое утробное рычание. В бок бедуину впилась клыками огромная собака или волк. Я застыла от ужаса, меня словно парализовало. Я вообще впервые видела такую огромную тварь с черной шерстью и вздыбленной холкой и такой невероятно большой головой. Араб вопил и бил зверя в ребра и живот кулаками, пытался его отцепить от себя и лишь сильнее орал от боли. Пес держал бедуина намертво и когда тот брыкался, зверь начинал его трепать, а бедуин от боли закатывал глаза и дико выл. Пока вдруг в его руке не сверкнул нож и он не ударил пса в плечо, но тот вдруг разжал челюсти и перехватил руку Максуда, хрустнули кости и от бешеного крика я зажмурилась и закрыла уши руками. В ту же секунду раздался голос ибн Кадира.

— Что здесь происходит? Ты как посмел войти в мой шатер, Максуд?!

— Твоя псинаааа откусит мне руку…пусть отпустит, браааат!

— Держать, Анмар!

— Аааааа, брат, больнооо…ты чтооо?!

Ибн Кадир повернулся ко мне. Быстрый взгляд по моему лицу, по моему телу и глаза из зеленых стали темнее бездны с каким-то утробным рыком он повернулся к Максуду, который корчился на полу.

— Ты посмел тронуть мою вещь? Ты…посмел …это сделать, Максуд? Анмар охранял ее. Ты проигнорировал мой приказ?

Максуд стонал и дергался на полу, по его щекам текли слезы, а меня тошнило от одной мысли, что он испытывает адскую боль.

— Она же грязная русская шлюха. Я бы просто трахнул ее и все…вещь, Аднан. Всего лишь вещь. Я всегда делился с тобой … а ты со мной!

— Когда я этого хотел! Сейчас я ясно дал понять, чего хочу! Ты нарушил мой приказ…и ты знаешь, что тебя за это ждет!

Максуд быстро затряс головой и зарыдал.

— Не надо, Аднан…не надооо. Я же брат тебе, а она никто. Она всего лишь шармутааа. Меня из-за нее?

— Нет, Максуд. Не из-за нее, брат, а из-за тебя. Ты ослушался моего приказа. Приказа твоего господина.

— И чтооо? Я же член твоей семьи? Я же не какой-то там солдат. Ты что будешь меня наказывать, как простого смертного?

— Нет! — голос ибн Кадира доносился глухо и хрипло, а я зажмурилась и не смотрела туда потому что не могла видеть, как Максуд стонет от боли и как его кровь стекает из пасти пса. — Я тебя накажу, как брата, который обманул мое доверие.

— Пожалуйстаааа, — простонала я, — не надо. Пощади его…прошу тебя!

Но мой голос потонул в воплях Максуда.

— Анмар! Да!

— Неееет!

Вслед за этим послышался оглушительный крик такой силы, что казалось я оглохну. После этого возня и крики со стонами раздавались теперь где-то за палаткой, как и голос Аднана, а меня трясло и скручивало пополам, я держалась обеими руками за живот и едва открыв глаза снова их зажмурила — на полу валялась кисть Максуда. Меня чуть не вывернуло на пол, задыхаясь я так и стояла на коленях.

— Пусть Икрам прижжет культю и обработает. Скажи всем, что их ждет кара еще страшнее, если посмеют тронуть мое.

Когда Аднан вернулся я все еще сидела на полу, закрыв уши руками, зажмурившись и раскачиваясь из стороны в сторону, когда вдруг меня подняли за волосы вверх и мой хозяин проревел мне прямо в лицо:

— Ты жалкая русская подстилка недостойная лизать Максуду ботинки. Он остался из-за тебя без руки как самый поганый вор. Пошла вон с глаз моих, пока я не оторвал тебе голову.

*1 матерные слова на арабском.

ГЛАВА 7

Пошла вон? Интересно куда? Залезть под матрац? Под одеяло? Я бы с удовольствием пошла отсюда не просто вон, а куда намного подальше. Только для начала снял бы с меня ошейник я себя в нем чувствую скотом на привязи. Лошадью или коровой, а может сукой…как они нас называют на своем языке русскими проститутками и суками. Аднан спас меня от Максуда, но я не чувствовала ни благодарности, ни радости. Это не было спасением. Просто одно животное более сильное и уважаемое в стае отобрало свою добычу у другого. При этом неизвестно, кто более яростно раздерет жертву, мне почему-то казалось, что это далеко не Максуд и от ужаса сводило скулы и скручивало в узел желудок. Он говорил, что Аднан раньше делился с ним женщинами, отдавал их после себя, как рубаху с барского плеча. Говорил, что они вдвоем насиловали и мучали несчастных. Оставалось только гадать как мой хозяин потом поступит со мной, когда я стану для него пройденным квестом и какая участь более ужасна погибнуть сегодня от рук Максуда или быть втоптанной в грязь сапогами ибн Кадира?

