Запрещённый приём. Эти слова застывают в голове, моментально открывая картинку, где Ник рассказывал о своём заработке. Они знакомы? И я была тут ни при чём?

Дверцы лифта открываются, и я благодарю сопровождающего, говоря ему, что сама дойду до нашего номера.

Только сейчас по телу проносится сильнейший адреналин, которого я до сих пор не замечала. Меня начинает трясти, а дыхание становится быстрым и колющим лёгкие. Сцена драки снова и снова прокручивается в голове. Мне необходимо его увидеть… необходимо знать, что с Ником всё хорошо.

Распахиваю дверь и замираю, встречаясь с расплавленным шоколадом глаз Ника. Я слышу только своё дыхание и его аромат дикого мира. Мой взгляд проходит по его лицу и цепляется за разбитую губу и блестящую алую кровь, которую он быстрым движением языка слизывает.

– Ник, – шепча, протягиваю руку к его лицу, но он толкает меня внутрь номера, что я чуть ли не лечу спиной на пол. Он успевает схватить меня за руку, помогая удержать равновесие, а ногой захлопнуть дверь.

– Ник… боже… у тебя кровь. Почему они не обработали? Я видела в ванной антисептик, – торопливо говорю, высвобождаясь из его рук и уже бегом направляясь в ванную комнату за средством.

Не могу поймать сердце внутри, оно счастливо, что с ним всё хорошо, но что-то не даёт ему биться ровнее, спокойнее и вторить своим ощущениям. Возвращаясь в гостиную, я кладу всё на столик, замечая, что Ник стоит ко мне спиной, уже со сброшенным испорченным пиджаком.

– Ник, надо обработать твою губу и руки, – тихо напоминаю я.

Ничего. Ни единого ответа и движения. Я начинаю сильнее нервничать, не зная, как вести себя сейчас с ним. Включить свет? Или же так и остаться в темноте? Его темноте.

– Я где сказал меня ждать? – Наконец-то, произносит он низким голосом, словно колючая проволока, сковывающая моё тело. Я глубоко вздыхаю, пытаясь побороть тошноту от страха его злости.

– В холле, – сипло отвечаю я.

– Я разрешал тебе ходить в бар? Я разрешал тебе позволять какому-то ублюдку трогать тебя? – Продолжает он, медленно разворачиваясь. В темноте я не вижу его глаз, но знаю, точно знаю, насколько они потемнели от ярости.

– Я…я хотела выпить воды. Мне от шампанского плохо было, а он… я не позволяла, – оправдываясь, покусываю губу, дабы хоть куда-то выплеснуть адреналин, бурлящий в моём организме.

– Тебе нравится это, да? Нравится, когда мужчины дерутся, когда доказывают, как относятся к тебе. Ты любишь выставлять своё тело напоказ, чтобы заманивать каждого. Вспомнить только твоё платье на выставке. Ты наслаждаешься тем, как тебя хотят. Но не со мной. Я не собираюсь размахивать кулаками ради тебя. А второй раз это делаю, потому что ты… ты виновата во всём! – Он повышает голос, делая шаг ко мне, проверяя, насколько я испугалась.

Но я не двигаюсь, а с вызовом и обидой поднимаю гордо подбородок, сжимая руки в кулаки, впиваясь до боли ногтями в подушечки ладоней.

– Ты отвлекаешь меня, и из-за тебя в очередной раз я стал слабым, уязвлённым и этот урод нанёс удар. Ты позвала меня! Ты заставила меня сойти с ума, поэтому сейчас ты и ответишь за это, – он делает ко мне ещё два шага, а я сглатываю от страха в отблеске его глаз.

Его близость опасно окутывает каждую частичку моего тела, и я понимаю разумом, что следует бежать. Сейчас он не контролирует себя, играя скулами на лице и возвращая себе облик садиста. Но другая я неожиданно просыпается, желая ответить ему, заступиться за себя.

– И как я отвечу? Ударишь меня? Изобьёшь? Да, Николас? – Стараюсь не показать ему, насколько меня трясёт внутри, но голос всё же дрожит, как и губы.

– Так что же ты медлишь? Ты постоянно говоришь мне, что всё это между нами заминка, нелепое стечение обстоятельств, и только. А потом сам опровергаешь свои слова. Ты пугаешь меня своими рассказами, обещая изуродовать моё тело. Так, давай! Ну же, – внутри меня словно открывается сильнейшая волна, сбивающая на пути все разумные мысли. И я рывком берусь за его ремень, быстро расстёгивая, на что он опускает голову, но я уже вытаскиваю его из брюк.

– Этим, да? Я должна встать и считать удары, покорно приняв из-за страха твой мир? А потом я уйду, а ты остынешь и поймёшь, что был слишком жесток? Но нет. Возьми его, – бросаю ему в грудь ремень, и он хватает его, распределяя в руках, складывая вдвое и с ухмылкой смотря на меня.

Отхожу на шаг от него, продолжая пребывать в этом сумасшедшем обличии, которое стало мной. Я не думаю, только чувствую. А чувствую я себя так ужасно, что не могу остановиться, выливая на него всё, что копилось во мне.

– Нет, я не буду отворачиваться. Бей, прямо так. Бей по рукам, по груди, по лицу, куда попадёшь. Я хочу в этот момент запомнить тебя, чтобы возненавидеть. Я хочу увидеть того, кто держит в своих руках твоё сердце. Бей! Ну же! Я ведь во всём виновата! Я виновата, что ты украл мой телефон и преследовал меня! Я виновата в каждой минуте, которую мы провели рядом! Бей, мать твою, Ник! Давай! – Кричу, расставляя руки по сторонам и готовясь к ужаснейшей боли, которую испытаю. Но я не собираюсь отступать.

