Анна Евдо - 30 чашек кофе

— Обойдусь пивом. Я сегодня уже пьян, — он обвел ее запястье, — тобой такой.

Музыка громко, музыка фоном, она им не мешала. Он шепнул бармену, и их места не занимали, пока они отлучались потанцевать. Когда зазвучала первая медленная композиция, он спустился со стула, предложил ей раскрытую ладонью вверх руку и приложил другую к сердцу. Она скользнула пальцами в его ладонь, скользнула вниз в его объятия, скользнула в его затягивающий ночными обещаниями взгляд. Её рука на его плече, его рука на её спине, её рука на его груди, его рука накрыла её. Лёгкое касание коленей, он путешествует по талии, она — к локтю и обратно вверх по плечу. Мелодия задает плавность вальса, он ласкает глазами её лицо, она гипнотизирует его губы, откликаясь на скачущий в фокстроте кадык.

Они блестяще научились пробегать по грани близости и возвращались к себе кофейным у бара, шутили, смеялись, поднимали бокалы, чтобы вновь сорваться к себе желаемым в медленном танце. Уносились в мелодию она-за-плечи — он-за-талию, она-на-грудь — он-по-спине, она-ладонями — он-под-локти, её-пальцы-по-кромке-ворота — его-пальцы-по-лопаткам, зависая в предвкушении, до дрожи и головокружения. Настя вообще не любила глубокое декольте — считала его слишком очевидной уловкой. Сегодня она позволила себе платье с круглым воротом и короткими рукавами, летящим подолом чуть ниже колена, под поясок. С каждым танцем усиливалось ощущение, что его прикосновения углубляли вырезы, открывая шею и плечи, лишая рукавов, дразня грудь и обнажая спину. Кожу покалывало и пощипывало, словно при погружении в морскую воду, когда щекочет каждую пору, ласкает везде сразу и точечно, соединяя солевыми иголочками. Она парила, анализировать совсем не хотелось, но что-то удерживало на плаву. Он это чувствовал в ней и не спешил.

— Я хочу прогуляться, — прокричала ему, перекрывая шум.

Он кивнул, рассчитался и, взяв её за руку, направился к выходу. Они шли по ночному городу, держась за руки. Молчание не тяготило, оно обещало и давало уверенность, что слова не нужны. Миновав квартал, он остановился, развернулся к ней, она развернулась к нему. Он отпустил её руку, обхватил лицо и поцеловал. Она подалась к нему, обвивая, но не надавливая руками по рёбрам за спиной. Испив дыхание до донышка, они разъединились, продолжая поцелуй глазами.

— Хочу попробовать с тобой послевкусие утреннего кофе днём, вечером и ночью, — прошептал он.

Она погладила его от виска по скуле.

— Ко мне или к тебе?

— К тебе. Занесём подарок.

Она вскинула на него взгляд, в котором читалась гамма эмоций.

— Ты уже сделал мне подарок. И не один.

Он улыбнулся, чмокнул её в нос и достал телефон. Пока они ждали такси, он обнял её, прижав к своему боку.

Прибыла та же машина, на которой они приехали в ресторан. Павел волшебным образом выудил с переднего сиденья охапку красных тюльпанов.

— Тюльпаны в конце июня — с ума сойти, — она приняла цветы, пряча в них пылающее лицо. — Спасибо тебе за мой лучший день рождения.

— Лучший?

— Да, лучший, потому что сбывались мечты, — она подняла на него затуманенный взгляд.

— Надеюсь, ты загадала новые?

— Конечно.

— В багажнике подарок, — он приложил палец к её припухшим губам, усевшись рядом. — Никаких возражений! Уверен, ты его не ожидаешь, хотя я и мастер банальностей. Но об этом ты расскажешь мне завтра за чашечкой похмельного кофе.

Она прильнула к нему. Он стиснул ее и притянул за талию ближе к себе, устроив одну руку на бедре, поглаживая его непрерывными движениями, второй прикасаясь к колену, убирая волосы и шепча ей всякие глупости, заставляя смеяться. Всю дорогу она дышала тюльпанами, касалась их губами, ощущая прорывающий напор их уличного поцелуя.

Такси остановилось у подъезда. Водитель открыл багажник и достал объемную коробку, в крафтовой бумаге, перевязанную темно-зеленой лентой, переглянулся с Павлом и понёс её к подъезду.

— Я бы сам, но хочу сберечь силы и дыхание, — многозначительно окинул её с головы до пят.

Она открыла замок. Таксист оставил её подарок в коридоре и откланялся. Как только дверь закрылась, а букет оказался на коробке, он пленил её губы, целуя жадно и более не сдерживаемо.

Яркая вспышка света и шумный «ах» дезориентировали в первый момент обоих. Они разлепились, проморгались и замерли под растерянным взглядом матери Насти, стоявшей в проходе и суетливо сжимающей края выреза простой хлопковой ночнушки.

— Поля раскапризничалась, и отец привёз нас сюда. Она сразу успокоилась, засела за игрушки и потом быстро уснула.

Павел стоял вполоборота, продолжая прижимать к себе Настю одной рукой, лишь отодвинув вторую руку, застигнутую на подступах к её груди, и не рискуя отойти, чтобы еще больше не смутить свидетельницу их…недвусмысленной сцены.

