В комнате я нахожу телефон и пытаюсь дозвониться до Рустама. Гудки идут, но трубку он не берет. Я растерянно выглядываю в окно и вздрагиваю: его машина возле ворот. Черт.

Потом я замечаю людей, которые идут по дорожке к дому. Впереди них — Рустам. Что-то меня напрягает, пугает в нем, и я, бросив телефон на столик, как дура начинаю метаться по комнате. Перетряхиваю все вещи, снимаю джинсы, наспех вытираю кровь с разбитой коленки и надеваю бордовые брюки. Грязную футболку снимаю и запихиваю под кровать, а потом переодеваюсь в топ.

Черт! Почему-то я сейчас жалею, что не амеба. Может, сделать вид, что все это время я спала в постельке, а не пыталась беременная запрыгнуть на забор? Садаев меня сожрет. Но у меня не было выхода? Брат меня напугал. Откуда я могла знать, что этот Амир приедет? Что, если бы он не приехал, я ждала бы Рустама дома, и в этот момент сюда ворвались бы настоящие головорезы?

Я надеюсь, что Рустаму никто не расскажет о моей попытке побега. Это ведь не так важно. У него сейчас другие заботы. Покруче.

Я возвращаюсь на цыпочках к окну, осторожно выглядываю, чтобы убедиться, что никто не смотрит наверх, и открываю створку, высовываясь и прислушиваясь.

Рустам с охраной(или это его друзья?) стоит возле дома. Рядом с ним — Амир. А на земле сидит на коленях брат. Сгибается, уткнувшись лбом в землю и плачет. Его всхлипывания кажутся очень громкими на фоне жаркого шепота Риты, которая, заламывая руки, что-то втолковывает своему мужу.

Я растерянно смотрю на брата. Что случилось? С чего он так расклеился? Мой локоть со стуком соскальзывает, я ударяюсь грудью об подоконник, и в этот момент Рустам поднимает на меня взгляд.

Меня слово прошивает разрядом молнии с ног до головы. Я чувствую себя так, словно дьявол посмотрел на меня из самых темных глубин ада. Мне становится страшно. Он и раньше мог пугать меня, но сегодня он особенно жуткий.

Я испуганно захлопываю окно. Сажусь на кровать, обгрызаю ногти с пальцев, раздумывая, что мне делать. Садаеву явно рассказали о моем побеге. Иначе бы он так не смотрел. Хочется запереть дверь и не открывать, пока все не уляжется, но это, честно говоря, дурацкий выход.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Потому что там, внизу, мой брат. Я на него зла, но он должен уйти живым. Поэтому я со вздохом поднимаюсь с кровати и направляюсь на улицу. Хотя мне реально страшно.

* * *

— Ты, ублюдок… — стонет брат, когда я открываю дверь и осторожно выхожу на улицу. На цыпочках иду к ступенькам. Садаев стоит вдалеке от меня, боком, и пока не замечает моего появления, зато я прекрасно вижу, что происходит, — я убью тебя. Чтоб ты сдох…

Я холодею, замерев. Рустам медленно поднимает на моего брата оружие. Это какой-то жуткий сон. Я вижу, как на стали пистолета вспыхивают отблески фонарей, но все еще не могу поверить в реальность происходящей картины.

— Продолжай, — слышу я насмешливое, — и точно отсюда не уйдешь живым.

— Нет!!! — кричу я изо всех сил, испугавшись за брата. Он что, идиот говорить такие вещи? — Рустам, не смей!!!

Я бегу к ним, проскальзываю между широкими фигурами Амира и Рустама и сажусь рядом с братом, закрывая его собой. Я обнимаю его, чувствуя, как он трясется. То ли от страха, то ли от слез. Мне хочется его избить за идиотизм, но сейчас не время.

Рустам отводит оружие чуть в сторону. Я поднимаю на него взгляд.

— Он просто идиот, — произношу я. Тень закрывает лицо мужа. Он возвышается над нами, как мрачный палач. Я не должна его так бояться, но сейчас сердце колет тревога.

— Ди, — сдавленно произносит брат, — у него наш отец. Он убьет его. Я без него не уйду, я его не брошу.

— Заткнись, — цежу я сквозь зубы.

Черт, мой брат просто кретин. Ледяной страх начинает клубится под ребрами, когда я думаю, что Рустам все-таки действительно сегодня сдержит свое обещание прихлопнуть моего экс-папу. Война закончилась его победой. Полной. У него в руках почти вся семья Абрамовых.

Мне почему-то страшно представлять, что мой муж способен на хладнокровное убийство. Нет, он способен. Но неужели это случится сегодня? С тем человеком, которого я так долго знала?

«Наивная ты дура, Диана» — скептически комментирует разум, — «наверняка это не единственный его грех. Ты многое не знаешь о нем. Вероятно, что у него есть собственное кладбище из таких жертв?»

Какой бы я не была наивной, но Мирослав, кажется, вообще идиот малолетний. Максималист. Тупица. Ему надо спасать свою жизнь. Это очень тупо — умирать за компанию. И, тем более, говорить такие слова человеку, у которого в руках огнестрел.

Рита стоит рядом с Амиром, зажав испуганно рот руками и смотрит на нас.

— Рустам, — я смотрю в ледяные глаза мужа, пытаясь до него достучаться, — его лучше просто выгнать. Он несет чушь. Уверена, как только его отпустят эмоции — он пожалеет о своих словах.

