Все это даже в мыслях звучит абсурдно. Невозможно, и точка. Неуспокоенная душа может и способна сдвинуть парочку листов бумаги, но уж точно не сожрать Рождественский кекс! Я уже молчу о сексе и о том, что я находилась в достаточно трезвом состоянии, чтобы отличить плоть и кровь от неспокойного духа.

Через десять минут, мы въезжаем в небольшую деревню, являющуюся самым ближайшим островком цивилизации к дому у озера. Губы раздвигаются в непроизвольной улыбке, когда взгляд замечает нескольких Санта Клаусов, медвежьей походкой спешащих на местную ярмарку, откуда периодически выходят счастливые дети с красно-белыми леденцами-трубочками и яблоками в сладком сиропе. С организованного праздничного эвента доносится знакомая всем рождественская музыка, заливистый смех, слова ведущего конкурсов и шумные детали новогодней программы. Расположенные лицом к дороге витрины украшены пышными елями и сверкающими шарами, расписанными в едином стиле. Целые семьи выстроились в очередь к ближайшей лавочке, торгующей ароматными горячими напитками и пряным элем. Подростки толпой выбегают из местного Старбакса, фотографируя в инстаграм лимитированные стаканчики со своими именами и напечатанными на них оленями. На языке вдруг вспыхнул вкус прянично-имбирного латте и необъяснимое предвкушение сказки. Погода совершенно не предвещает ежегодной метели.

В детстве я так любила каждую мелочь в атмосфере всего волшебства, но в подростковом возрасте, этот период превратился в сгустки черных пятен, напоминающие о дате смерти мамы и папы.

Сейчас – когда самые глубокие раны зализаны, Рождество ассоциируется у меня с началом чего-то нового, стоящего, лучшего…правда, в который раз ничего нового не приходит.

– Новый год – новая жизнь. На этот раз точно. Железно, – убеждаю саму себя, и возвожу взгляд к небу, заключая немую договоренность с Вселенной.

Мы с Лэндоном останавливаемся у одного из красных кирпичных домиков, в котором напрочь отключен весь свет, несмотря на действующую и зазывающую уютом подсветку. Весь дом усыпан гирляндами, словно дремучие джунгли лианами. Я с удивлением наблюдаю за тем, как Лэндон уверенно подбирается к чужой территории и легко перекидывает руку через забор, открывая дверь способом, который далеко не назовешь законным.

– А где миссис Хагс? – мне бы очень хотелось увидеть эту женщину и окончательно убедиться, что идеи, подкинутые мне передачей по радио – редкостный бред. – И почему Балто оказался тут?

– Ушла на ярмарку со своим внуком. А Балто…он расцарапал до крови лапу во время прогулки, пробежавшись по поваленному в лесу дереву. Неделю назад, когда я приехал проверить дом перед праздником и оплатить услуги миссис Хагс. Я предупреждал этого непоседу, что его бег с препятствиями может обернуться фиаско, но ты же знаешь Балто – его лапы живут своей жизнью. Чтобы не терять времени в пути до Чикаго, я привез его к местному ветеринару. Три дня назад его выписали, и по моей просьбе, миссис Хагс ненадолго приютила его у себя. А зачем тебе она?

– Хотела с ней познакомиться, – нарочито небрежно пожимаю плечами, переходя за невысокий забор, отделяющий частную территорию.

Вдруг, что-то молниеносно сносит меня с ног, и я боком падаю в ближайший сугроб, накрывающий бывшую клумбу. Летом она наверняка напоминает мини эдемский сад, а сейчас служит мне нехилой такой подушкой безопасности. Давлюсь природным мороженым из горстки снежинок, ощущая на себе вес мохнатого и подвижного пса, что то отбивает на мне чечетку своими увесистыми лапами, то наматывает вокруг меня быстрые круги, вращаясь как волчок, запущенный вдоль гладкой поверхности. Закашлявшись, я пытаюсь встать, ощущая мокрый нос и пушистую шерстку своего давнего друга на своем лице.

– Балто, перестань! – задыхаясь от смеха и умиления, умоляю я, чувствуя, как добрая часть сугроба проскользнула за шиворот куртки.

– Приятель скучал по тебе, – Лэндон поднимает меня так, будто я совсем ничего не вешу. Балто порывисто гавкает, подтверждая слова своего хозяина. Голубые глаза пса напоминают осколки зеркала, в которых отражается вечность. – Но не сильнее меня.

– Не верю тебе, – упрямо отзываюсь я, но в ответ Лэндон лишь крепче сжимает мою ладонь, согревая.

– Ну что ж, здесь мы не задержимся, – услышав команду, я быстро разворачиваюсь, чтобы вернуться к машине и хорошенько согреться после танцев в сугробе.

– Эй, стоять на месте. Хочешь прокатиться? – удивленно смотрю на Лэндона, кидающего провокационный взгляд на снегоход, припаркованный у гаража миссис Хагс. – Ответ «нет» не принимается, – закусив губы, изучаю синего красавца, который наверняка развивает нехилую скорость на снежном бездорожье.

Соблазн чертовски велик.

– А как же наши машины? – возражаю я.

– А мы завтра их заберем. Пора строить совместные планы, детка, – подмигивает Лэндон и, похлопав по корзинке в задней части снегохода, приглашает Балто занять свое место в импровизированных санях местного Санты.

