У меня перехватило дыхание и чуть голова кругом не пошла. Я был вынужден схватиться за стенку, чтобы не упасть.

— Эдь, с тобой всё в порядке? — она встревоженно поглядела мне в глаза, и я совсем растаял.

— Да... голова немножко кружится, — почти не соврал я.

— Ох да, ну и вечерок у нас! — моя возлюбленная вышла из ванной и села на кровать, уронив голову на руки. Плечи её начали вздрагивать. — Как я перепугалась из-за этого идиота! Устроили позорище...

Я осторожно подсел к ней рядом и коснулся её плеча:

— Давай я завтра сам разберусь? Скажу, что это я в том номере ночевал... Хочешь?

Настя решительно встала и начала ходить туда-сюда по комнате.

— Да не бери в голову, пускай Мартышкин расхлёбывает. Скажу, упал или что-нибудь в этом роде. Ничего...

— Как это ничего, — возразил я. — Кто угодно бы на твоём месте разволновался!

Она подняла на меня свои чудесные серые глаза и тихо сказала:

— Спасибо.

— За что? — стушевался от неожиданности я.

— За то, что был со мной. А представь, я бы там одна спала мирным сном, и вдруг ТАКОЕ в номер лезет? С тобой хоть не так страшно было. А так — шуму было бы на весь этаж...

— Да, удачно я зашёл, — согласился я, стараясь не сильно краснеть от комплимента. — Это я не к тому, что тебя легко испугать, но среди ночи в окно...

— Да уж, это слишком даже для Мартышкина, — вздохнула Настя, обхватив себя за плечи. — Надеюсь, хотя бы в твой номер никто не полезет...

— Ну, Мартышкин спит, а человеки-пауки тут не водятся, чтоб на 4 этаж залезть, — попытался пошутить я. — Настя, давай я тебя хоть чаем напою. Хочешь? — я потянулся к электрочайнику.

— Хочу. Лучше с коньяком, — Настя встряхнула своими медными, блестящими волосами. — Закажи, пожалуйста, пусть из бара принесут, а я переоденусь пока.

Я позвонил по внутреннему телефону в бар, и когда из ванной наконец вышла Настя в свободных шортиках вместо джинсов, в дверь уже постучался коридорный с бутылкой и плиткой шоколада.

— Ух ты, — она всплеснула руками. — Да ты тут целый стол сервировал!

Пока Насти не было в комнате, я успел положить на блюдце пару бутербродов с сыром, которые я брал на всякий случай и не съел, а теперь ломал на дольки шоколад. В номере было два стакана, где сейчас заваривался чай. Настя села на кровать, я на стул, и мы взяли по стакану, от которых пахло горячим, коньячным ароматом, несмотря на то, что добавлено-то было не больше десертной ложечки.

— Ну, давай, за нормальных людей, — Настя отсалютовала мне стаканом и прихлебнула горячий чай.

— Извини, я не спросил, какой шоколад ты любишь, — начал было я, увидев, как она берёт себе дольку, но она жестом остановила меня:

— Да неважно. Я сейчас любой съем, — она с удовольствием положила в рот дольку и с явным наслаждением начала жевать.

Выпив чаю, Настя немного успокоилась, и происшествие уже стало казаться смешным. Налив себе по второму стакану, мы начали обмениваться шутками по поводу мартышкинского вторжения. Так слово за слово, у нас начал складываться стишок, стилизованный под басню Крылова:

..."Мартышке где-то Бог послал пузырь "Текилы",

Она, на барный стул усевшись задом,

Уже изрядно надралась

И в номер спать уж собралась,

Да призадумалась, а не пойти ли к бабам!"...

Добавляя наперебой все новые и новые строчки, мы смеялись почти до слёз.

— В очередной раз убеждаюсь, что не зря взяла тебя на работу! — отвешивает мне ещё один неожиданный комплимент Настя.

— Почему? — смутился я.

— У тебя талант составлять слоганы — а это ценное качество для рекламщика, — улыбнулась в ответ она. Я глядел на неё, одетую в простую футболку и шортики, и она казалась мне какой-то совсем родной. Блин, похоже, мне надо Мартышкину ещё и пузырь выкатить, потому что не налакайся он до животного состояния, фиг бы мы сидели сейчас с Настей в моём номере...

В общем, кончилось всё тем, что я, отлучившись в туалет, обнаружил Настю, мирно задремавшую на кровати. Я погасил свет и осторожно, чтоб не разбудить, подтолкнул её, чтобы укрыть одеялом. Она вздохнула, но не проснулась — так утомил её этот насыщенный на события день. Её тёплая кожа показалась мне обжигающе горячей. Ох, если бы я мог сейчас лечь с ней рядом, обнять, чувствовать её дыхание... Боюсь, я бы тогда вообще уснуть не смог. Но она, конечно же, проснулась бы — и что она обо мне бы подумала?

Но о таких вольностях мне приходилось только мечтать. Я тихо взял ключи, сходил в Настин номер, взял оттуда одеяло и подушку, а вернувшись к себе, устроил себе постель на ковре возле узкой односпальной кровати, где сейчас спала Настя. Я с досадой почесал руку — за несколько мнут, проведённых в Настином номере, я успел получить несколько укусов от налетевших с реки комаров.

