Только кто же меня пустит… И кто примет?

— Осталось два дня, ты в это веришь, Элена? Уже в эту субботу мы с тобой будем ужинать здесь же как муж и жена, а потом совершим то, о чем так мечтали… Наша брачная ночь будет особенной…

«Болта тебе лысого, а не брачную ночь, ублюдок!»

Я скорее прекращу дышать, чем лягу с ним… Проблема в том, что именно это, скорее всего, мне и придется сделать. Он не отпустит, не позволит сбежать. Он крайне осторожен и даже приставил к дому охрану: двоих крепких тренированных ребят. Они день и ночь дежурят у входной двери, проверяют окрестности.

Дом находится у самого берега моря, но меня даже искупаться одну не пускают — рядом или Войтов, или один из его бритоголовых амбалов.

Я не смогу пустить Войтова в свое тело. Это последний рубеж, при взятии которого прекращу быть собой, не смогу этого пережить, сломаюсь… Если вдруг не случится чуда, и мы поженимся, Роман Войтов живой меня не получит! Только в качестве трупа и никак иначе…

— Я ведь могу доверять тебе, Элена? — он бесцеремонно вторгается в мои грустные мысли.

— Конечно, ты можешь мне доверять!

Он делает огромный глоток вина и пускается в пространные речи о значимости доверия. В последнее время обожает философствовать за ужином, ведь в любимую игру со мной пока еще не поиграешь… А я тем временем смакую рыбу, пытаюсь насладиться вечером. Пусть в жуткой компании, пусть под тяжким моральным прессом, но ведь этих вечеров в моей жизни осталось всего два. Ценю что имею.

В субботу будет уже восемь дней с тех пор, как Войтов меня забрал. Думаю, Ане успели подыскать приемных родителей, ведь он сказал, что это произойдет в течение нескольких дней. Я сделала всё, что могла… Дальнейшая судьба дочери от меня не зависит, а значит, моя роль сыграна. Так или иначе, всё закончится через два дня.

Я уже знаю, как это сделаю. Пойду в свою комнату, чтобы привести себя в порядок, и уже не выйду. В сундучке с косметикой припрятала маленький, но очень острый нож. Резать буду не вены — не нужно, чтобы меня спасали. В человеческом теле есть гораздо более уязвимые места. Невольно глажу свое горло, нащупывая пальцами те места, где проходят сонные артерии.

Это не самоубийство, это самозащита!

Лишь бы не дрогнула рука…

Глава 75. Свадебное платье

На следующий день:

Четверг, 25 августа 2022 года

20:00

Ждана


— Ты прекрасна… — тянет Войтов, разглядывая меня со всех сторон.

Мы здесь единственные клиенты. Роман хорошо заплатил, чтобы хозяйка свадебного салона закрылась пораньше. Вокруг нас уже битый час носится продавщица. И вот наконец Войтову понравилось выбранное мной платье: огромное, как облако, пышное, жемчужно-белое, с облегающим лифом и голыми плечами.

— Ты в нем чистая и невинная, как слеза младенца… — тянет он, облизывая губы, и вдруг приказывает: — Расшнуруйте ее!

Я поднимаю подол и, очень стараясь на него не наступить, тихонько двигаюсь к примерочной.

— Стой, Элена! — хмурит он брови. — Расшнуруйте ее прямо здесь и оставьте нас на время, я позову…

Глаза продавщицы округляются, но она подчиняется без единого слова. Подходит сзади, развязывает тугой корсет и оставляет меня прямо посреди комнаты.

Я придерживаю руками лиф и замираю, боясь вздохнуть.

«Что ты задумал, придурок?!»

Почти сразу понимаю — вопрос глупый, всё и так очевидно.

Держался, держался и... не сдержался. Роман расстегивает на своих брюках ремень, нарочито медленно вытаскивает его и идет ко мне. Наслаждается производимым эффектом, хищно улыбается.

— Руки, Элена!

Еще бы ему не улыбаться — полгода со мной не играл в эти игры! У меня дух захватывает от злобы и страха. Два таких разных и в то же время сильных чувства…

— Ром, но мы не дома, давай подождем! — прошу жалобно.

— Я сказал, руки! — требует он гораздо резче.

Понимаю, лучше подчиниться сразу, потом меньше достанется… Но очень сильно не хочу! За месяцы нормальной жизни отвыкла быть битой, расслабилась, приняла уважительное отношение Натана как данность.

— Ромочка, пожалуйста, сейчас не надо! — снова начинаю его убеждать. — У нас же послезавтра свадьба, как я буду с разбитым лицом… а фото? Ты ведь хотел красивые фото… Их не будет, если ты…

Войтов понимает, что я права, и это его неимоверно злит.

Роман очень хочет красивые фотографии. Не раз рассказывал, как поставит их в рамке рядом с портретом умершей матери. Она и я… в качестве жены. Очень символично.

— Заткнись! — рявкает он и подходит близко-близко. — Я сам знаю, что и когда делать, Элена! Никогда не смей перечить!

Понимаю — еще чуть-чуть, и он взбесится, тогда пиши пропало. Молча протягиваю руки, и он стягивает их без всякой жалости.

— Так-то…

Войтов резко тянет белый лиф вниз, буквально сдирает с меня наряд. Ткань жалобно трещит, но поддается. Вскоре платье лежит у ног огромной белой лужей.

