Анна Евдо - 30 чашек кофе

— Также как сдержанности, выносливости и умения ждать, — она опустила взгляд к цветам.

— Тогда я точно угадал, выбрав ромашки, — он шагнул к ней, но раздался звонок. — Арбатов… Я буду через сорок минут. То, что он приехал раньше, не означает, что я должен торопиться. Буду вовремя, — он нажал отбой, убрал телефон в карман брюк.

— Без лишних реверансов? — чуть склонила голову она.

— Внеплановая деловая встреча. Не люблю опаздывать сам, но и потакать изменениям без предварительного предупреждения тоже не намерен, — он мотнул головой, словно сбрасывая с себя этот звонок. — Завтра в шесть?

— У нашей кофейни, — она снова смотрела на него.

— Тогда программа минимум начнётся с любимого кофе там, но далее ужин в другом месте и салют, — он накрыл её руки, удерживающие букет, и притянул к себе.

— Обширный минимум, — она ощущала исходящие от него электрические разряды.

— Даже минимум нужно желать по максимуму, — он поцеловал её в кончик носа и нашёл губы.

Она кивнула, скрывая своё смущение вперемешку с радостью за новой поцелуйной улыбкой.

*Зава́линка — сооружение-насыпь вдоль наружных стен в основании по периметру деревянного дома (бани), служит для предохранения постройки от промерзания зимой.

**Око́лица — изгородь, окружающая деревню или на выезде из неё. Место вокруг селения, рядом с ним, окружающая местность, край деревни.

Настя осталась на ночь у родителей. Они дружно продегустировали сыр с домашним мёдом, которые она привезла из поездки. Она наплескалась в ванной с Полей и уснула с дочкой, прижавшейся к ней, под сенью ромашковых лепестков стоящего рядом — его — букета. За утренними процедурами она размышляла, с кем оставить вечером Полину и не могла сделать выбор. Мама согласится, но вздохнет и не преминет напомнить об ответственности и включении головы. Только как, если переключатель, похоже, ломается и не подлежит ремонту?! Поговорить с сестрой — она тоже согласится, но достанет с расспросами и надаёт кучу советов. Светка? — с точностью до наоборот заявит, чтобы голову как раз отключила и что не пустит её на порог, если она вернётся раньше утра. После завтрака они переехали к себе, и Настя позвонила подруге. Света театрально выдержала паузу и завопила, что она приедет к пяти «придать ей уверенности и подправить макияж, а после — УТРОМ и НЕ РАНЬШЕ!!! — ей нужны мельчайшие подробности кто-что-как».

Светка примчалась за два часа до назначенного времени и сгорала от любопытства, согласившись не лезть в душу до завтра. Настя посмотрела на себя в зеркало в полный рост перед выходом: простой топ, сложная по крою яркая юбка с поясом, босоножки на удобной танкетке, волосы свободно уложены и глаза блестят.

— Вперёд, красотка, — подтолкнула её на выход Света, вручая сумочку, — расслабься и получи удовольствие!

Она обняла подругу, послала воздушный поцелуй Полинке и вышла из квартиры.

Павел приехал минут за пятнадцать, занял их места, не сомневаясь, что она будет вовремя. Увидел Настю и встретил её в открытых дверях.

— Привет! — потянулся за поцелуем, но она притворно захлопала глазами.

— Привет! Это первое настоящее свидание, резвый кавалер.

Он замер и рассмеялся.

— Но флиртовать и нечаянно тебя касаться не возбраняется? — он поймал её руку и поцеловал запястье.

— Попробуй, — парировала она, расправляя пышную юбку, скрывающую табурет под своим каскадом.

Ей принесли кофе, ему — чёрный чай. Настя удивлённо приподняла брови.

— Пришлось рано встать сегодня. Видимо, перепил кофе с утра, — пояснил он свой выбор. — Кроме того, лучший допинг передо мной, — он окинул её говорящим взглядом.

Они не задержались в кофейне. Через полчаса приехало такси, он взял её за руку, и они переместились в небольшой ресторанчик недалеко от набережной. Вкусный ужин, вкусное красное вино, вкусная уютность пребывания вдвоём. Их руки жили собственной жизнью, поднимали бокал и возвращались друг к другу, поглаживая, переплетаясь, задерживаясь и посылая безмолвные сигналы.

— Как так получилось, что ты одна? — он решился озвучить мучивший его вопрос.

— Я не одна, у меня есть Поля, — честно глядя ему в глаза, ответила она.

— Ты понимаешь, о чём я, — он не отвёл взгляд и чуть сильнее сжал её ладонь. — Почему?

Она посмотрела на их соединенные руки, отпила немного вина.

— Хочешь честно-пречестно? — подождала, когда он кивнул. — Я люблю секс. До Поли у меня его было много. После Поли не стало почти совсем.

Он внимательно за ней наблюдал. Она откинулась немного назад.

— Много секса не равно много мужчин. С одним партнером его может быть много. Но у меня, не буду скрывать, был не один и не два.

Она оперлась подбородком на ладонь.

— Ответишь, почему после появления дочки держишь такой целибат?

