Я испытывала дикую потребность видеть Лэндона. Главное, что живого, пусть и вдыхающего кислород с помощью специального аппарата.

И поэтому, не нашла способа лучше, чем тайно пробраться в его палату среди ночи. Опущу подробности того, каких усилий мне это стоило. Все это потеряло значение, когда я, наконец, оказалась в его пространстве.

Медленно подхожу к мужской фигуре, занимающей большую часть тесной больничной койки. Мой взгляд цепляется за мощную ладонь Лэндона, кажущейся бронзовой на фоне белого одеяла и простыни. А вот кожа его лица, стала заметно белее, словно больше не насыщена жизнью и кровью. Огромная специальная маска продолжает скрывать его внешность, но я вновь акцентирую внимание на том, что вместо бороды, его подбородок украшает двухдневная щетина. К тому же, он выглядит значительно моложе, как и я.

– Ну привет, Викинг. Я пришла, чтобы извиниться, – тихо шепчу я, опускаясь на небольшой стул рядом с Лэндоном. Не знаю, можно ли к нему прикасаться, но не могу удержаться. Сжимаю его ладонь, разглядывая плотно сомкнутые веки.

Устрашающее зрелище.

Только отсчитывающий писклявым ритмом пульс и время от времени увеличивающаяся в размере грудная клетка Бейкера говорит о том, что Лэндон все еще жив. И это убивает, разрушает изнутри, но я знаю – сдаваться рано. Мы оба не сдадимся.

– Забираю свои слова обратно: ты не был призраком. Никогда, – снежный комок из слез стоит поперек шеи и царапает горло. – И только попробуй стать им сейчас! Сейчас, когда у нас есть шанс все исправить…хотя, возможно, ты даже не вспомнишь меня. И наши двадцать четыре часа, проведенные четыре раза. Может быть, ты даже не видел их, ведь я так до тебя и не доехала, но я верю, верю, Лэнд, что мы были там. Вместе. Все не случайно, не бессмысленно. Только знаешь… сейчас это не так важно, Викинг. Вспомнишь ты меня или нет. Будем ли мы вместе. Ты просто должен жить. Эти руки ждут самые великие дела, – касаюсь губами костяшек его пальцев, борясь с диким желанием лечь рядом с Лэндоном и проспать с ним так до его пробуждения.

– Лэнд. Ты мне так нужен. Возвращайся скорее, Викинг. Хочешь, я буду печь тебе кекс каждое утро? С поджарками, как ты любишь, – наклонившись, зарываюсь пальцами в его волосы. – Хочешь, больше не буду мешать тебе, когда ты делаешь работу по дому? Тебе еще так много нужно сделать там. В доме. Починить часы и ставни. Настроить электричество, чтобы на следующее Рождество мы бы не остались без света. Хочешь, я больше никогда не растаю на утро после Рождества? Обещаю. Только ты…ты тоже, пожалуйста, не растай, – каждое последующее слово дается с еще большим трудом. Дыхание схватывает, слезы превращаются в кусочки льда и скребут по небу и поверхности век. – И Балто тебя ждет. Лэнд, он без тебя не справится. Пожалей хотя бы его.

Следующие двое суток я не отхожу от Лэндона. Так и слышу его саркастический тон в голове:

– Ты что, возомнила себя аппаратом жизнеобеспечения, кроха? Марш жрать, а потом спать. Нечего возле меня тебе делать, пока я дрыхну.

Но есть совершенно не хочется, когда осознаешь тот факт, что в тот момент, когда ты, наконец, нашла мужчину своей мечты и попала с ним в одну реальность, он решил капитулировать из нее таким оригинальным способом. Причем навсегда. Я обязательно отчитаю его за то, что он пытался так нагло сбежать от меня, ну а пока…

Я читаю ему книги, пою песни из Диснеевских фильмов, и заново пересказываю ему нашу историю, смакуя каждую деталь, каждое Рождество, без утайки делясь с ним всеми своими впечатлениями и эмоциями от наших встреч.

– За окном уже сугробы-ы-ы и нас Балто ждет давно-о-о, – пропеваю ему я, едва сдерживаясь, чтобы не хлюпнуть носом. Показываю Лэндону его верного пса во дворе миссис Хагс, которая прислала фото прыгающего по снегу Балто. Вчера мы с ней пересеклись в коридоре больницы и, наконец, познакомились в реальности.

– Видишь, какая у тебя группа поддержки, Лэнд? – постоянно подбадриваю его я, болтая с ним до тех пор, пока язык и губы не пылают от мозолей и сухости.

Эти два дня – самые долгие в моей жизни.

В них поместилась целая вечность, наполненная страхом, ужасом, и надеждой…надеждой и верой на то, что чудеса случаются. И не потому, что на носу Новый Год, а просто так – потому что ты искренне и от всего сердца желаешь этого. Потому что, когда смотришь на близкого душе человека, из твоей груди выходит настолько мощный свет, что кажется, ты можешь освятить им все планету. Я часами могла представлять себя солнцем, передающему Лэндону весь свой свет.

Каждый раз взволнованно выдыхала, когда мне казалось, что его ресницы начинают дрожать. Но Лэндон настойчиво не открывал глаза. Чертов упрямец.

