Хорошо, что он не знает об этих мыслях, и... ох, черт. Из головы вылетает все, как только его пальцы проникают медленно, жестко и уверенно внутрь меня. Я выгибаюсь ему навстречу и тянусь за поцелуем, зарываясь пальцами в темные, влажные волосы. Получив поцелуй, я чувствую, как он подхватывает меня за бедра и насаживает на твердый и уже готовый член. Я еще не успела разогреться до нужной кондиции и это происходит резко и внезапно. Поэтому все чувствуется острее, чем надо.

— Рустам, — выдыхаю ему в рот я. Сладкие спазмы прокатываются внутри живота и по телу. Похоже, долго я не продержусь. Растекусь сладкой патокой в стальном захвате этого зверюги. Только он знает все скрытые точки моего тела. Берет его, как вздумается, но всегда я остаюсь удовлетворенной.

Спина врезается в стенку душа. Она обжигает прохладой, пока я, обвив ногами торс мужа, принимаю его в себя полностью — не только физически, но и на более глубоких уровнях. Сливаюсь с ним. Чувствую его дыхание, любое изменение в движениях. 

Я правда смогла его полюбить. А он в ответ всегда обращался со мной бережнее, чем ему, возможно, хотелось. И вот сейчас: я чувствую в напряжении мышц скрытую силу и ярость. Дикое желание, которое он берет под контроль. 

Мне нравится, что только для меня он такой. И я в который раз покоряюсь его напору, его сильным рукам, которые обнимают меня. Закрываю глаза. Вдыхаю его запах. И ловлю звезды в темноте, когда меня накрывает оглушительной волной удовольствие.

Черт. Мне же нельзя так... я испытываю укол вины, стекая по мокрому телу Рустама, пересчитывая все рельефные мышцы, пока он не ловит меня и не ставит на ноги.

— Вылезай и иди на постель, принцесска, — слышу голос с рычащими нотками, — я тебя сегодня конкретно распну по ней. 

Я выползаю быстро из душа. Едва не поскальзываюсь на влажном полу, и, схватив полотенце, иду к двери, напоследок оглянувшись. Рустам смотрит мне вслед с легкой ухмылкой. 

Черт. Главное, чтобы он не заметил тест, который я оставила. Я ухожу в спальню, падаю на кровать в полотенце и беру свой телефон, который настойчиво вибрирует все это время. Проверяю новые сообщения. Эля скидывает мне последние новости института вместе со своими фотками из бара. Прикрепляет голосовое сообщение.

Я не успеваю ей ничего ответить. Потому что матрас прогибается под весом тела, Рустам нависает надо мной, а его достоинство впечатывается мне прямо промеж половинок попы. Я замираю. Полотенце на мне — очень тонкая и короткая преграда, не прикрывающая даже бедра целиком.

— Рустам, я... — выдыхаю, подумав о том, что стоит попросить его быть аккуратнее. Но он берет меня за горло, заставляя изогнуться и приподнять бедра, и я даже на секунду пугаюсь что он меня сломает ненароком. Дыхание обжигает шею. Я чувствую жесткий укус, оставляющий клеймо боли на нежной коже и содрогаюсь от мурашек.

Боже.

Он срывает с меня полотенце одним движением. Отбрасывает его в сторону.  Проводит каменным достоинством между ног и врывается внутрь — неотвратимо и медленно.

— Охренеть какая ты горячая внутри и тесная, — хрипит он мне в ухо, — я бы из тебя не вылезал никогда.

Черт.

Ему скоро придется снова забыть обо всем этом на какое-то время. Я не додумываю эту мысль, потому что Рустам нанизывает меня полностью на свой невероятно твердый и горячий орган, берет меня жестко и бескомпромиссно, заставляя задыхаться от стонов и хрипов. Комкать пальцами простынь и впиваться ногтями в него, оставляя на память алые полосы. 

Только потом, когда я засыпаю, будучи сжатой в крепких объятиях, на периферии сознания мелькает странное понимание — черт, сегодня он пренебрег предохранением. Впервые.

Почему?

* * *

Видимо, эта тревожная мысль не отпускает меня даже во сне. Просыпаюсь я в четвертом часу утра, когда на сером небе где-то вдалеке брезжит светлая полоска рассвета.

Я переворачиваюсь на постели, замечаю скомканное одеяло, которое сбилось у меня в ногах. Рустама нет. Раньше он никогда не покидал меня так рано. В чем причина?

Я проглатываю непонятную тревогу. Поднимаюсь, надеваю нижнее белье и облачаюсь в обычную пижаму. Захожу в ванную — коробка из-под теста по-прежнему лежит на полочке. Заметил он ее или нет? Она лежит на видном месте, но... Рустам бы тогда начал задавать мне вопросы.

Скомкав коробочку, я выкидываю в ведро и выхожу из нашей спальни в коридор.

В детскую я заглядываю тихо, чтобы не разбудить близнецов. Подхожу на цыпочках к кроватям. Всматриваюсь в умиротворенные детские личики и осторожно провожу по отрастающим волосам Самира, отчего тот тихо вздыхает. Его брат, словно почувствовав что-то, тоже переворачивается на другой бок, что-то по-детски проворчав.

