Алекс Джиллиан - 24 часа

Хорошо, что Балто бежит вдоль кромки озера, и потеряться будет трудно. Внезапно, мои ресницы и веки обжигают яркие лучи солнца. Лэнд не соврал, предсказав резкое просветление. Солнце буквально ослепляет меня, лишает зрения на несколько долгих секунд. Снежинки тают на щеках, пока я щурюсь и пытаюсь снова не скатиться в озеро, прогулки по которому могут закончиться очередным падением в пропасть.

– Подожди! Вернись, Балто! – когда я вновь начинаю видеть, хаски исчезает, оставляя мне на прощанье лишь эхо своего воя. Я продолжаю бежать к нему до тех пор, пока силы окончательно не покидают меня. Пока кислород в легких не достигает критически низкой отметки.

Идти дальше я просто физически не могу.

Балто давно пропал из виду, отправившись покорять глубины белоснежного леса. Не уверена, что хочу повторять его подвиг. У меня ноги окоченели, хоть возвращайся и в камин их засовывай.

Господи, это просто ужасно. Как все могло так глупо закончиться? Что скажет Лэндон, когда я вернусь домой без его четвероногого друга?

Еще две минуты я стою по колено в сугробе и отчаянно зову пса. Несмотря на ярко палящее солнце, я так сильно продрогла, что уже предчувствую, как Викингу придется долго отогревать меня. И пусть только попробует отвертеться.

Частично Лэнд виноват, что я превратилась в сосульку.

Так и не докричавшись до Балто, я разворачиваюсь в сторону дома, мысленно читая молитвы. Хоть бы пес нашел дорогу домой. Возможно, он уже давно в теплом коттедже, наворачивает непоседливые круги вокруг своего хозяина. Балто – умный мальчик, и я не сомневаюсь в том, что по запаху он всегда найдет дорогу домой. По крайней мере, мне хочется в это верить.

– Я тебя ненавижу! – вырывается у меня, как только переступаю порог прогретого дома. Дорога обратно заняла около часа. С мороза весь верхний слой кожи начинает неметь и это ощущается настолько приятно, что я вожделенно выдыхаю, упираясь спиной в дверь. – Я жутко замерзла, Лэнд, – жалобно вздыхаю, нуждаясь в том, чтобы Викинг незамедлительно пожалел меня. – И требую, чтобы ты немедленно согрел меня и искупил свою вину, – продолжаю возмущаться я, предвкушая новую пламенную баталию. То, что сейчас нужно. Пустить друг в друга парочку искр.

Ответа на мой животрепещущий возглас не следует.

Никакого. Абсолютно.

Пространство ощутимо изменилось с моего последнего пребывания здесь, и это невозможно не заметить.

Внимательно оглядывая содержимое холла, я замечаю, насколько здесь чисто. Чувствую себя в медицинском кабинете, вокруг ни пылинки. Куртки Лэндона также не наблюдается, и в душе теплится слабая, но яркая надежда: «Даже если он ушел, он просто пошел искать нас с Балто!»

Медленно прохожу на кухню. Каждый шаг в гробовой тишине служит раскатом грома для грудной клетки.

От увиденного в другой комнате по телу бегут болезненные мурашки. Сердце клокочет в горле. Посуда идеально вымыта, обещанным кофе даже не пахнет. Светильники включены и пашут на полную мощность, свидетельствуя о том, что электричество поступило в дом. А вот в камине осталась лишь горстка золы, рассказывающая то ли о том, что вчерашний вечер все-таки был реальным, то ли символизирующий все, что осталось от моих надежд и обещаний Викинга.

Едва сдерживая слезы в груди и горле, что нарастают в нем снежным комом, я, задыхаясь, бегу в спальню. Удивительно, что Викинг успел везде так хорошо прибраться за относительно небольшой промежуток времени.

Постель идеально заправлена, хоть я и оставляла ее полем битвы. Вещей Лэндона и след простыл. Даже зубной щетки Викинга нет, словно никогда и не было.

Исчез, словно чертов призрак. Как и его пес, из-за которого все началось!

– Лэнд? Балто? – мой голос надламывается, кричать не осталось сил. Ответом мне служит тишина, от которой раненной белугой выть хочется.

Удушливая такая, жуткая. Смертельная. И выстрелом не нарушить, настолько она плотная и вязкая. Все это нереально, невозможно, больно. Словно мою личную романтическую комедию резко заменили жутким триллером. Не удивлюсь, если из подвала вот-вот вылезет нечисть.

Слезы выжигают веки и, наконец, выходят из меня вместе с большой обидой и глухими рыданиями. Я не могу поверить в то, что он просто взял и соскочил, слился – так мерзко, низко. Так позорно кинул меня, настроив воздушные замки. А я поверила. Наивная Снежинка, которую ему удалось растопить в своих сильных руках. И очевидно, мои мозги он в первую очередь превратил в лужу, раз я искренне доверилась тому, что ради меня он по-быстрому завяжет со своим умирающим браком и будем мы жить долго и счастливо.

Банальная интрижка, которую можно выбросить вместе с использованным презервативом – вот как называется вчерашний вечер в мире мужчин, а не «рождественская сказка».

Что ж, это должно стать мне огромным уроком.