– Может быть, ты объяснишь мне, какого черта тут делаешь? – истеричный возглас, раздавшийся за моей спиной, заставляет сотрястись каждую клеточку тела. Подпрыгиваю на стуле, аккуратно отпуская ладонь Лэндона. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кому этот высокий голос может принадлежать – законной жене моего мужчины. И когда Лэндон проснется…он может выбрать ее, потому что не вспомнит и секунды нашего общего восьмилетнего забвения, запертого в считанные минуты.

Скорее всего, так и будет. Все четыре Рождества были только моим сном, плодом больного воображения. А значит и все проблемы в браке Лэндона и Сильвии – придуманы лишь моим сознанием.

Так или иначе, я потеряю его.

– Я? Я…, – не сразу нахожусь с ответом. Встаю на ноги и резко оборачиваюсь, обнимая плечи руками – будто эта поза способна защитить меня от огнестрельных пуль, стремительно вылетающих из хищных глаз красивой и эффектной женщины, что стоит передо мной. Сильвия. Все в ее образе идеально – от наманикюренных пальчиков до аккуратной укладки волос. И я…маленькая, хрупкая, девочка-подросток с растрепанными волосами на фоне модели с обложки ВОГ. Не уверена, что понравлюсь Лэндону в настоящей жизни, если Сильвия отожествляет его вкусы и предпочтения.

– Ты! Откуда ты вылезла и что тут забыла? – преодолев расстояние между нами, выплевывает мне в лицо Сильвия. Торопею от подобной грубости, не находясь с ответом сразу. – Очередная девочка-интерн, решившая сделать карьеру, через постель лучшего хирурга клиники? Так ты просчиталась и очень сильно опоздала. Это место занято. Усекла? Держись от моего мужа подальше. Ты поняла? Вон отсюда, – шыкнула на меня бестия, и вместо того, чтобы вступить с ней в словесную перепалку, я просто расправляю плечи и выдерживаю ее бешеный взгляд. С молчаливым достоинством.

– Мисс Скай, вы должны покинуть палату, или мне придётся сообщить руководству, – из-за спины Сильвии вдруг появляется Лиз. В ее глазах искрится сочувствие и понимание, но я не нуждаюсь в извинении и запоздалом раскаянии. Лиззи Спаркл сдала меня этой бешеной, иначе она бы не вернулась в больницу. Ей было плевать на Лэндона, когда я впервые пробралась в его спальню. Он был совсем один. Любящие жены не оставляют своих мужей в критическом состоянии.

Наплевав на то, что эти две гарпии не сводят с меня ожидающих и требовательных взглядов, я снова поворачиваюсь к Лэндону. Так, словно никого рядом нет. Наклоняюсь к его лицу и, касаясь губами мочки уха, прошу:

– Я люблю тебя, – абсолютно чистое признание раскрывает сердце, разливается теплом по всему телу.

– Больше всего на свете, – чувственно добавляю я. – Возвращайся домой, Лэндон. Я буду ждать тебя. Двадцать четыре на семь.

Глава 2

Лэндон Бейкер

29 декабря

– Ну, и напугал ты нас, приятель, – откуда-то издалека доносится голос, который мне не сразу удается идентифицировать.

Меня стремительно засасывает в воронку, вырывая из комфортного состояния невесомости и легкости. Радужный туман, ставший почти родным, рассеивается, трансформируясь в геометрические грубые рисунки, с каждый новым витком спирали, обретающие объем и форму, а спустя мгновение и цвета: яркие, бьющие по глазам даже сквозь закрытые веки. Я сжимаю их по инерции, не чувствуя в полной мере мышечных сокращений. Только колющую боль, медленно растекающуюся по конечностям. Черт, а это больно. Когда находишься по ту сторону, успокаивая пациента и убеждая, что его состояние вполне естественно – предоставления об истинных физических муках приходящего в состояние больного – весьма поверхностны. Теперь мне известно, какого это – возвращаться с того света.

– Давай, открывай глаза, Лэнд. Показатели говорят, что ты уже с нами, – снова трубит голос. Теперь совсем близко. Я пытаюсь пошевелить пальцами на правой руке, и только когда это получается, разжимаю веки. Если мозг помнит, какая рука правая, а тело распознает команды, мои дела очень даже неплохи.

– Черт, – хриплю я, щуря заслезившиеся веки. Придурок Ресслер решил меня ослепить своим именным фонариком, который я же ему и подарил на наш профессиональный праздник.

– Рефлексы в норме, Бейкер, – удовлетворённо произносит опознанный бас, в следующее мгновение стаскивая с меня кислородную маску. – Дышать можешь?

Я киваю, обессиленно закрывая глаза. Слабость неимоверная, любое движение дается с трудом и отдается в мышцах болезненной ломотой. Ощущение, что я проспал сутки и не прочь вздремнуть еще.

– Ты крутой, чувак. Через недельку по пиву в баре дернем за твоё выздоровление, а может и Новый Год отметить вместе получится, – бодро говорит Ресслер.

Я скептически приподнимаю уголок губ, на полную усмешку не хватает сил. Черт, я ведь и правда думал, что подобная чушь помогает моим пациентам быстрее прийти в себя. Мне хочется послать его к черту. Очень сильно. Матом. Но не уверен, что выговорю.

– У меня пара вопросов, Лэнд, и я свалю, – словно прочитав мои мысли, до тошноты жизнерадостно вещает Ресслер. – Не волнуйся, я не заставлю считать тебя мои пальцы и спрашивать, как тебя зовут и какой сейчас год. Не думаю, что четыре дня комы вычистили твой мозг. Да, и выглядишь ты вполне разумным, но слегка помятым.