— Я не уйду без отца, — ровно повторяет брат, а я зло бью ему подзатыльник.

— Замолчи!

— Твой отец завалил моего брата, — внезапно с усмешкой произносит Рустам, — мне реально отпустить его предлагаешь?

— Я заплачу тебе любые деньги, — брат вздергивает подбородок. Его глаза лихорадочно блестят, когда он смотрит на Садаева. Кажется, он готов уцепиться сейчас за любую возможность спастись с отцом, — что угодно.

— Мелко. Бабки за жизнь человека? Моего брата? Твое предложение — херня. Могу тебя закопать за оскорбление.

— Все, что угодно…требуй другое. Что тебя устроит.

— Может, сам сдохнешь? — Садаев кривит губы в презрительной усмешке, рассматривая моего брата, а я за него мотаю головой.

— Я не хочу умирать, — как-то печально хмыкает брат, — ты это понимаешь.

— У тебя тогда не остается другого выхода.

Я слышу, как протяжно выдыхает брат. Я думаю, что, может, его сейчас отпустят кретинские идеи, и он спокойно уйдет своими ножками домой. Примет неотвратимость наказания для его отца, который сделал слишком много зла. Может, Мир сделает свои выводы. Что даже деньги и власть не помогут избежать возмездия за плохие дела. Однажды найдется кто-то сильнее. И воздаст тебе за все грехи.

У меня не получается жалеть отца. По его вине я бы могла уже умереть.

Правда, мне придется как-то принять мысль, что мой муж — убийца. Вероятно, я многое о нем не знаю. Но теперь-то я буду знать как минимум то, что с его подачи замочили моего экс-папу. Вряд ли Рустам сдаст его полиции. Отпечатки на том пистолете смазаны. Хирург уничтожил доказательства. Можно б было еще размотать этот клубок и посадить моего папу за заказное убийство. Но теперь…

Я чувствую, как у меня вырывается усмешка.

Черт, получается, я не лучше Рустама. Жена, достойная своего мужа. Преступница, которая уничтожила улики. Я не оставила Садаеву другого выхода. Но, может, еще не поздно как-то рассказать это. Что у Камиля могут остаться доказательства. Результаты другой экспертизы. Настоящей.

Правда, Рустам тогда прихлопнет Камиля… черт. Патовая ситуация.

Я не успеваю ничего произнести, как внезапно брат перехватывает меня за шею. Рывок — и я оказываюсь прижатой к его груди. Другой рукой он берет меня за подбородок, и я удивленно мычу, не понимая, что происходит.

— Я сверну ей голову, если ты не отпустишь нас, Рустам, — спокойно произносит у меня над ухом брат, а я в шумом выдыхаю от неожиданности, — она же твоя жена. Беременная. Жизнь твоей жены и ребенка — это хорошее предложение?

Вот ублюдок. Брат, ты полная скотина.

Я пораженно закрываю глаза.

Мне надо переварить этот мерзкий шантаж от брата. Которого я все пыталась спасти, закрыть собой. Просила его отпустить, вымаливала для него помилование. Защищала, как могла. А что в ответ? Он готов рискнуть моей жизнью. Угрожает моей смертью.

В тишине я слышу щелчок предохранителя. В этот же момент брат внезапно резко отпускает меня, и я чувствую, как он бросается в сторону. После чего меня оглушает выстрел. До звона в ушах.

Я накрываю лицо ладонями и так сижу, не двигаясь, чувствуя внутри полную пустоту. В ней ворочается что-то поганое и больное.

Похоже, Рустам не стал поддаваться шантажу. Он поступил хладнокровно. Быстро. Мирослав бы не успел мне даже что-то сделать. И, кажется, он это успел понять, поэтому попытался убежать, прежде чем умереть.

Звон превращается в тонкий писк, и через него пробиваются голоса… и дикий вопль Мирослава.

Он жив. Черт.

— … бля, давай только не при женщинах, — слышу скептический комментарий Амира, и как его рыжеволосая Рита мучительно сдерживает тошноту, издавая страшные звуки, — он уже явно никуда не денется. Завали его где-нибудь… в другом месте.

— Рука… — вопит Мир, — нет, не надо! Я все понял! Пожалуйста! Я уйду!

Я отнимаю от лица руки. Мирослав лежит в нескольких метрах от меня на земле, и держится за ключицу. Лицо брата искажено ужасом и болью. Он пытается отползти, перебирая ногами и упираясь пятками в газон.

В этот момент в душе словно навсегда гаснет теплый огонек. Я чувствую вместо него полное равнодушие. Ничего больше не дергает, не тревожит, не рвется спасать этого парня, который выглядит сейчас очень жалко.

— Предатель, — тихо шепчу я. Поднимаюсь с земли, отряхиваю серые разводы пыли на коленках и заднице. Рустам скептически смотрит на Мирослава. Словно прикидывает — стоит ли его грохнуть сейчас, или отложить это дело на потом. Потом переводит на меня взгляд. Он весьма красноречив.

— Я пошла в дом, — сообщаю ему я. Не дождавшись ответа, отворачиваюсь и иду мимо позеленевший Риты. Возле нее я притормаживаю и осторожно дотрагиваюсь до локтя, — прости, Рита. Все, что я сказала на кухне — это был прикол.

— Иди в жопу, Диана, — шепчет она, — это был идиотский прикол.