Вспоминаю я о нем, только когда чувствую, что наручники натягиваются на руке.

— Позвонишь в полицию — пеняй на себя, — слышу я его голос, и краем глаза вижу, как он указывает стволом в сторону врача. А потом он выводит меня за дверь. Она захлопывается за нашей спиной. Я растерянно рассматриваю стенд на стене напротив, где счастливая мать прижимает к груди малыша. Ох, черт. Ох…

— Цыпа, — произносит маньяк и я медленно перевожу на него взгляд, — мне даже теперь как-то неудобно держать в наручниках будущую мать близнецов.

— Иди в жопу, — медленно произношу я. Он приподнимает брови.

— Еще одно слово — и я воспользуюсь твоим приглашением. Зад у тебя хороший. В моем вкусе.

Он дергает меня за наручник и уводит вниз. На стойке регистрации маньяк достает карточку, расплачиваясь за услуги.

— Поставь ее на учет, — просит он, кивая на меня, а смуглая девушка, с темными вьющимися волосами, натянуто улыбается в ответ.

— Конечно. Документы ваши, пожалуйста.

— Нет у нее документов. Так оформи.

— Как нет? — растерянно произносит кудряшка, и смотрит на меня. Я пожимаю плечами, — я вношу все данные в базу и… мне будет нужна ксерокопия документов и заявление.

Маньяк тихо ругается.

— Ладно, хрен с тобой. В следующий раз придем.

Похоже, эта клиника, все-таки, сегодня обратится в полицию. Я надеялась, что ее не закроют. Отношение врача-узиста тут и врача в обычной бесплатной женской консультации отличалось, как небо и земля. Возможно, нужно просто было пригрозить пистолетом. Жаль я тогда не догадалась взять оружие, которое у меня оставил Садаев. Возможно, первое впечатление от той консультации было бы лучше.

В машине я пораженно рассматриваю снимки с УЗИ. Честно говоря, я вообще не могу понять, где тут мои монозиготные близнецы. Одно я прекрасно понимаю из снимка: в моей матке явно темно. И уютно, похоже. Я б сама забралась сейчас в какое-нибудь темное и закрытое местечко, чтобы спокойно пережить все проблемы.

— Поехали перекусим, цыпа, — предлагает внезапно маньяк, похлопав меня по коленке, а я сжимаю яростно зубы, чтобы не стукнуть его по голове, — как урчит твой живот я отсюда слышу. Кажется, это орут от голода твои близнецы.

— Ага, — коротко отвечаю я.

Шутник хренов.

Мы заезжаем в какой-то мясной ресторан в центре, и я уныло ковыряю вилкой огромный стейк. Вроде бы хочется есть, а вроде и кусок в горло не лезет. Маньяка, похоже, ничего не смущает: он аппетитно режет мясо на своей тарелке. Я приветствую только сильно прожаренное мясо, а вот этот, как настоящий маньяк, заказал себе с кровью. Удивительно, что вообще не сырым.

Несмотря на то, что результаты УЗИ выбили из меня все спокойствие, я все равно по-прежнему уверена, что прерывать беременность не стану. Подумаешь, близнецы. Всего на одного человека больше. Буду меньше жрать, если денег хватать не будет, и похудею. Зато они подрастут и смогут играть друг с другом. Сначала мне будет тяжелее, чем мамам с одним ребенком, а потом легче.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К горлу подкатывает тошнота и я стремительно поднимаюсь со стула. Маньяк подозрительно смотрит на меня.

— Куда?

— В туалет. Тошнит, — поясняю я, и машу рукой в сторону санузлов.

— Сбежать не получится. У всех выходов дежурит охрана. Я тебя сразу предупреждаю, цыпа. Не хочу потом испытывать муки совести, вспоминая, как заламывал хрупкие лапки матери близнецов.

Я отворачиваюсь и ухожу, тихо и незаметно произнеся одними губами «иди в жопу». Естественно, маньяк этого не слышит и не видит.

В туалете я несколько минут безуспешно издаю противные звуки над унитазом, но все впустую. Моему желудку нечего исторгать, зато, я начинаю подозревать, что у меня начинается токсикоз. Кажется, рвотные позывы я почувствовала, взглянув на кровь, разливающуюся на тарелке маньяка. И ощутила этот сладковатый запах.

Я слышу, как открывается дверь, и быстро вытираю рот туалетной бумагой. Потом смываю ее и выпрямляюсь. Тошнить при других людях мне немного стыдно, поэтому я выхожу из туалета и внезапно замираю, как молнией пораженная.

— Боже мой, — вырывается у меня высоким голосом, когда я вижу Гошу. Он смущенно улыбается и одергивает на себе майку с роботами, — ты как тут оказался?!

— Я искал тебя, Диан, — произносит мой еще-пока-парень, и быстро подходит ко мне. Я, открыв рот, смотрю на него. Все еще не верю, что это не галлюцинации.

— И как… тебе удалось меня найти? — выдавливаю я.

Черт. Похоже, череда невезений решила меня добить за эти дни.

Эпизод 16

Гоша берет меня за руку и гладит успокаивающе ладонь. В этом весь Гоша — идеальный, заботливый парень. Захочешь расстаться — и фиг ведь причину найдешь.

— Диан, твой Гугл-аккаунт привязан к телефону, — мягко и вкрадчиво говорит он, словно обьясняет сложный материал тупице, — ты сохранила пароль, когда заходила с моего компьютера. Я посмотрел геолокацию, когда в университете мне сказали, что ты куда-то пропала, а до этого тебя искали странные люди.

