Видя, что парень неадекватен, я подошёл к нему и шёпотом попросил угомониться.

– Да пошёл ты на … – услышал я в ответ название конечного пункта из трёх букв и чуть не пропустил удар в лицо, успев увернуться в самый последний момент. Непроизвольно сработал выработанный инстинкт самообороны. Я выполнил зрелищный бросок через бедро с обратным захватом. Тело хама описало в воздухе живописную дугу и звучно шмякнулось на пол. Танцующие попятились к стене и стали наблюдать со стороны за происходящим.

Наши девчонки смотрели на меня с благодарностью, парни с восхищением и завистью.

Однако, местные увальни повели себя иначе. Я видел их разъярённые хмельные взгляды, они готовы были меня растерзать за поверженного друга. У одного из парней в руках появился нож, я приготовился к схватке.

– А ну разошлись, петухи драчливые! – прикрикнула Тамара своим односельчанам зычным голосом, выходя им навстречу из-за моей спины. – Кто будет работать в колхозе, если он вас всех сейчас покалечит? Антипыч? Дед Матвей и твоя хромая мамашка? – Тамара грозно посмотрела на того, что держал нож в руках, – кто станет навоз из конюшни вытаскивать? Мы с Любашкой? А ну-ка быстро подхватили своего Коляна и вон из клуба! И вдолбите в его дурную башку, что пьяному ему здесь делать нечего!

Мне удивительно было видеть, как парни, не вступая в спор с женщиной, послушно подняли с пола пьяного друга и всей ватагой удалились на улицу. Правда, рыжий крепыш – обладатель ножа, проходя мимо меня, злостно прошипел:

– Мы ещё с тобой встретимся.

– С большим удовольствием, – ответил я, улыбнувшись до ушей.

– Они больше не заявятся, – с полной уверенностью заявила женщина и направилась к выходу. Её подруга последовала за ней. Я решил их проводить.

– Ты старший среди них? – спросила укротительница хулиганов уже на крыльце.

– Староста группы, – ответил я. – Меня Юрием зовут.

– А я Тамара – мужикам не пара, – усмехнулась женщина. – Бригадиром значусь у доярок. А подругу Любашей зовут. Наши мужики сегодня отметили очередной праздник гранёного стакана. Сейчас спят за столом, уткнувшись мордами в тарелку с капустой. А мы вот вышли подышать свежим воздухом и по пути заглянули в клуб. Года три уж не были в нём.

– С тех пор, как должность завклубом упразднили и повесили замок на двери, – подала голос Любаша. – Молодёжи негде стало собираться, вот они и бурагозят по всей деревне.

Метров через сто Любаша остановилась, заявив:

– Вот я и пришла. А ты, Юрий, не бросай Тамару, проводи до самого дома, пожалуйста. Её изба в конце деревни, а улицы у нас, как видишь, тёмные. Мало ли что может случиться по пути? С тобой-то ей будет сподручнее дошагать до околицы. Тамара тебе потом за это спасибо скажет.

Бесхитростные слова подруги можно было расценить, по меньшей мере, как намёк на благодарный поцелуй.

– Борька твой, я думаю, и мой Генка проспят до первых петухов, – сказала Любаша, отворяя калитку родного дома. – Так что ты, Тамара, особенно-то и не беспокойся. Присмотрю я за ними.

– Спасибо, Любаша, – поблагодарила Тамара подругу и, как только за той захлопнулась калитка, шустро подхватила меня под руку, как давнего знакомого. Я почувствовал лёгкий запах алкоголя, исходящий от неё.

– Чего оробел, десантник? – проговорила Тамара. – Держи меня крепче и тогда я точно не смогу вырваться из твоих объятий.

После такого заявления я понял, что эта женщина намерена дарить мне свои ласки до рассвета.

– Откуда ты взяла, что я десантник, – спросил я с удивлением.

– Э-э, я всё о тебе знаю, парень, – сказала Тамара, интригуя меня своей осведомлённостью.

– Не может того быть, – попытался я отрицать.

– Может, Юра. В нашей Красотке всё может статься. В ней всё известно друг про дружку, вплоть до того, кто в каких трусах спать ложится.

– Как это? – рассмеялся я. – Подглядывают в окно друг к другу?

– Зачем же? Магазин-то в деревне один, и продавец-сарафанное радио годами не меняется. Все покупки на виду, вот и делай выводы из сказанного.

– Интересная жизнь течёт у вас.

– Чересчур интересная, дальше некуда.

Так, разговаривая о житейских пустяках, мы прошагали до конца улицы и остановились у крайней избы.

– Это твой дом? – спросил я, уверенный в том, что Тамара станет сейчас приглашать меня на чашку чая.

– Нет, мой дом остался позади.

– Тогда чего мы… – начал я и не успел договорить. Тамара, словно сорвавшийся с поводка бультерьер вцепилась в меня и обдала жаром пылающих губ. Я не стал вырываться из её объятий и ответил взаимностью. Несколько минут мы неистово тискали друг друга и, будто слепые, изучали на теле все неровности при помощи ладоней.

– И что дальше? – спросил я, когда хватка Тамары немного ослабела.

– Дальше я предлагаю отыскать в поле скирду с соломой, – услышал я простодушный ответ своей спутницы и спросил:

– А почему не у тебя дома? Ведь твой муж будет спать беспробудно до утра?

