Было ли ему обидно? Уже давно не было. Он привык, он научился с этим жить и фанатично чтил и уважал решения своего отца. Свое несогласие затаптывал и прятал в угол, сажал на цепи. Если отец прикажет он всадит нож себе в сердце. Если попросит, то вырвет его из груди и отдаст шейху.

Все что есть у Аднана он заработал сам, отобрал или нашел. Ему никто и никогда ничего не дарил. Альшита была его единственным подарком. Возможно поэтому отношение к ней было иным. Ему нравилось, что она у него появилась. Как хрупкий сувенир с иных земель. И, да, она напоминала ему тех красавиц из сказок, которые рассказывала ему мать на русском языке, укачивая перед сном. Она была из его мечты, из его персональной сказки и он не хотел ее потерять. Альшита принадлежит ему. Она даже не жена и не наложница. Она просто его. Вся она. Ее мысли, ее тело, ее голос, все принадлежит Аднану ибн Кадиру. Он может отобрать у нее все что захочет и дать ей что пожелает.

Его личная зима. Старая сука Джабира прочла каждую его мысль. Да, он присвоил себе волшебство и не собирался ни с кем им делиться. Он даже выжидал момент, когда его вкусить и очень боялся сломать. Вот почему притащил в нору ведьмы, сжимая дрожащими лапами и несясь, сломя голову, к ее логову с девчонкой в руках. Испугался, что не выдержит ожога, что не заживет ее нежная кожа. И ведьма поняла это, едва он переступил порог и положил свою ношу на шкуры.

Еще никогда ибн Кадир не приносил сюда своих женщин. Как говорил Рифат пустыня дала — пустыня и отобрала. По таким же принципам жил и Аднан.

Ровно до тех пор, пока не посмотрел в чернильные глаза русской белокурой пленницы и не захотел ее себе.

Она выдернула его из мыслей тем что откинула голову ему на плечо и ее волосы защекотали ему подбородок, выбившись из-под куфии ей на лицо вьющимися белыми змейками. Аднан инстинктивно прижал ее к себе сильнее, поддерживая под ребрами ладонью. Засмотрелся на ее длинные ресницы с загнутыми кверху концами. Тронул другой рукой локон, намотал на палец, потянул и отпустил. А она вдруг открыла глаза и посмотрела на него своей темной бездной. И тут же попыталась вырваться, но он сжал еще сильнее, не давая увернуться и заставляя покориться. Через время она оставила попытки высвободиться из его рук и затихла. А он слегка наклонил голову вперед, вдыхая запах у виска. Ее кожа пахнет иначе чем у восточных женщин.

— Холодно?

— Нет.

— Тогда почему дрожишь?

— Я не дрожу.

Но она дрожала, он чувствовал эту дрожь временами она проходила волной по ее телу.

— Боишься меня?

— А есть кто-то, кто тебя не боится?

Усмехнулся…иногда его забавляло, что она отвечала ему так дерзко и непредсказуемо. Не пыталась ему угодить.

— Нету. Ты права.

— Вот и мне страшно.

— А чего именно ты боишься, Альшита?

Она снова подняла на него свои огромные глаза в которых отражались звезды, и он сам.

— Боли…боюсь, что ты мне ее причинишь опять.

Ее честность моментами ставила в тупик даже его. Но в то же время восхищала.

— Не причиню если ты будешь покорной.

— Что значит быть покорной?

Спросила вполне серьезно и слегка развернулась к нему, ее рот слегка приоткрылся и грудь вздымалась под белой шерстяной материей. Наклонился к ее лицу, но она отпрянула назад и тогда он схватил ее сзади за шею и дернул к себе.

— Больно?

Кивнула.

— Если бы ты не сопротивлялась, то этой боли бы не было.

— Я не могу не сопротивляться. Я тогда перестану быть человеком.

— У человека есть инстинкт самосохранения.

— У человека есть гордость и его нельзя ломать.

— Гордость не нужна, когда она может привести к смерти.

Она посмотрела Аднану прямо в глаза.

— Ты бы отказался от гордости из страха смерти?

Долго смотрел на нее…очень долго.

— Я мужчина.

— В моем мире мужчины и женщины равны.

— Именно поэтому в твоем мире мужчины давно перестали быть мужчинами и некоторые из них не стесняясь провозгласили себя бабами и надели юбки. В моем мире им бы вогнали кол в зад и бросили умирать в песках. Ваши женщины превратили своих мужчин в тряпок и алкоголиков, а сами работают вместо них и содержат семьи. Твой мир сошел с ума.

— В моем мире нет столько насилия!

— В твоем мире насилие прикрывают благими намереньями и ложью. В твоем мире насилуют детей, колятся и становятся проститутками. В твоем мире сын бросает старого отца и бьет мать за бутылку водки, а женщины спят с кем попало и это считается нормой.

— Не все такие! Нельзя всех грести под одну гребенку.

— Но ведь ты делаешь именно это!

Ее темные глаза блестели яростью и ему безумно нравилось, как она злится от бессилия.

— В твоем мире есть рабы, — прошептала она.

— В твоем тоже. Они работают за копейки на ваших олигархов.

Взял ее за подбородок и наклонился к ней.

— Будь покорной, Альшита и ты не узнаешь, что такое боль.