— Но мой телефон не здесь, — глупенько произношу я, а Гоша улыбается.

— Да, твой телефон в одной из башен Москва-сити. Потом я заметил, что он двигается на парковке, но, подбежав к выезду, не увидел тебя ни в одной из машин и решил подождать. Мне повезло. Ты уехала с каким-то мужчиной, а я поймал такси и проследил за вами.

— Господи, Гоша. Ты самый настоящий сталкер, — поражаюсь я, а он по-доброму, но немного снисходительно, смотрит на меня.

— Диана, мы живем в информационном мире. Вычислить человека, у которого есть телефон, стало очень просто.

Я развожу руками. В этом мире многое просто. Если в туалет сейчас решит зайти маньяк — то он просто возьмет и похоронит Гошу где-нибудь под плинтусом. Тощий мальчик Гоша, который весит около семидесяти килограмм, пусть и очень умный, но даже пальцем пошевелить против этого дикого животного не успеет.

— Гоша, солнышко, — произношу я, и кладу ему ладонь на грудь, подталкивая к выходу. Да, это не Садаевский рельеф, а унылые равнины. Мир несправедлив — одним он дает ум и доброту, а другим — привлекательную внешность и умение зарабатывать деньги. Гоша, тем временем, растерянно смотрит на мою руку, а я продолжаю, — пожалуйста, уходи. Долго объяснять, но ради твоей безопасности — просто уйди и забудь про все.

— Диан, я понимаю, что тебя держат в заложниках…

— Гош, ты ничего не понимаешь. Все гораздо сложнее, — втолковываю я, продолжая двигать этого парня-жердь к выходу, но он словно ногами врос в белую плитку санузла, — я беременна от этого человека, который меня держит в заложниках.

Вот так легко и непринужденно я сообщаю Гоше ту самую новость, которую не смогла бы выдавить из себя в другой ситуации. Глаза парня округляются. Кажется, он в неподдельном шоке.

— Чего?..

— Долго объяснять. Мы с тобой поссорились, и я пошла месяц назад в клуб. Мне подсыпали наркотик в напиток, и наутро я ничего не помнила. Это вкратце. И да, у меня двойня.

— Поздравляю, — растерянно произносит Гоша, а я закрываю со стоном лицо руками, — то есть… ты была с кем-то в ту ночь и забеременела?

— Да. Я тебе изменила. Прости, Гош. Ты только не озлобляйся, знаешь, не все девушки такие, — бормочу я.

Гоша молчит. Долго и напряженно молчит, а моя макушка начинает чесаться, словно он сверлит ее взглядом. Я убираю руки от лица, потому что тошнота снова подкатывает к горлу и машу на дверь, предлагая Гоше уйти прямо сейчас.

— Диан… — внезапно произносит он, — ты ведь не виновата. Получается, тебя изнасиловали. Это будет свинством бросить тебя в таком положении.

Господи, что?! Приходит моя очередь стоять в шоке. Я открываю рот, и пытаюсь что-то беззвучно сказать, как рыба, выброшенная на лед. Поднимаю руки и развожу ими. Кажется, Гоша поехал крышей. Или работает ангелом на полставки.

— Гош, ты… — выдавливаю я, — ты что? Я тебя бросаю. Все, иди.

— Нет, Диан. Я не расстанусь с тобой. Ты попала в беду, а я разве похож на мудака, который сбежит при первых трудностях?

— Гоша, Боже мой! — я хватаюсь за голову, — зачем тебе это? Беги! Успеешь еще хапнуть дерьма в жизни. Поверь, ты не хочешь становиться в двадцать лет отчимом двум близнецам! Сейчас придет человек, которому приказано меня охранять, — я размашисто указываю на дверь, — и грохнет тебя. Или челюсть сломает. Просто уходи, я не хочу тебе проблем!

— Мы сбежим вместе, — твердит Гоша, а я, закрыв ладонью рот, бросаюсь к унитазам, потому что меня откровенно выворачивает. Падаю перед белым другом на колени, издаю жуткий звук, склонившись над ним, пока Гошин ровный голос эхом отскакивает от стен, — я все продумал. Перед тем, как пойти в туалет я позвонил в полицию и сообщил, что тебя удерживают силой. Тот человек, который сидит в зале — я загуглил про него. Его лицо мне знакомо. Десять лет назад его обвинили в убийстве. Он убил соседей, семью из четверых человек. Женщину, мужчину и их дочерей.

— Боже мой, — шепчу я. С кем я провела сегодняшние полдня? Мурашки по коже. А он еще держал меня за руку в кабинее УЗИ.

— Он все отрицал на суде, но его все равно посадили. Видимо, нашли доказательства. Странно, что он сейчас на свободе. В новостях не писали, что он вышел, но когда сюда приедет полиция — ему явно будет не до нас.

— Гоша, — я вытираю рот тыльной стороной руки, — а охрана у дверей?

— Тут два выхода. Мы вылезем через окно на кухне — оно выходит на другую сторону.

Поднявшись с колен и нажав на кнопку унитаза, я выхожу из комнатки обратно к Гоше. Мне невероятно стыдно перед ним за то, что со мной произошло и за то, что я ему рассказала, но он смотрит на меня так же, как смотрел и до этого дня. В его глазах нет презрительного выражения, или отвращения.