Вдалеке слушался тихий скулеж, и я приподнялась на колени. Стараясь рассмотреть, что происходит за пологом палатки. Вспомнила как пес, который откусил руку Максуда выполз отсюда, оставляя за собой кровавый след. В палатке убрали почти мгновенно. Вынесли испачканные шкуры, затерли пятна крови на брезенте. Я не знала кто эти люди, но они не были бедуинами, на них была другая одежда свободные шаровары и совершенно голые торсы. На лицах черные татуировки похожие на орнаменты на руках Аднана. Почему-то казалось, что это клеймо, а не украшение. На их шеях кожаные ремни с петлей спереди. Я ужаснулась внезапному пониманию — это ошейники. А эти мужчины рабы. Они прислуживают Кадиру и его войску далеко не по доброй воле. Их выкрали, как и меня…вот так просто превратили их в низших существ. Все внутри содрогнулось от мысли что им прошлось пройти и как эти татуировки, вблизи больше напоминавшие ожоги, оказались на их лбах и щеках.

А если со мной поступят точно так же? Если потом меня превратят вот в такое безмолвное существо, готовое по приказу хозяина вылизывать языком пол?

Я не буду такой как они. Я скорее покончу с собой! Ему не превратить меня в свою подстилку. Я обязана бежать отсюда. Украсть мази Икрама, воду, сухофрукты и идти в противоположную сторону. Может быть мне повезет, и я спасусь, а нет, то хуже, чем здесь и сейчас быть уже не может. Пес заскулил снова, и я вспомнила как Максуд ударил его ножом, внутри все начало болезненно драть — не могу, когда кому-то больно мне самой становится очень плохо. Животное было ужасно жалко ведь он за меня заступился и спас мне жизнь. В отличии от его хозяина совершенно безвозмездно. Я бросила взгляд на флягу с водой принесенную Аднаном, потом на свою веревку — должно хватить чтоб выйти из шатра и доползти до пса. Я могу промыть его раны и напоить. Хотя бы что-то сделать для него. Но для начала я оделась в одежду, которую принес для меня Аднан. В длинную джалабею, как и у мужчин. Только белого цвета. Материя невероятно приятная к телу. Похоже на тончайший лен. Подвязалась плетенным пояском. На голову набросила белый платок. Завязывать его на голове я не умела. Схватила флягу и вышла из палатки, щурясь от солнца и оглядываясь по сторонам. Всем было наплевать на меня. Мужчины толпились рядом по несколько человек, некоторые лежали прямо на песке, курили кальян. Судя по всему, пока что отряд не собирался покидать свое место. Я увидела пса справа от шатра он лежал в песке, тяжело дыша, вывалив язык. Какой же он большой, неизвестной мне породы. Издалека вообще похож на огромного волка только с более длинной шерстью, которая топорщится в разные стороны.

Когда я приблизилась к животному на четвереньках пес приоткрыл глаза и предупредительно зарычал на меня. Чуть оскалив мощные белые клыки. Перед глазами промелькнула картинка как он отгрызает этими клыками руку Максуда и к горлу подступила тошнота.

— Я хочу тебе помочь…всего лишь промыть твою рану и дать попить. Тебе станет легче.

Острые бархатные уши пошевелились, и пес тяжело вздохнул.

— У меня даже есть пару кусочков лепешки и я отдам их тебе, если дашь посмотреть твою рану. Я подползла еще немного и тут же остановилась с дико колотящимся сердцем.

— Я боюсь тебя поэтому не рычи на меня.

Подползла еще немного и пес вдруг резко поднялся на передние лапы. А у меня дыхание от страха перехватило. Но он не шевелился, и я замерла.

— Хочешь сначала лепешку? Но так ведь не честно. Мы договаривались по-другому. Сначала я смотрю — потом ты получаешь кусок лепешки.

Пес склонил голову вправо потом влево. Рассматривая меня умными и жутковатыми глазами разных цветов.

— Ладно, держи кусочек.

Протянула кусок на ладони и внутри все застыло, а сердце перестало биться на доли секунд. Если клацнет пастью — мою руку точно оттяпает по локоть. Но пес очень осторожно взял с моей ладони лепешку и тут же ее проглотил, а я почувствовала себя чуть ли не дрессировщицей тигров. Прям расперло изнутри от радости, но тут же сердце ухнуло в пятки — пес наклонился к моему лицу. Очень медленно обнюхал и снова улегся на лапы. Тяжело вздохнул, глядя на мою флягу.