Справившись с первым залпом внутренней истерики, молча, направляюсь в гараж, все еще на что-то рассчитывая. Серьезно, даже сейчас я все еще не исключаю того, что застану Лэндона верхом на снегоходе. Он взмахнет мне своей мощной пятерней и скажет: «Садись, Снежинка – прокачу» и мы вместе отправимся на поиски Балто по снежным ухабам. Да только в гараже пусто, и долбанных аэросаней не наблюдается. Отчаянно сметаю все инструменты с ближайшего столика, в надежде отыскать под ними какую-нибудь вшивую записку в духе «Все было классно. Прости, детка. Прощай!», но и на нее Викинг не стал тратить время. В этом доме не осталось ничего, доказавшее бы факт реальности Лэндона и вчерашнего вечера. Может он мне привиделся, черт побери? Лучше поддаться этой иллюзии, чем быть брошенной.

Год спустя. Канун Рождества

Снежинка

– Новый год. Новая жизнь, – с воодушевлением повторяю успокаивающую мантру, на максимум врубая в машине новогоднюю музыку. Фрэнк Синатра отлично гармонизирует и умиротворяет нервную систему во время вождения.

Особенно, когда из-за ослепляющих лучей солнца, дорога периодически пропадает из виду. Защитные очки я забыла в квартире, но к счастью, на этой дороге почти никогда нет машин в сочельник. Летом, мы с Джастином путешествовали по побережью, и я набралась водительского опыта, правда…привычки остались прежними. С последней мыслью я кидаю взгляд на вибрирующий телефон и с облегчением замечаю на экране имя тети, что сейчас должна находиться где-то на высоте в девять тысяч метров над Атлантическим океаном. Но видимо, что-то пошло не так.

– Разве ты не должна сейчас лететь в Париж к очередному мужчине своей мечты, Мег? – интересуюсь вместо горячего приветствия я, поставив динамик на громкую связь. Крепче уцепившись за руль, внимательно слежу за дорогой. Совершенно не горю желанием потерять те плоды в профессиональной карьере, что взрастила за этот год. Тетя нервно смеется в ответ, но по голосу я понимаю, что Меган сейчас не до веселья.

– Рейс задержали на восемь часов, – недовольно пыхтит она, под аккомпанемент объявлений посадок на рейсы. – Во Франции шквалистый ветер. Боюсь, Филиппе не дождется меня и рванет на свою дурацкую звездную вечеринку один, – озвучивает вслух свои опасения крестная. – Еще и Агнесс не сидит на коленях спокойно. Чуть не потеряла ее на стойке регистрации. Представляешь, она хотела прокатиться на ленте для сдачи багажа! – ворчит Мег, имея в виду малышку-шпица, которую она везде таскает с собой.

О да. Носит поближе к сердцу, берет с собой даже на маникюр, или в ближайшую бакалею. Если вы вдруг увидели женщину, у которой в одной руке новая сумка от кутюр, а в другой – крохотный померанский шпиц, можете быть уверены в том, что это моя вечно молодая и взбалмошная крестная. На самом деле ей немного за сорок, но когда я пытаюсь выяснить ее точный возраст, она всегда отшучивается фразой, что давно потеряла паспорт. Выглядит Мег просто великолепно, и меняет своих мужчин с той же скоростью, что и десять лет назад, когда я вынужденно стала ее воспитанницей после смерти родителей.

Разве что качество ее партнеров сильно изменилось. Годы назад это были алкоголики и художники на вольных хлебах, но теперь Мег стала немного разборчивее. Меняет представителей Чикагской элиты и «белых воротничков» каждый месяц. Лично я очень удивилась, когда узнала, кем стал ее последний избранник, хоть и очевидно, что он не выделяется на фоне предыдущих серьезностью своих намерений.

– Жаль, конечно, что рейс задержали, Мег, но это станет отличной проверкой для ваших отношений. Попроси его встретить тебя в аэропорту, – настаиваю я, прекрасно зная, что Меган завсегдатай лагеря «сильных и независимых».

– Он европеец, Адалин, – фыркнув, напоминает женщина. – К тому же, актер. Я должна быть счастлива тому, что он вообще позвал меня в Париж, предложил встретить Рождество на закрытой премьере своего фильма. Поверь, он не может плюнуть в сторону красной дорожки, просто потому что я опоздала. Это то, к чему он шел полтора года и не станет менять планы ради девушки, которую знает месяц и видел лишь пару раз в жизни, – вкратце поясняет мировоззрение своего избранника Мег.

Удивительно, но ее голос предательски дрожит. Неужели, крестная наконец-таки влюбилась и ждет от мужчины серьезных шагов и поступков? К слову, она никогда не искала семью и длительных отношений – может, потому что по определенным причинам не может иметь детей, а может – потому что искренне любила одиночество, в отличие от своей крестницы, что готова терпеть хреновые отношения, лишь бы не коротать вечера в компании четырех голых квартирных стен.

– Актер, это куда лучше, чем наркоман. Если, конечно, первое исключает второе, – в шутливой форме прощупываю почву я, очень надеясь на то, что Мег завязала с «отлетающими в другие миры» парнями. Уж больно много их было в тот период, когда я была подростком. Не сомневаюсь, что безумная крестная баловалась дурью вместе со своими партнерами, но меня это не коснулось.