– За*бись, приехали, – бормочу под нос, выбираясь из-под раскрывшейся подушки безопасности и ощупывая лицо и голову на наличие повреждений. Их, разумеется, нет, потому что сугроб оказался рыхлым и смягчил удар.

Пробую завести автомобиль, и мой железный конь оживает, как ни в чем не бывало. Слава Санте и Эльфам, спасли меня от ночевки на трассе в ожидании эвакуатора, точь-в-точь, как десять лет назад.

Меня закрутило на этом же месте. И что удивительно – даже передача на радио звучала та же самая, метель кружила над землей миллиарды снежинок, а в кармане лежал подарок от юной пациентки с небесным именем, который, возможно, стал оберегом в заснеженную ночь. Сейчас его нет, потому что я повесил поделку на елку, сохранил, как талисман на удачу.

Каждый год, возвращаясь в родительский дом, я невольно думал о Скай, глядя на игрушечную снежинку, сделанную руками маленькой фигуристки. Вспоминал безыскусную благодарность, безоговорочное доверие и беспомощность, с которым могут смотреть только те, кто знает, что такое потеря. Она узнала слишком рано, но была очень сильной, чтобы выдержать удар. Надеюсь, Ада Скай осталась именно такой, какой я ее запомнил. Храброй, немного грустной, но не теряющей веры. Она встала на ноги, раньше, чем я прогнозировал. И расцветала от каждой моей похвалы, и старалась еще усерднее.

А меня тяготило это восторженное обожание, усиливающее чувство вины, причастности к тому, что случилось на чертовом повороте с ее семьей. Может быть поэтому, я второй раз подряд теряю управление на этом же самом месте и остаюсь невредим.

Рождественские чудеса все-таки случаются.

Выбросив из головы все лишнее, именно с последней позитивной мыслью я заезжаю к миссис Хагс, чтобы оставить свою тачку, забрать Балто и на снегокате добраться до коттеджа родителей.

К тому времени, как заледеневшие от мороза мы с Балто заваливаемся в холодный дом, буря вовсю бушует, вырубив электричество, и, следовательно, отопление. Мобильная сеть перестала ловить еще на полпути, но это же мелочи. Я едва не распрощался с жизнью на проклятом повороте. Поэтому унывать и раздражаться – пустая трата нервов и энергии. Такие неприятные моменты в это время и в этих краях – печальная закономерность.

Надо исправлять ситуацию. Как говорится спасение утопающих – дело самих утопающих. К замерзающим это правило тоже относится. Есть камин, есть дрова, есть свечи и три бутылки виски, а, значит, празднику быть. А метель? Да и черт с ней. Пусть метет, эти стены и не такие бури пережили.

Начинаю со свечей. Расставляю по периметру гостиной, и несколько штук оставляю, чтобы осветить кухню. В верхней одежде не очень удобно, сковывает движения. Пару раз чуть не поджег себе рукав, без перчаток пальцы покраснели от холода.

– Повезло тебе, старик, – подмигиваю Балто, выгружая в холодильник небольшие запасы провизии, и чувствуя, как мой единственный компаньон жадно наблюдает за каждым движением, особенно, когда дело доходит до мясных полуфабрикатов.

– Холод голоду не помеха. Эх, мне бы твою шерсть, – смеюсь я.

Пес радостно виляет хвостом, поддерживая мою мысль и еще радостнее, заметив в моей руке кружок ветчины.

– О да, я знаю, что за еду ты и станцевать готов. А мне бы поговорить, – скормив угощение и потрепав питомца по холке, с легкой грустью говорю я.

Балто смотрит на меня почти сочувственно, не забывая облизываться и косить хитрым взглядом на холодильник. Ну, как ему отказать. Осчастливив Балто двумя сардельками и вооружившись мобильным фонариком, поднимаюсь наверх. Спальня находится прямо над гостиной. И надеюсь, что тепла от камина, когда я его растоплю, хватит и на эту комнату. А если нет, переночую внизу, на диване.

Бросив в угол сумку с вещами, спускаюсь вниз. Свечи лениво потрескивают, отбрасывают на стены танцующие тени, рыжие огоньки отражаются в шарах, украшающих Рождественскую елку. Она стоит тут не первый год. Никто ее не убирал. Миссис Хагс не справилась бы физически с трехметровым искусственным деревом, а я не был здесь с прошлого Рождества. После смерти отца, это единственный праздник, который я отмечаю здесь. Всегда в компании Балто и бутылки виски.

Больше десяти лет коттедж сдавался на любые дни, кроме новогодних праздников, а в этом году я все-таки решил продать дом. Вместе со старым шкафом отца и всеми хорошими и плохими воспоминаниями, что он хранит в себе. Хороших было в разы больше, но плохие запечатлелись глубже, заселились где-то очень глубоко и не давали покоя. Я вижу только один выход – избавиться от этого груза, что лежит на плечах, мешает дышать полной грудью, и попробовать что-то изменить в своем настоящем. Продать дом, развестись с женой, с которой мы давно перестали понимать и замечать друг друга, перейти в другую клинику, если ее отец и главврач отделения, где я много лет успешно оперирую, решит свести личные счеты.