С возрастом они все больше и больше становятся похожими на Рустама. От меня они не взяли ровным счетом ничего. Я видела свои детские фотки — светлые, почти бесцветные волосы, нос кнопкой и маленькие, тонкие губы. Эти двое точно пошли не в мою породу, родившись с темными волосами и длиннющими темными ресницами. Может, оно и к лучшему. 

Боже. А теперь кто во мне? Девочка, или очередной мальчик? А если двое?!

Я снова чувствую укол тревоги. Черт, как, все-таки, преподнести эту новость и почему вчера Садаев забыл о предохранении? Может ли такое, что он увидел коробку и решил промолчать, дожидаясь, пока я сама ему скажу? Но ведь тест я ВЫКИНУЛА. Там мог быть отрицательный результат, а он уже заранее забил на предохранение...

В полной тишине я выхожу из детской и спускаюсь вниз, на первый этаж, прямо в пижаме. Вряд ли я на кого-то наткнусь. Все работники еще спят. Даже няня отдыхает: для близнецов мы наняли специально ночную няню, но Самир и Дамир хорошо спали, поэтому ей оставалось только поглядывать в камеры, да пить чай в своей комнате.

И где Рустам? На кухне его нет. В гостиной свет не горит. Его ключи от машины лежат на столике, а значит, он никуда не уезжал.

Ответ на этот вопрос я получаю внезапно. Когда прохожу мимо комнаты с бассейном, слышу тихий всплеск и.... женский голос.

Грудь словно ошпаривает холодом. Я замираю, подумав, что ослышалась. Женщина в нашем доме в такое время? Дьявол, кто она и что тут делает? Голос мне незнаком. Я тихо, на цыпочках подкрадываюсь к приоткрытой двери и осторожно заглядываю в щель.

Женщина стоит ко мне спиной, но я могу оценить ее крутую фигуру. Темная юбка обтягивает круглые бедра и тончайшую талию. Светлые волосы до лопаток вьются золотой волной. Она опускает руку с клатчем и я замечаю, как вспыхивают в искусственном свете массивные украшения с бриллиантами.

Я не могу поверить свои глазам. Рустам стоит в нескольких шагах от нее. Волосы мокрые. На плечи накинуто полотенце.

Сложить два и два очень легко. Четыре утра и посторонняя красивая женщина в доме. Я не верю в обычное общение между мужчиной и такой женщиной. Поэтому, прежде чем в груди взорвется ярость, я нахожу силы отлипнуть от дверного проема и уйти: все равно их разговор я не слышу и вряд ли хочу делать себе еще больнее.

Я возвращаюсь обратно в спальню, раздеваюсь и ложусь на кровать.

Моя ладонь ложится на живот. Я опустошена, оглушена увиденным. Самое страшное, что когда-то я была готова жить с Рустамом, как соседи, просто воспитывая совместных детей. Но это было давно. Между нами, как мне казалось, была настоящая близость, не просто секс, не просто удовлетворение потребностей. Неужели такие мужчины действительно неспособны на верность?

Я стала скучной. Всегда рядом с ним. Он видит меня каждый день — чаще всего в пижамах или обычных штанах и свободной футболке. Мне казалось, что искра между нами неспособна потухнуть, но, получается, что Садаеву что-то недостает в наших отношениях. Моей сексуальности, по видимости.

А сексуальнее я и не стану, с учетом того, что вскоре у меня может появиться еще один ребенок. И... что мне делать?

Рустам не возвращается до самого утра.

Более того, заснув на пару часов, этим утром я просыпаюсь впервые в пустой постели.

* * *

— Сохранять будете? — звучит такой знакомый вопрос, но голос женщины в этот раз кажется более мягким. Да и я пришла на УЗИ уже не в бесплатную поликлинику.

— Буду, — сухо отвечаю я, стирая с живота гель. Сердце все еще колотит в грудную клетку — бешено, испуганно, отчаянно. Двойня. Снова двойня. Смешок вырывается из горла — один, другой, а потом плечи начинают подрагивать в приступе истеричного веселья.

Мои убеждения никак не изменятся из-за проступка мужчины, которого я считала любимым мужем. Аборт я сделаю, только если моей жизни что-то будет угрожать. Прошло уже два года с родов. Организм более-менее восстановился. Я рожала естественным путем. Что может пойти не так?

— Я принесу вам воды, — испуганно произносит врач, глядя на мою истерику. В ответ я мотаю головой.

— Все в порядке. Я от радости.

— У вас уже есть одна двойня, — утвердительно произносит она, — я понимаю. Новость шокирующая. После родов я советую подумать о других способах предохранения. Вам могут предложить перевязать трубы.

— Хорошая идея, — произношу я, — спасибо вам за нее.

Из клиники я выхожу на дрожащих ногах, засунув результаты в сумочку. Холодный воздух обжигает пылающее лицо. Хочется вскинуть руки к небу и закричать «а-а-а!!!». Вместо этого я достаю телефон и набираю по памяти номер, несмотря на то, что пальцы вечно мажут мимо нужных цифр.

Мне нужен сейчас же адекватный человек в собеседники. Тот, кто может дать хладнокровно совет, не отвлекаясь на ахи и вздохи. Эля или Оксана не подходят. 

Если же я буду носить все в себе — точно взорвусь и разнесу взрывом весь квартал. Меня упекут в психушку.

— Да? — раздается удивленный голос в трубке, и я выдыхаю. Он не сменил номер.