— Мам, — Настя лихорадочно соображала, что сказать. — Это Павел, — и хмыкнула.

Её мать и он кивнули друг другу.

— Мама, ложись, — она более-менее взяла себя в руки. — Я провожу Пашу…

Женщина снова кивнула и исчезла в тёмной комнате.

Настя зажмурилась и уткнулась в его грудь. Он положил руку на её затылок, зарываясь в волосы, и тихо рассмеялся.

— Удачно выбрали место.

Она взглянула исподлобья.

— Я не ожидала, что так получится.

— Вероятно, пределы нашего терпения гораздо масштабнее, — подмигнул он.

— Ещё и я со своим «хочу, но очень боюсь», — она подняла голову. — Боюсь пожелать лучшего от хорошего. Боюсь лишиться этой глубокой немыслимой близости с тобой, став любовниками.

Он некоторое время удерживал её лицо в своих руках.

— Или можно стать еще ближе.

Её глаза заблестели.

— Я подожду. Не напрягайся.

Она уткнулась в его плечо.

— Сегодня уж точно. Спасибо!

Его «подожду» лишь укрепило мостик между ними такой мощной опорой, которая подставляет плечо и терпеливо дает время удостовериться и уверенно ступить на неё. Она встала на цыпочки и нежно поцеловала его.

— Увидимся через несколько часов.

*Серия романов «Анжелика» Анн и Серж Голон

— Мам, — позвала громким шепотом.

Смутный силуэт на диване принял сидячее положение. Настя вздохнула и села рядом.

— Он мне правда очень нравится. Он настоящий.

— Про Полю ты своему настоящему сказала? — она почувствовала, как мамины пальцы накрыли её руку, лежащую на коленях.

— Сказала. Сразу, когда мы еще просто пили кофе по утрам за одним столиком. На днях хочу их познакомить, — она повернулась к матери, хотя их лица были расплывчато различимы в темноте.

— Начали с завтрака, да? — проговорила мама, придвигаясь к ней.

Настя сжала её пальцы и положила голову ей на плечо.

— Мам, я хочу с ним попробовать…не знаю…всё.

Ощутила ответное пожатие и сглотнула появившийся в горле комок.

— Настён, присмотрись. Успеете еще…в постель.

— О, об этом не переживай! — она усмехнулась. — Судя по всему, чтобы дело дошло до постели, он сделает мне предложение руки и сердца, получит ваше благословение, и у нас будет брачная ночь, первая во многих смыслах, — она обняла мать и поцеловала в щеку. — Ложись. Я приму душ.

Она прикрыла дверь, сходила в ванную. Долго стояла под теплыми струями, чувствуя телесную маету и эмоциональное перенасыщение. Завернулась в легкий халат, поставила цветы в прозрачную стеклянную вазу, наполнив ее водой и любуясь их изобилием и контрастом гладких сочных зеленых стеблей и красных бутонов. Вернулась в прихожую. Волоком дотолкала коробку до кухни, закрылась и потянула за концы ленты, распуская бант. Содрала бумагу, открывая картонные стенки. Взяла нож. Разрезала по граням, позволив коробке развалиться в разные стороны. И засмеялась. Перед ней стоял собранный барный стул кофейного цвета, на массивном основании, с подставкой для ног, мягким округлым сиденьем и удобной обнимающей спинкой. Главное, он был оснащен регулятором высоты. Она подтащила его к подоконнику на кухне, разместила у окна вазу с тюльпанами. Сделала фотографию своей руки, гладящей спинку стула, на фоне цветов и ночи за окном и выслала ему, добавив:

«Не могу ждать до утра — СПАСИБО!»

«ПОЖАЛУЙСТА! Теперь у тебя есть свой личный стульчик для кормления»

Она снова засмеялась.

«Ты искуситель»

«Уверен, что я искушаемый» — Павел вышел на балкон, распахивая окна и впуская свежий ночной воздух.

«Ты же знаешь, что, разомкнув объятия, обхватил меня сильнее» — Настя забралась на стул, откидываясь в уютное кольцо спинки.

«Я хочу с тобой по-честному. Хочу договаривать. Я сам без сомнений хочу тебя. Хочу и тебя саму без сомнений» — он высунулся наружу, пытаясь охладиться и понимая, что придется снова идти в душ.

«Искусительное, манящее,

наваждение, морок, соблазн.

обольстительное, разящее —

шанс на таинство или казнь…»

«Казнить нельзя ЗПТ помиловать» — он улыбнулся. — «Ничего, кроме искушения, не придумывается»

«Пусть будет оно» — приняла она его предположение.

«Как мама?» — уточнил он щекотливый момент, снова ощущая себя застуканным родителями юнцом.

«Делает вид, что спит» — Настя непроизвольно оглянулась на дверь. — «Переживает. Посоветовала к тебе присмотреться и не торопиться»

«Торопить не буду. И совсем не против, чтобы ты ко мне присмотрелась, рассматривая» — он направился в ванную.

«В этом точно не сомневаюсь»

— Привет! — он обнял ее сзади и поцеловал в затылок.