– Как для чего? – удивился Леший. – Эта теория сполна отвечает на твой вопрос: почему я пользовался услугами проституток, когда вокруг столько красивых женщин?

– То есть?

– Красивую и порядочную женщину уложить в постель в первый день знакомства практически невозможно. Нужно определённое время, цветы, подарки, ресторан. Тебе, я полагаю, хорошо известно о наборе любовных прелюдий. А, для чего, собственно, разыгрывать весь этот спектакль, если мой рентген предупредил меня заранее о нашей несовместимости? Зачем терзать себя неприятными прикосновениями после сексуальной разрядки, когда тебе от женщины уже ничего не нужно? Разрядку можно получить совсем иначе, не испытывая ни грамма дискомфорта. Надеюсь, тебе понятно, о чём я говорю?

– Вполне, могу даже продолжить, – сказала Фелиция.

– Валяй. Похоже, мы с тобой приблизились на расстояние беспардонной откровенности, когда можно говорить, не сглаживая острых углов.

– Потому что, мы оба давно вышли из того возраста, в котором пребывали Ромео и Джульетта, – язвительно заметила Фелиция.

– Безусловно, – усмехнулся Леший. – Что ж, мне будет интересно услышать твою точку зрения об услугах женщин лёгкого поведения, – на лице Лешего скользнула какая-то незнакомая и странная улыбка.

– Находиться в близких отношениях с нелюбимым человеком, конечно же, мало приятного, – согласилась Фелиция. – Помимо неприязни присутствует ещё много чего негативного, от которого хочется поскорее избавиться. А проститутка – оптимальный вариант. Ни стыда тебе, ни обязательств, ни вынужденного терпения, ни разочарования. Не нужно зацикливаться на необходимости удовлетворения партнёра. Никаких поцелуев, никаких инсценировок любовных прелюдий – выпустил пар и тут же выпроводил объект ублажения за дверь. Просто, доступно, необременительно.

– Ты излагаешь с такой осведомлённостью, будто сама состояла в обществе дам с пониженной социальной ответственностью, – вставил шпильку Леший.

– А если бы и состояла, то что? – Фелиция устремила насмешливый взгляд в глаза Лешего. – Сразу бы возненавидел? Назвал шлюхой и плюнул в лицо?

– Что ты такое говоришь, Фиса? – возмутился Леший. – Мы с тобой живём настоящим и смотрим в будущее. Прошлое, каким бы оно ни было, не должно разрывать нить взаимности между нами. Прошлое – это то, что прошло, осталось далеко позади, и, если оно было нелицеприятным, о нём надо забыть.

– А ты, я смотрю, вполне допускаешь, что я могла быть одной из женщин лёгкого поведения?

– Нет, не допускаю.

– Почему ты думаешь, что я не могла упасть ниже плинтуса?

– Ты запамятовала о моей уникальной способности, – хитро улыбнулся Леший.

– Хм-м, и что показал твой рентген?

– На снимке чётко проступают высокая нравственность и чувство собственного достоинства, – шутливым тоном сообщил Леший, в его глазах плясали озорные чёртики.

– За что кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку, – добродушно рассмеялась Фелиция. – Ладно, проехали. Ответь на мой последний вопрос, а то вон Гром уже на горизонте замаячил.

Леший обернулся и увидел, как егерь приветливо помахал ему рукой, неторопливо вышагивая вдоль берега.

– Да, похоже насытился рыбалкой наш друг, – заметил он и вновь обратился лицом к Фелиции. – Ну, что ж, спрашивай.

– После истории с Варей ты создал правило: не встречаться с женщинами, которые несовместимы с тобой. А на пользование платными секс-услугами тебя подвигла Марина?

– Хороший вопрос. Я и сам не раз задавал его себе. Скажу так: после встречи с ней я на многие вещи начал смотреть иначе, чем прежде. И в первую очередь на женщин, – Леший, как показалось Фелиции, хотел что-то добавить ещё или пояснить, но в этот момент поплавок резко ушёл под воду, а удилище согнулось дугой.

– Юра, смотри! – взволнованно воскликнула Фелиция, увидев первой неожиданную поклёвку. – У тебя клюёт!

– Уже клюнуло, – проговорил Леший с полным хладнокровием, успев в последний момент ухватить удилище, упавшее в воду.

На крючок попалась трёхкилограммовая щука. Хищница в этом месте не водилась и, судя по всему, заглянула в омут случайно.

Повозившись с рыбиной пару минут, Леший ловко выбросил её на берег, оставив трепыхаться на траве.

Вскоре подошёл егерь, у него на связке висело с десяток хариусов.

– Знатная уха получится, – подвёл итог рыбалке Леший и занялся разведением костра.

– Ты не передумала с отъездом? – спросил Громов Сойкину, когда Леший отошёл ненадолго.

– Нет, Витюша, завтра утром мы безоговорочно покинем это чудесное пристанище, – без колебаний ответила Фелиция. – Мой план выполнен полностью – материал для книги я собрала, отпуск за свой счёт заканчивается завтра.

– А как же Леший? – не удержался от вопроса Громов.

– А что Леший? С ним мы расставили все точки над «и», – последовал ответ. – И я убедительно прошу тебя: не задавай мне больше вопросов на эту тему. Договорились?