– Нельзя. В доме свекровь и дочка.

Подсвечивая себе под ноги фонариком, мы отправились на поиски скирды по вспаханному полю, спотыкаясь о неразличимые пласты вывороченной земли.

В скирде я проделал просторный тоннель, и мы на четвереньках вползли в него. Тамара, возбуждённо дыша, с явным нетерпением принялась меня раздевать, налагая горячие поцелуи на обнажавшееся тело. Не прошло и минуты, как она ухватила меня за причинное место и в одно мгновение направила моего дружка сквозь лобковые джунгли в свою трепещущуюся норку между ног. Мы слились в экстазе…

Всё происходило в полной темноте. Я не видел её обнажённого тела, хотя мне сильно хотелось узреть эту величественную фигуру, и изучал все потаённые места при помощи рук.

– Наконец-то я испытала то, о чём давно мечтала, – сказа она после третьего соития. Мы расслабленно лежали рядом, упираясь плечом в плечо.

– Что ты испытала? – не догадываясь, о чём может идти речь, поинтересовался я. – Оргазм?

– Полный комплект интимной услуги, – услышал я от бригадира доярок совсем не деревенский жаргон. Тамара счастливо рассмеялась.

– Можно уточнить? – спросил я, с наслаждением теребя сосок её пышной груди.

– Я впервые почувствовала, как двигается во мне мужской детородный орган. Словно поршень в цилиндре. Он у тебя… как бы это лучше выразиться? Вроде как стальной шкворень на сцепке трактора.

«Надо же придумать такое сравнение, – подумал я. – Сказала бы просто: большой и твёрдый член, а то – стальной шкворень на сцепке трактора. Мне бы и в голову такое не пришло.

– А раньше что же? Никогда не чувствовала?

– Как я могла почувствовать, если мужиков-то у меня было раз, два и обчёлся, да и те попадались с мини-инструментом.

– А муж что же? – почувствовав себя этаким мачо, спросил я. – Его прибор тоже не твоего размера?

– Мужа я не чувствую вообще, – призналась женщина. – Когда его мизинчик входит в меня, когда плюётся и выходит – даже не улавливаю. Борька мой знает о нашем несовпадении и сильно страдает. От того и закладывает часто за воротник. Когда чересчур напьётся, говорит, что мне кобылице нужно было за жеребца замуж выходить. Мне его жалко, а что поделаешь. Я ведь о мужиках до свадьбы ничего и не знала. Да и выбора особого не было – все парни наперечёт. Если бы отказалась от него – ходить бы мне в старых девах до скончания века. А так – семья как бы имеется, дочка народилась.

Тамара повернулась на бок, чмокнула меня пару раз наугад, ткнувшись губами в ключицу и снова легла на спину.

– А если уж и сравнивать меня с кобылой – то это, как ни смешно, будет правильное сравнение, – Тамара тихонько хихикнула. – У кобылы раз в год случка, и у меня не чаще. Вот побуду с тобой до зари, насыщусь любовью до оскомины и буду спокойно ждать лета, а то и осени.

– Почему лета? – удивился я. – А зимой что же?

– А зимой в деревне куда можно увести чужого мужика? Укромных уголков нет. На морозе в скирде не побалуешься, к соседке на ночь не попросишься. Да и не с кем зимой кувыркаться. Приезжие мужики появляются в нашей Красотке лишь на уборочной. И то приходится гадать, как на ромашке: повезёт, не повезёт с мужиком. Приезжают, как правило, хлипкие да ущербные, им секс не нужен. Они предпочитают больше бормотуху, чем тоскующих баб.

– Со мной, значит, тебе повезло? – спросил я.

– Повезло – не то слово. Бог меня просто облагодетельствовал за мои мучения. Теперь я насытилась надолго.

Мы лежали и молчали. Говорить больше было не о чём. Потом, будто спохватившись, что может забыть и не сказать мне самого главного, Тамара заговорила вновь:

– Тебя я сразу приметила. С первого же дня, когда вы торчали перед правлением. Кучка сопливых пацанов и ты один среди них: высокий, крепкий, симпатичный, держишься особнячком от этих пёстрых попугайчиков. Глаз у меня тогда загорелся, и сердце ёкнуло. Я и выведала о тебе всё, что можно.

– У кого выведала? – спросил я.

– У старшей вашей, Нинки-картинки.

– Ври больше. Нинка и сама ничего толком не знает обо мне.

– Ну, значит, сообщила то, что знает.

– А что она может знать о студенте, который и дня не провёл в стенах института? – подзадорил я Тамару, желая вытащить из неё то, что известно Нине на данный момент.

Представительница деканата имела привлекательную внешность и выглядела ровесницей Тамары. Откровенно говоря, она мне понравилась. Хотя бы потому, что была немного похожа на афганскую медсестру Фаю.

«Если я такой мачо, то почему бы не порадовать и Нину Александровну своими сексуальными способностями, – подумал я самоуверенно. – Попытка – не пытка, нужно восполнять армейский пробел, раз и навсегда покончив с воздержанием. К тому же эта соломенная пещерка – отличное место для интимных встреч».

– Ей известны твои анкетные данные, – сообщила Тамара. – Нинка ваша сказала, что тебе двадцать лет, ты только что вернулся из армии, служил в десантных войсках, был в Афганистане, награждён боевым орденом, не женат.