Роман с жадностью меня разглядывает.

Он всё сам подбирал: жемчужный пояс под чулки, белый, почти прозрачный кружевной бюстгальтер, открытые трусики. Заставил всё это надеть до примерки платьев и теперь смакует результат.

— Ты потрясающая… Ни одна женщина не может с тобой сравниться…

Роман тянет ко мне руки, гладит грудь — ту ее часть, что не прикрыта тканью лифчика, а у меня внутри всё сжимается от омерзения.

— Встань к стене, Элена! — приказывает он.

Перешагиваю платье и, цокая шпильками по паркету, иду в указанном направлении.

Он спешит следом, прижимает меня к стене своей массой, задирает руки над головой, гладит голый бок, потом щиплет за попку и приговаривает:

— Поверить не могу, что скоро станешь моей женой… Знаешь, когда я тебя увидел в тот самый первый раз на аукционе, не поверил своим глазам! Я бы выложил за тебя в два раза больше, в три раза… я бы отдал всё, что у меня есть…

Пока говорит, впечатывает меня в стену с такой силой, что мне становится больно. Продолжает держать мои руки вверху, свободной рукой берет за подбородок, заставляет задрать голову и впечатывает свои губы в мои.

Чувствую животом его эрекцию и содрогаюсь от отвращения.

«Неужели мой час пришел…»

Войтов тем временем продолжает:

— Я знаю, что люблю тебя гораздо сильнее, чем ты меня, но ты же видишь, я стараюсь заслужить взаимность!

«Он точно псих…»

Разве так добиваются любви? Разве у кого-то могут появиться чувства после такого?

Допускаю, что где-нибудь в параллельной вселенной я могла бы полюбить Романа Войтова, поведи он себя со мной как человек, а не как конченая тварь. Ведь он-то — не то что Натан — знал и про Аню, и про то, как сильно я ее люблю, как хочу быть с ней и как оценила бы простой домашний уют, нормальную семью. Если бы он отнесся к моему ребенку с пониманием, проявил доброту, постарался справиться со своими садистскими наклонностями… Пошли бы к психологу, постарались решить его проблемы с потенцией, может быть, попил бы какие-то лекарства...

Если бы он хоть попытался воспринять меня и дочь как живых людей, а не чучел, которых можно третировать, это был бы другой разговор. Я бы относилась к Роману с уважением, потакала его желаниям, стала хорошей женой и была благодарна! Поведи он себя как мужчина, а не как ублюдок-садист… Но нет! Этому человеку не нужна моя любовь, ему нужна лишь послушная кукла, вынужденная терпеть издевательства.

— Ты — ведьма, заколдовала меня…

Он тянется к моей шее и слегка прикусывает кожу.

— Ух, какая вкусная! Так бы и съел!

После этого с силой щиплет меня за попку и вдруг отступает, давая возможность нормально вздохнуть.

— Так уж и быть, я выполню твою просьбу, сегодня ничего не будет… Но запомни, послезавтра ты должна быть очень послушной… Иди переодевайся, нам пора домой! — Войтов машет рукой в сторону примерочной.

Я тут же убегаю, не веря своему счастью. В висках стучит, а губы горят так, словно рот Войтова был вымазан кислотой, когда меня целовал. И вдруг замираю на полпути, замечаю у стеллажа с перчатками сумку продавщицы. Из кармана псевдокожаного ридикюля торчит телефон и нагло меня дразнит.

«А-а-а!..»

Очень хочу осторожно его выхватить, тем более что Роман на меня сейчас даже не смотрит, поднимает платье, которое сам же и скинул на пол, осматривает его.

«Ну стащу я телефон, и что?» — усмехаюсь про себя.

Если позвоню кому-то из примерочной, Роман обязательно услышит. Хотя... вполне можно отпроситься в туалет. Он в другой части магазина, так что это хороший вариант.

«Кому ты собралась звонить, глупая?»

В полицию? Не смешите мои шпильки… Этим звонком только усугублю свое положение. Тогда уж фонд точно отправит Аню в Норвежский филиал.

Ане? Вот ей бы мне очень хотелось позвонить. Хотя бы еще один раз услышать ее голосок… Попрощаться… Стоп! Зачем ребенку знать о моих планах? Пусть уж лучше живет с мыслью, что я где-то есть, чем оплакивает. Так ей будет проще. Я бы, например, абсолютно точно предпочла думать, что когда-нибудь снова встречу маму, пусть через годы или даже десятилетия. Знание о смерти родителей — тяжкое бремя, ни к чему ей его нести.

Натану? Да, из моих мужчин он самый достойный… Но по итогу и самый жестокий!  Как можно сначала показать человеку нормальную жизнь, а потом пихнуть его обратно в ад? Кто на такое способен? Все мои светлые чувства к нему вдруг трансформируются в лютую ненависть, и как же хочется эти чувства выплеснуть…


Тогда же:

Натан


— Мы проверяли эти места! — басит Громов.

А Хлебов, детектив Трубачёва, снова начинает доказывать свою правду.

Мой рабочий кабинет превращен в настоящий штаб. Вся стена в картах: здесь и карта России, и Краснодарского края, и самого Краснодара. Всё утыкано красными и синими булавками, обозначающими места, где Войтов бывал или мог бы быть.