– Как скажешь, повелительница, – недовольно пробормотал егерь и умолк надолго. Его нож задвигался ещё проворнее, вычищая брюшки у выловленной рыбы.

Фелиция хмыкнула, взяла свой стульчик, отнесла его на прежнее место, где сидела до разговора с Лешим, и вновь уткнулась в рукопись.

Леший после разговора с ней тоже замкнулся и ушёл в себя.

Его душа, ещё совсем недавно наполненная радостью, вдруг словно опустела, сменяясь постепенно гнетущим предчувствием разлуки. Надолго ли это расставание? Как поведёт себя Фелиция после всего, что он ей рассказал о себе? Не вернётся ли в мыслях о нём, как о безнадёжно утерянном для неё мужчине – аморальном самце? А он сам? Что с ним станется после отъезда журналистки? Не обманется ли в своих ожиданиях счастливого союза с ней? Не придётся ли вновь страдать, как в далёкой молодости?

Леший мельком глянул на Фелицию – та сосредоточенно читала его труды, прикусив нижнюю губу.

«Какого чёрта она снова погрузилась в чтение этих скверных историй со жрицами любви? – с недовольством подумал он о Фелиции. – Что её там вдруг заинтересовало, когда обо всём уже известно? Почему ни разу не посмотрела в мою сторону? Намеренно делает вид, что слишком увлечена сюжетом? Или я стал для неё уже отработанным материалом и интерес ко мне пропал?»

Чем больше Леший задавал себе вопросов, тем более мрачными становились его думы. Он впервые за семь лет почувствовал, как его изнутри обволакивает неизбывная тоска.

И, словно в унисон его внутренним ощущениям, вокруг установилась какая-то необычная тишина. На какой-то миг ему показалось, будто вся природа вместе с ним замерла в тревожном ожидании.

Даже громкое потрескивание еловых дров в костре вдруг прекратилось – языки пламени, угомонившись, неспешно и мирно лизали обуглившиеся поленья, уменьшая их в размерах.

Леший варил уху в полном молчании, деловито и истово, по неведомому рецепту, известному лишь ему одному.

– Готово! – воскликнул он намеренно громко, стараясь зычным голосом избавиться от скверного настроения и привлечь внимание к себе.

– Прошу к столу, господа! – не снижая тона, призывно продолжил он уже через несколько секунд, снимая закопчённый котёл с треноги.

Когда уха была разлита по мискам, Громов откупорил уцелевшие бутылки с водкой и вином.

– Ну, за счастливую жизнь, что ли, – произнёс он несвойственным ему мрачным голосом незамысловатый тост, окинув поочерёдно внимательным взглядом Фелицию и Лешего. – Жаль, друзья, что всё хорошее у нас продлилось совсем недолго.

Тост был пространным и не совсем понятным. Толковать его смысл можно было по-разному. Но ни Фелиция, ни Леший не подхватили его, не заговорили.

Не дождавшись ответных слов, егерь с каким-то отчаянием взмахнул свободной рукой, а другой выплеснул водку в рот.

Леший не заставил себя ждать и следом за Громовым выпил содержимое кружки за один глоток.

Фелиция же, наоборот, цедила вино долго, наслаждаясь букетом французского напитка.

Вначале разговор как-то не складывался и больше походил на общение трёх совершенно незнакомых людей, сведённых воедино волею случая. Но затем спиртное постепенно развязало языки – внутренняя напряжённость сошла на нет, мужчины оживились, заговорили между собой, к ним подсоединилась и Фелиция.

Остаток дня до сумерек провели у костра, систематически подживляя его свежей охапкой дров. Проговорили обо всём, о чём только могли говорить люди разных профессий и мировоззрений. Рассуждали о политике, потом перешли к реформам в экономике, поспорили о роли журналистов в жизни страны, долго обсуждали догматизм в религии и умолкли на некоторое время, уставившись тремя парами глаз в костёр.       Взбодрённые очередной порцией алкоголя после недолгого молчания, сделали плавный переход от библейских постулатов к существованию дальних миров во вселенной. А поздним вечером углубились в воспоминание детства.

Удивительно, но за многочасовое общение никто из них ни разу не заговорил о дальнейших отношениях в этом случайно сложившемся людском треугольнике. Как будто некий судья наложил табу на эту животрепещущую тему в сознание каждого из них.

Когда серая мгла стала обступать костёр со всех сторон, Фелиция, встрепенувшись от дремоты, сказала:

– Вы, мужчины, можете оставаться здесь хоть до утра, а я уже начинаю клевать носом.

– И вправду, надо сворачиваться, – поддержал её егерь. – Мне тоже не мешало бы хорошенько выспаться. Хотя река – не автомагистраль, а моя лодка – не «Феррари» на ней, однако управлять своим судёнышком я предпочитаю в трезвом здравии.

Леший не стал возражать и принялся собирать вещи.

Через полчаса они уже распределили спальные места: Фелиция осталась царствовать одна в доме, а Леший и егерь уместились в бане.

       ***

Утро расставания было ясным и красочным.

Солнце ещё не успело выкатиться из-за верхушек деревьев в полную величину диска, а его пронырливые нетерпеливые лучи уже блуждали по берегу. Оставшийся после ночи туман стелился в прибрежных лугах, сверкая призрачной позолотой.