Утром я проснулся оттого, что Настя легонько коснулась меня рукой. Спросонок я поймал её руку и попытался прижать к своей щеке, но тут же резко вскочил и постарался прикрыться одеялом. Настя сидела на кровати. Видно было, что она тоже только что проснулась и умирала со смеху над моим растерянным видом. Её медные волосы были разлохмачены, на щеке краснел сонный шрам от складки одеяла, но какая же она была при этом красивая — словами не передать!

— Ну я тебе и хлопот доставила, — сказала серьёзным голосом она, вставая и начиная заправлять постель. — Поехал на бизнес-семинар, а пришлось на коврике спать...

— Да я прекрасно выспался, — ответил я, попытавшись под одеялом натянуть хотя бы штаны. Надо ж мне было раздеться... С другой стороны, ходил бы я сейчас в мятом, что ли?

— Да я не смотрю, не стесняйся, — заметив мои терзания, сказала Настя. — Ты сейчас в душ? Или я?

— Давай ты, а я пошёл с окном разбираться, — непреклонным тоном произнёс я, забирая ключи со столика. На её робкие возражения я сделал суровое лицо и продолжил: — Я твой личный ассистент или так, мимо проходил?

Настя сдалась и направилась в душ. Я несколькими ударами в дверь разбудил Фасонова с Мартышкиным, и мы втроём отправились к сотруднику пансионата. Мартышкин, несколько помятый и припухший, повинился, что вчера зашёл в номер и случайно упал, сломав стул и разбив окно. Не знаю, поверил ли ему сотрудник, но я заодно забрал Настины вещи — в конце концов, мы сегодня после обеда уезжаем, вряд ли её куда-то будут переселять.

— Ну как ты мог, фирму так опозорить, — воззвал я к совести Тимура, он только виновато хмыкнул:

— Да ладно тебе, Эд. Не капай на мозги, мне ещё сегодня докладываться...

— Ты хоть выступить-то сможешь?

— Сможет, — уверенно кивнул Фасонов. — А где Врунгелевна-то?

— На завтрак пошла, — соврал я.— А меня попросила вещи из номера унести, всё равно там сейчас чинить окно будут.

За завтраком Мартышкин робко поздоровался с Настей, на что она, преобразившись в грозную шефиню, ответила:

— На глаза мне не попадайся!

Поэтому Фасонов с Мартышкиным ели за столиком отдельно, а мы сидели с Настей. Я успокоил её, как мог, что проблема решена. За выступление я, кстати, волновался зря — Мартышкин, хоть и с красноватыми припухшими глазами, но ухитрился всё чётко рассказать, а на обеде уже опять перемигивался с какой-то девушкой.

После обеда за нами приехал Фёдор, и мы поехали обратно в Трёхреченск. На этот раз Настя села к водителю, а я снова принялся бросать суровые взгляды на Мартышкина.

— Эд, ну прекрати, ну обмишурились, — снова фыркнул Мартышкин.

— Нехорошо вышло, — поддержал меня Фасонов. — Колумбовну-то подвели, ладно бы где, а мы ведь этому комплексу аудит делали и ещё делать будем. Ты уж, Тимоша, извинись, как она подостынет...

— А что она про меня сказала? — спохватился Мартышкин.— Главное, чтоб не выгнала теперь...

— Что-что, что остался ты без премии, за материальный и моральный ущерб, так сказать... — развёл руками Макс.

Мартышкин сердито шлёпнул себя по лбу.

— Всё из-за той дурочки! Если б она сразу пригласила, без этих всех "хи-хи, ха-ха"...

— Так, — не выдержал я. — Вообще-то нажрался и номер перепутал ты.

— Надо что-нибудь хорошее ей сделать, — предложил Фасонов. — Ну там, кабинет ей украсить или подарить чего-нибудь...

— И что именно? — спросил Мартышкин с загоревшимся огоньком надежды.

Макс с Тимой шёпотом перебрали несколько вариантов, прежде чем мне в голову пришла идея:

— Так ребята, слушайте сюда, — я невольно оглянулся, словно опасался, что Настя нас подслушивает, — вот что мы сделаем...

— Ну, Эд, ты — голова! — уважительно улыбнулся Макс, а Мартышкин, просияв, едва ли не кинулся обниматься.

— Полегче, — я отстранился, но сам улыбался во всю ширь. Это Настю точно не оставит равнодушной...

В таком счастливом настроении я вернулся в свою общагу, где вопреки здравому смыслу застал младшего братца. Я-то думал, они опять где-то с Гаваной тусуют.

Сказать по-честному, давно меня так Пашка не выручал: добровольно взяв на себя "воспитание" назойливого братишки, он мне здорово облегчил жизнь. Странно, что от сложного дела — "обучения" Эраста уму-разуму — на этих выходных Пашка однозначно отлынивал.

Надо сказать, что и перед выходными я почти его не видел. Я целыми днями был на работе, а вот где был Гавана — неизвестно...

Я был настолько окрылён произошедшим в "Нижнеречье", что сейчас мою эйфорию был неспособен испортить, наверное, даже вредина Эрастик.

— Ну что, чем на выходных занимались? — спросил я у мелкого, снисходительно махнув рукой на то, что он снова сидел за моим компом.