— Отвечу. Хочу больше. Хочу постель как следствие, а не как причину и одновременно объяснение. Просто здоровья ради — не могу. А заставлять себя — не хочу. Хотя варианты случались, но не откликались. Без отклика мне не нужно. Могу себе позволить, — её щёки становились ярче. — Дай мне выдохнуть и остаться откровенной дальше. Скажи что-то о себе.

Он не отпустил её руку.

— Я люблю секс. Последнее время он происходит реже. Не люблю притворство. Есть я, есть она, и если есть влечение, то к чему наигранность?

— Колись, мужчина традиционных взглядов, попадались чокнутые дамочки? — она бегло улыбнулась, пытаясь побороть смущение.

Ему нравилось, что она не избегает щекотливых вопросов, хотя они нелегко ей даются.

— Как-то чуть не влип с женщиной-такой-девочкой-припевочкой, вжившейся в роль вечной малышки. Пыталась меня преследовать. Вспоминаю с содроганием. Однажды случилась девушка-пламя, яркая, крышу снесла и исчезла. Пламя не удержать, оно полыхает и пропадает, в неуловимости, наверное, и есть его особая прелесть. Достаточно?

— Вполне, — она собралась с духом и спросила на одном дыхании, — скажи мне прямо, как женщина я какая? Красивая? Нормальная? Интересная? Ты меня хочешь?

Только она умеет так вышибать опору из-под ног. И смотреть во все глаза. Он сглотнул и навалился на край стола, подавшись к ней.

— Ты красивая. Ты ненормальная. Ты очень интересная. И я хочу тебя. С той самой первой чашки кофе, — он выдержал краткую паузу. — Хочешь ещё честнее?

— Ты ответил на все заданные вопросы. Других я не задавала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Почему ты их задала? И не задала тоже? — напряжение между ними стало осязаемым.

— Потому что ты по-мужски для меня красив. Ты ненормальный. Ты очень интересный. Я хочу тебя. И скажу ещё — мне хочется, чтобы ты меня хотел. А не задала… потому что не просто хочу тебя в любовники. Меня к тебе тянет не только физически. Я хочу с тобой то самое «больше».

Они жадно прожигали друг друга глазами.

— Что будем делать, Павел Арбатов?

Он протянул ей вторую руку. Она вложила свои пальцы в его ладонь.

— Я обещал тебе фейерверк.

Они заняли место на склоне набережной. Она обхватила локти руками. Павел встал сзади и обхватил Настю, перекрещивая свои руки на её. Скользя по запястьям и накрывая её пальцы. Она отклонилась на него, откинула голову, вжимаясь затылком между его плечом и шеей. Он вдохнул аромат её волос и привлёк ещё ближе к себе. Раздался залп и небо озарилось рассыпающимся золотистым цветком. Настя чуть повернулась и посмотрела ему в лицо, отмечая мерцающие блики в его почти чёрных глазах. Новый залп, и его губы приблизились. Она потянулась им навстречу. Третий залп, и что-то взорвалось внутри. Она повторила его первое пробующее касание, подхватила второе приободренное, отозвалась на третье осмелевшее. Далее стало неважно, кто целовал первым, задавал интенсивность, исчезла толпа, речная прохлада, шум салюта и самого города. Были губы, небо и они. И разноцветный фейерверк ощущений.

Неожиданный грохот чуть сбоку от них заставил его оттеснить её в противоположную сторону, удерживая за локоть и заслоняя собой. Навесная площадка не выдержала всех желающих стоять поближе к краю и обвалилась с одной стороны, опасно треща дальше. Внизу образовалась мешанина из упавших и придавленных балками и поручнями. По склону скатился плачущий ребенок лет четырех. Настя подхватила малыша, Павел со стоящими рядом парнями кинулись помочь выбраться свалившимся вниз. Благо, высота была метра три, не больше, трава должна была самортизировать. Но кто знает, кого как могло придавить элементами конструкции. К Насте подбежала испуганная девушка, спустившаяся по лестнице.

— Спасибо, спасибо! — она обняла мальчонку прямо на руках у Насти. — Спасибо вам! Все хорошо, мой родной. Сейчас папе помогут! — и уже обращаясь к Насте, — ведь ему же помогут?

Она кивнула, подошла чуть ближе туда, где Павел с другим мужчиной приподнимали с двух сторон какую-то трубу, а третий помогал лежащему под ней молодому человеку выбраться в сторону. Настя закричала отойти появившимся любопытным наверху. Она вскинула руки, показывая им отступить назад. Вдруг один довольно крупный парень захохотал и с кличем «Чего сдрейфили? Не такие высоты брал!» сиганул вниз. Он врезался в трубу, выбивая из рук мужчин, не успевших опустить её после извлечения придавленного, и, изрыгая проклятия и стоны, всей массой завалился на Павла. Настя метнулась к ним! Не задумываясь, она дёрнула ветку какого-то явно декоративного куста. Адреналин и страх придали ей сил. Она толкнула летуна и от души прошлась по его спине импровизированной хворостиной.

— Пьяный придурок! Взял высоту, идиот-парашютист?! Откатывайся, тупая туша! Чтоб ты яйца все отбил при приземлении!