Я не думаю, что Билл Карпентер способен на низкие поступки, но, когда речь о твоей единственной и любимой дочери, на многое начинаешь смотреть иначе. Наверное… Я могу предполагать. Теоретически. Практика у меня нулевая. У нас с Сил нет детей. Могли бы быть, но мы испугались, потому что были слишком юными, а наши более умудрённые опытом родители поддержали опрометчивое решение, которое в итоге привело к непоправимым последствиям. Одна ошибка, всего одна, но часто бывает, что именно этой одной ошибки оказывается достаточно, чтобы развернуть жизнь не в ту сторону. Я не знаю, как бы сложились наши отношения и к чему бы привели, если бы ребенок родился. Может быть, мы разошлись уже тогда, не выдержав ответственности, к которой не были готовы – ни она, ни я. Или это укрепило бы нас, заставило повзрослеть. Изменить приоритеты и ориентиры. Измениться самим.

Мы не можем знать – что было бы. Предположения и домыслы – ничто, иллюзия, теория, искривлённое зеркало, в которое так хочется заглянуть, и, обвиняя обстоятельства, заявить, что «вчера» мы могли бы быть лучше, счастливее.

Только это ложь, самообман, защита мозга, оправдывающего себя через управляемое сознание. Нам свойственно перекладывать ответственность на других и видеть себя в радужном свете. В большинстве своем мы так запрограммированы, потому что живем ради получения удовольствия, а не страданий. Вкусно поесть, дорого пожить, классно потрахаться, залезть на верхнюю ступень власти, стать новым мессией, звездой экрана, монахом-отшельником или открыть приют для брошенных собак. Источники удовольствия могут быть самыми разными. Иногда они совершенно не похожи на удовольствие, порой граничат с сумасшествием и откровенно пугают, порой они убивают, приносят страдания, а для кого-то боль является высшим кайфом. В мире так много безумцев, и у каждого свой неповторимый сценарий получения удовольствия.

Наш брак с Сильвией разрушился не из-за отсутствия детей. Не уверен, что я по-настоящему хотел их. С ней. Звучит ужасно, учитывая, сколько ей пришлось пройти, но, может быть, подсознание не лжет, и она тоже не хочет? Ей нравится страдать – в этом ее удовольствие. Ей нравится обвинять во всем меня – и в этом тоже ее удовольствие. Таковы правила игры, в которые часто играют люди. Я больше не хочу принимать участие, выбываю. Я не стал каким-то другим, лучшим олицетворением себя. Я не рассмотрел в Сил то, чего не видел раньше. Я просто устал, и выдохся. Просто она перешла грань. Просто мы никогда не понимали друг друга по-настоящему. Просто она хотела от меня эмоций, которые я не мог дать, и в глубине души ненавидела за то, что я не соответствую ее вымышленному образу. Любой кайф нуждается в допинге, иначе ощущения начинают угасать. Наверное, поэтому Сил решила найти замену или нащупала новый способ добиться от меня того, чего ей не хватало. Измены, ревность, скандалы и страдания, слезы, истерики – мощный источник одностороннего удовольствия, неизменным лозунгом которого оставалось: «Ты виноват во всем. Я такая из-за тебя»

Увы, ее метод не сработал. Меня задело лишь первый раз, а потом пришло полное равнодушие и осознание, насколько мы несовпадающие половинки. Не осталось даже дружбы и сексуального притяжения, на которых изначально строился наш союз. Постепенно, и не без помощи Сил, я дошел до точки в своем настоящем, когда все источники удовольствия оказались перекрыты. На это ушли годы, годы существования по инерции, бега по кругу, удобного функционирования в изученном и привычном социуме.

А каков итог? Работа, любовь, секс, брак, дружба – пустота. Пустота – это все, что я чувствовал, хотя все перечисленное у меня было. Или мне так только казалось, иначе не было бы тошно просыпаться каждое утро.

Чего-то нет. Важнейшей опоры, на которой крепится весь фундамент выстроенной жизни. Как ни крути, успешной жизни.

Я никогда не считал себя неудачником, и сейчас не считаю. Карьера, достаток, уважение, статус, перспективы.

Я не чувствую себя счастливым – вот, что мне мешает. Скажите – ерунда? Бесится с жиру. Кто вообще в глаза видел это «счастье» и имеет представление, с чем его едят?

Мои родители видели. И отец не смог жить без этого чувства, а я понимаю, что хочу хотя бы раз ощутить нечто подобное.

Именно об этом я думаю, застыв возле елки и невидящим взглядом уставившись на мерцающие в полумраке шары. С губ вырывается пар, но в данный момент холод не враг. Он отрезвляет хаос мыслей, мечущихся в голове.

Это мое последнее Рождество, которое я отмечаю в родительском доме. После праздников я снижу цену и вплотную займусь продажей и разводом.

Все решено и обдумано. Сильвия уже в курсе. И, разумеется, против. Но на этот раз ее слезы не заставят меня передумать.

– Новый год. Новая жизнь, – говорю вслух.

Сколько еще людей прямо сейчас произносят эту же мантру, в надежде, что волшебство сработает? Огромное количество желаний загадывается в рождественскую ночь, но только единицы по-настоящему верят, что они исполнятся.

Насколько сильно верю я?