ГЛАВА 10

Наверное, я задремала у него на груди. Согрелась, расслабилась и уснула. Не помню, что именно мне снилось, но помню, как меня вырвало из этого сна словно клещами. Я вскинулась от того, что Аднан стиснул меня за плечи обеими руками и сильно тряхнул.

— Просыпайся! На нас напали. Прячься за валунами и не шевелись. Когда все закончится я заберу тебя. Сиди там и не высовывайся.

Он не ждал моих ответов полоснул своими яркими, словно фосфорящимися глазами, и, стянув с седла, швырнул на песок.

Тут же раздалась автоматная очередь и в песок словно повпивались камни, разметая брызги пыли. У меня как все оборвалось внутри, даже дышать перестала. Я поняла, что это не камни.

— Пригнулась и ползи, Альшитааа, голову не поднимать. Давай! Быстрее!

Я закрыла себя руками, выжидая еще одну автоматную очередь и быстро поползла в сторону песчаных насыпей, похожих на застывшие ступенчатые горы. Спряталась за одной из них, выглядывая сбоку и чувствуя, как все переворачивается внутри. Господи! Да что это здесь происходит снова какое-то сумасшествие? кошмар не заканчивается и с каждой секундой он все ужасней, все отвратительней. Словно я прохожу раунды какого-то квеста-хоррора. На группу людей Аднана напали другие всадники. На них была камуфляжная одежда, как на Слоне и они стреляли в людей ибн Кадира. Начался невообразимый хаос. Песок летел в разные стороны, лошади метались и громко ржали, орали люди, матерились. Из-за пыли мне было очень плохо видно.

Они схлестнулись в рукопашном. Я ничего в этом не понимаю, мне просто было невыносимо страшно, настолько страшно, что я тряслась всем телом. Во всей этой вакханалии различала только его. Не знаю почему, но огромная фигура Аднана со сверкающим в руке кривым ножом, мелькала то тут, то там верхом на его каштановом жеребце…и когда на него нападали те люди у меня замирало сердце. От этого становилось как-то неприятно внутри, потому что я должна была желать ему смерти… и не могла. Я понимала, что те, в камуфляже, могут оказаться еще страшнее. Как наши конвоиры, которые везли нас чтобы продать. Но ибн Кадир напоминал взбесившегося хищника, мне было страшно видеть, как он скручивает головы, как выламывает руки. Словно это не люди, а пластмассовые куклы. С каждой секундой я все больше понимала почему все его настолько боялись. Он опасен, умен, смертоносен, как скорпион или ядовитая змея и силен. Его люди бросались в пекло вместе с ним не задумываясь.

И вдруг меня схватили. Неожиданно сзади, сгребли с песка, заткнули рот ладонью и подняли вверх. Я замычала от ужаса, а потом изловчилась и впилась в эту ладонь зубами. Сильно впилась, прокусывая до крови. Едва рука отпустила мой рот я заорала. Громко. Настолько громко, что у самой уши заложило… и заорала я его имя. Почему не знаю. Наверное, потому что больше некого было звать… и потому что подумала, что спасет. Надеялась. Скорей всего напрасно. Ему сейчас не до меня. Там гибнут его люди.

Но уже не видела ничего, мне засунули в рот кляп и за волосы потащили по песку в противоположную сторону от криков, ударов стали и выстрелов. Я вырывалась, пытаясь схватиться хоть за что-то, пытаясь ослабить натяжение волос, но пальцы пропускали песок и мелкие камни, а меня продолжали тащить, пока снова не подняли и не кинули поперек седла.

О, боже, нет! Пожалуйстааа! Нет! Я дергалась и брыкалась, ожог на груди снова начало сильно печь из-за трения о седло, а из глаз брызнули слезы. На меня навалилась какая-то страшная обреченность и дикий ужас сковал все тело, когда конь подо мной пустился в бешеный голоп.

— Зейд! Гониии! Гонииииииии!

Крикнул кто-то сзади и в ту же секунду раздалось ржание. Я услышала лязг стали и рык Аднана. Я узнала его сразу.

— Кусоооммак! Убью, падаль!

Пришел. Взорвалось в голове вспышкой, противоречащей всему, что я чувствовала к этому человеку. Пришел за мной. Я ничего не видела, только слышала, как ревут два всадника, как ржут кони под ними, как топчутся на месте и сыплется песок из-под копыт. Меня никто не держал, и я постепенно сползала с седла, руки мне связали за спиной и освободиться я не могла, не могла и схватиться, чтобы удержаться. Еще немного и я упаду под ноги лошадям.

Но прежде чем я соскользнула вниз меня схватили и подняв во воздухе рывком прижали к чьей-то груди…Я узнала…узнала его по запаху, по ощущению материи под щекой. Аднан забрал меня.

— Получай ублюдок шармуты!

— Я вырву тебе язык, тварь! — снова рык ибн Кадира.

И, там, где щека, вдруг влажно. Это был не пот…в нос забился солоноватый запах. Отпрянула, чтоб с ужасом всхлипнуть, увидев расползающееся по джалабее кровавое пятно, и он меня тут же обратно зажал рукой. Вдавил в себя, пригибаясь со мной вниз, к шее коня. Вспорол веревку на моих руках.