– Знаешь, насколько я сейчас тебя ненавижу? Так же сильно, как хочу трахнуть, – цедит он, сжимая в руках ремень, и делает им жест в воздухе, разрезая его свистом, и опускает на свою ладонь с громким шлепком. Я вздрагиваю, но он даже не двигается из-за боли, которая должна вспыхнуть на его коже.

– Ненавидишь… только за что? За что ты так со мной? – Шепчу я, уже не сумев сдержать слёзы от его слов. Сердце скрипит, ударяя мою грудную клетку, словно бьётся из последних сил.

– Ты можешь поздравить себя, ты причинил мне боль. Только не телесную, а другую. Я не понимаю тебя больше. Не понимаю, зачем это всё, если ты так меня ненавидишь. Зачем я тут? Зачем ты привёз меня сюда? Думаешь, мне нужно это? Нет. Я ничего этого не хотела, только тебя. А сейчас даже тебя не хочу, – постоянно всхлипывая и плача, продолжаю я.

– Сними платье. Повернись ко мне спиной, – его холодный, отчуждённый голос впивается в мою кожу мелкими иголочками. Он как будто даже не слышит меня, и я закрываю глаза, обливаясь слезами от собственного горя, которое неожиданно проснулось внутри и прошептало, что я ему безразлична, как и мои чувства.

– Да пошёл ты, Николас Холд. Пошёл ты в задницу, – истерично издав смешок, отвечаю я и делаю шаг, чтобы обойти его и скрыться.

– Я не разрешал тебе уходить, – он хватает меня за локоть и сжимает настолько сильно, что я выдыхаю от боли, пытаясь оторвать его руку от себя.

– Отпусти меня. Ты никакого права на меня не имеешь. Никакого. Ты никто для меня, теперь никто. Ты хотел разрушить меня? Сломать? Поздравь себя, сейчас я чувствую себя именно так. Я даже дышать не хочу, – мне как-то удаётся выскользнуть из его руки.

– Мишель! – Злой рык в мою спину, и я уже бегу до ванной комнаты, чтобы запереть дверь за собой и скатиться по ней.

Не могу поверить, что всё это происходит со мной и сейчас. Моё дыхание такое быстрое, а всё же кислорода не хватает. Я не могу поверить, что его слова – правда. Сжимаю волосы пальцами, чтобы прекратить плакать, но истерика с ещё большей силой вырывается из груди. Я не могу поверить, что я полюбила его и сейчас продолжаю любить, несмотря даже на его злость и открытую ненависть.

– Мишель, быстро открой! – Крича, Ник ударяет по двери так, что это отдаётся во всём теле глухим толчком.

– Отвали от меня! Отвали! Оставь меня! – Отодвигаюсь от двери, поворачиваясь к ней лицом.

Мягкий свет создаёт ещё более мрачную обстановку, что начинаю серьёзно паниковать, понимая, что я одна против него. А он долбит по двери, а она с хрустом подаётся ему. Я глазами ищу, что бы взять, дабы защитить себя. Ничего. Просто ничего, кроме ёршика.

– Мишель, открой её! Иначе я вышибу! Быстро открой! Мишель! Ну же! – Новые удары сыпятся на дерево, которое уже скрипит под натиском Ника.

– Просто уйди! Уйди! Оставь меня одну! Я хочу быть одна! – Крича, отползаю на другой конец комнаты и с ужасом смотрю, как трескается податливое дерево, осыпаясь вместе со штукатуркой, с потолка на пол.

Дверь с грохотом распахивается, и я, замирая, вижу очертания фигуры с ремнём в руках. Он в тени, словно хищник, готовый прыгнуть на меня. Подскакиваю с места, выставляя перед собой своё средство обороны.

– Не подходи ко мне, иначе я буду кричать. Я вызову полицию, если ты хоть пальцем тронешь меня, – дрожащим голосом предупреждаю я.

Он выходит из тени, и я вижу гримасу наслаждения моим страхом на его лице. Он усмехается моему испугу, делая ещё шаг. Я сильнее сжимаю металлическую ручку, хотя знаю, что не смогу ударить его. И от этого мне так плохо, а слёзы застилают глаза, не давая сконцентрироваться на нём.

– Я сказал тебе, открой. Никогда не запирай двери. Никогда. Ты ослушалась меня. Ты убежала от меня, а я просил тебя этого не делать. Ты боишься меня, – его голос монотонный, как будто ничего необычного не происходит. Как будто не я стою в ванной комнате, пытаясь спастись от него.

– Нет. Я не боюсь тебя, уходи. Сейчас ты… уходи, пожалуйста, – шепчу я, практически признавая, насколько вся эта ситуация заставляет меня пребывать в предобморочном состоянии.

Он только продолжает улыбаться, но это похоже на оскал, не предвещающий ничего хорошего. А я не знаю больше, что делать, только удаётся подбежать к раковине и швырнуть в него мыльницу. Но он, уворачиваясь, двигается на меня.

– Ник! – Кричу я, скользя по раковинам к двери, но он своим телом закрывает мне проход. – Хватит! Пожалуйста, отпусти меня! Пожалуйста, отпусти меня, и я улечу отсюда! Ты никогда не увидишь меня! Пожалуйста, только хватит!

Из груди вырываются громкие завывания с плачем, и я останавливаюсь, решая, что бесполезно бегать от него. Пусть лучше так. Мне уже всё равно, потому что в теле нет сил, чтобы противостоять ему. Этот страх, он губит мою душу. А она разрывается на мелкие кровавые ошмётки, когда в противовес всему сердце убеждает помочь ему, преодолеть его демона. Бороться с ним. Но я не могу, мне страшно. До чёрных точек перед глазами страшно. Я одна против него.