– Откуда он здесь? – уточняю, имея в виду снегоход.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Жизнь проходит мимо, пока ты ищешь на них ответы, – философствует Лэндон. – Но, если так любопытно, именно на нем я привез сюда, Балто.

Нервно кусаю губы, позволяя себе задать еще один лишний вопрос, пока жизнь начинает стремительно проходить мимо.

– А если «наше» завтра больше не настанет? – озвучиваю свое главное опасение я.

– Снежинка, я не знаю, что происходит. Но я не намерен больше отпускать тебя. И мы обязательно это выясним и довольно быстро, если ты просто опустишь свою аппетитную задницу на сиденье и обнимешь меня крепче, – Лэндон запрыгивает верхом на внушительную махину, словно на арабского скакуна и молниеносно заводит мотор.

– Пусть я полная дурочка, но я тебе верю, – шепчу себе под нос и с улыбкой опускаюсь на снежный байк Викинга, обхватив его так крепко, как это возможно. Прилипаю к нему, как снежный узор к замерзшему стеклу.

– Держись, Снежинка, – приказывает Лэндон и дает по газам.

– Стой!

– Что такое?

– А как же музыка?

– А у тебя есть? – Викинг разворачивается, держа путь на задний двор ведущий на снежное поле, наверняка разделяющее его дом и деревню.

– Сейчас все организую, – обещаю я, вставляя в его ухо маленький беспроводный наушник, не забывая поцеловать в шею. – Ты же не против девчачьих песен? – уточняю я, врубая трек Арианы Гранды – Last Christmas.

– О Боже, мои уши, – саркастично выдыхает Лэндон.

– Не закипай, отличная песня и моя любимая исполнительница, – замечаю я, но мой голос утопает в звуках трека, рёве заведенного мотора и истошном лае Балто, отбивающим такт песни сладкоголосой Гранде.

Снег, вырывающийся из-под лыжни снегоката орошает мое лицо влажными каплями и первые пару минут я ничего не вижу. Лишь визжу, подпрыгивая на мягких валунах вместе с Лэндоном и цепляюсь за него, как за самый мощный и непоколебимый якорь в мире. Когда мне, наконец, удается полноценно разлепить веки, мы уже во всю несемся посреди снежной поляны, оставив позади огни уютной деревушки.

Пространство вокруг визуально расширяется, я чувствую себя жутко крохотной, невесомой, парящей над снегом. Кажется, будто мы с Лэндоном мчим посередине самой неизвестности, будто летим через космический портал, что вернет нас к коттеджу.

Каток и объятия родителей всегда были моим домом…и холодные стены особняка Лэндона не способны мне дать этого чувства, в отличие от его близости, где бы мы не находились.

Пусть даже в эпицентре неизвестности.

Ощущение абсолютной свободы и счастья переполняет грудную клетку, лопатки жжет по-настоящему, словно сквозь кожу на спине прорастают реальные крылья. Губы немеют от улыбки, и я утыкаюсь носом в куртку Лэндона, глядя на то, как заходящие лучи солнца бережно целуют верхушки далеких сосен. Небо мгновенно окрашивается в пурпурно-розовый цвет, облака расстилаются по всему небосводу крупными мазками уникального художника. Так красиво, незабываемо. Этот момент определённо стоил года ожидания.

Оказавшись дома, мы с Лэндоном не сразу переходим к серьезным разговорам. Такое чувство, что нам становится не до них – хочется растянуть часы примирения навсегда и забыть о главной «проблеме» на повестке дня.

Как недавно мне сказал Лэндон? Не искать ответ, а жить. Жить сегодня, сейчас, не оглядываясь назад, не убегая от своих страхов, сомнений и чувств, даже если они до жути пугают. Может быть, это и есть ключик к заветной двери, за которой нас с Лэндом ждет один на двоих рассвет и общее будущее? Нужно только слегка толкнуть ее плечом и смело войти в новый день, где мы больше никогда не потеряемся.

Добрую часть времени занимает совместная готовка – Лэнд поддерживает мою идею нарушить традицию и приготовить имбирные пряники в форме, послав к черту кекс с поджарками. Но мой гениальный план заканчивается тем, что через час изучения рецепта и совместного сотворения десерта мы оба валяемся на полу, с ног до головы покрытые мукой и кондитерским кремом. Заливаясь безудержным смехом, я прихожу в себя только к тому моменту, когда первая партия пряничных человечков уже отправлена в духовку, и осознаю, что нахожусь верхом на бедрах Лэндона. Опустив взгляд вниз, расплываюсь в искушенной улыбке. Изучая рельефный пресс и широкую грудную клетку, приправленную белой мукой, смутно припоминаю…когда это он успел снять футболку? Кажется, когда я пролила на нее убойную дозу кленового сиропа. Время вместе летит незаметно, кажется, заветные секунды просто ускользают сквозь пальцы, а я так отчаянно хочу удержать каждую. Заморозить время, остановить мгновение, остаться здесь навсегда, с ним.

Или это снова бегство?

– Вот черт, – выпаливаю я, вырисовывая аккуратную снежинку на белом фоне и его коже. В комнату пробирается гул дикого ветра. Ничего не меняется в нашем рождественском сюжете – буря и на этот раз решила взбунтоваться и забежать на огонек. Злодейка явно собирается лишить нас имбирных пряников. – Мы с тобой совсем потерли голову. И чем мы думали? Все так предсказуемо…