Толпа рассасывается. Клэр, такая же алая, как и её шарф, тут же бросается на меня:

— Ты совсем сдурела? Думаешь, что говоришь? Хочешь иск за национализм?

— Молодец, девка! — кивает Кэрол. — Всё верно сказала.

Неужели я так орала, что она услышала всё даже через свои затычки?

Лео появляется через пару минут со своей сумкой. Я молча наблюдаю, как он ищет место для неё на багажной полке у нас над головами. Интересно то, что полка по идее тоже целиком моя — три сиденья же, но места на ней для его сумки нет.

— Лео, дорогой, посмотри на нашей! Там возле моего костыля был ещё закуток.

Он открывает полку над головой у второй бабки и с трудом, но втискивает свою сумку туда.

— Спасибо, — благодарит.

Она кивает в ответ:

— Береги девочку.

Какую ещё девочку? О чём это она?

Глава двенадцатая. Сонная

Lauren Daigle — Rescue

— Куда мне можно сесть?

Лео избегает даже смотреть в мою сторону. Понимаю, у него есть много чего мне сказать, но он не имеет на это права. Кто я ему? Просто попутчик, человек, имеющий собственную голову на плечах, свою судьбу.

— Садись, куда хочешь.

— Я сяду так, как тебе удобно. Ты хотела спать? Займи место у окна, обопрись спиной на иллюминатор, ноги сможешь положить на второе сиденье.

Тон у него тяжёлый. Неужели переживает из-за своего места в бизнес-классе?

— Слушай, — говорю, а самой как-то так паршиво. — Зря ты это сделал. Давай, я схожу, предложу ей любые два места, а ты иди обратно, тебе же работать нужно.

Его взгляд пронзителен. Даже очки не помеха это понять.

— У тебя инстинкт самосохранения есть вообще? Или совсем атрофировался?

— Ещё как есть. Не просто есть, а отработал целых два года на полную катушку. Я жива — и это доказательство его беспрецедентной эффективности.

Я не отвожу взгляда, он тоже. И теперь в нашем обмене даже больше энергии, чем прежде.

— Скоро будут кормить. Дождись и ложись спать — тебе действительно нужен отдых. Ты устала, — он всё ещё не приветлив, но жёсткости больше нет.

Я выдыхаю, понимая, что всё уже случилось — он будет лететь рядом со мной. Поздно пытаться сгладить эту ситуацию для него. Успокоившись, понимаю, что у меня дико болит голова. Опускаю лицо в ладони и сижу неподвижно в надежде, что это поможет.

— Болит голова? — почти сразу получаю вопрос.

— Да просто психанула, скоро пройдёт.

— Не пройдёт. Я думаю, у тебя сотрясение, поэтому ты так легко выходишь из себя.

Слышу, он отстёгивается. Через мгновение хлопок — открывает багажную полку. И ещё очень короткое время спустя уже трогает меня за плечо:

— Лея, вот возьми выпей.

В его руке баночка с капсулами.

— Что это?

— Обезболивающее, вроде Адвила, но чуть более эффективное. Тебе будет достаточно пока одной, но если боль будет сильной — дай знать, дозу можно повысить. Вода есть?

— Нет. Наверное, я пропустила, когда разносили.

— Вот, возьми мою, я ещё не открывал бутылку. И обязательно по приезду покажись врачу!

От его таблетки мне капитально легчает, даже настроение поднимается.

На обед приносят жёлтое пюре из неизвестного овоща с курицей, пирожное и салат. Я беру яблочный сок, Лео воду. Всё очень вкусно, но для габаритов Лео маловато. Однако он молчит, добавки не просит. Минут через десять к нам подбегает Клэр:

— Извините, — обращается она к нему. — Вы же из бизнес-класса? Вот меню, хотите сделать заказ?

— Я поменялся, теперь моё место здесь, и нас уже покормили. Предложите меню женщине с ребёнком на моём месте.

— Она уже заказала. Очень довольная, — Клэр улыбается, и я отчётливо вижу, что в этой улыбке закодирована тысяча извинений.

— Мне тоже ничего не нужно. Обед был сытным, — он улыбается ей в ответ, всем своим видом уверяя, что «всё в порядке», его удобства никак и ничем не стеснены, он всем доволен.

— Вы можете в любой момент позвать меня или кого-то ещё из нашей команды, и мы всегда будем рады помочь, — она очень настойчива в своих извинениях.

— А можно я закажу?

— Конечно, — Клэр протягивает мне меню даже с облегчением.

— Нам две порции суши, пожалуйста, и… а это бесплатно? Ну, стоимость входит в его билет?

— Да. Любой заказ без дополнительной оплаты от авиакомпании.

— Тогда нам две порции суши, два пирожных, один стейк ему и два бокала белого вина. Так нормально? Его билет потянет?

— Наша авиакомпания будет рада выполнить любой ваш заказ в качестве извинений за инцидент.

— Спасибо, — благодарит её Лео, глядя на меня. И вот мне сквозь стёкла его очков точно не видно, но кажется, смотрит он с прищуром.

— И от меня привет, то есть, спасибо, Клэр. Мы с Клэр одноклассницы, — зачем-то сообщаю ему.

У Лео взлетают брови.

— Да, это правда, — кивает Клэр, не переставая примирительно улыбаться. — Всегда приятно встретить друзей в рейсе. Я вернусь через десять минут. Меню оставляю — подумайте, может, вам захочется чего-то ещё, — суёт его в руки Лео, и он берёт, не упирается.

— Вот мне интересно, что говорит тебе мама по поводу твоих манер? — спрашивает у меня, как только Клэр исчезает в проходе.

— Мама? Она умерла, когда мне было десять. А в день моего шестнадцатилетия исчез и отец вместе с сестрой. Я прожила почти два года на улице. И у меня нет передних зубов. Вот это, — показываю ему четыре верхних резца, — вставные. Правда, как настоящие?

Сейчас мой терапевт точно спросила бы, зачем я выдаю настолько личную (читай, обесценивающую мою привлекательность) информацию тому, кто почти меня не знает, но при этом для меня притягателен? Вернее, она предложила бы поразмыслить над причинами этих провокационных откровений. И я бы, почти не задумываясь, ответила, что да, Лео мне нравится. Я боюсь того, что чувствую, и жажду этого одновременно. Если откинуть всё второстепенное, это и есть то единственное, о чём думает и чего ждёт одинокая женщина моего возраста. И да, я провоцирую его. И немного приоткрываю дверь в мой дворец. Закрыв глаза, жду — войдёт или нет.

Он мог бы сказать «Да, красивые зубы» и отвернуться.

Он мог бы сощурить глаза, рассчитывая на лёгкий и быстрый улов, закинув удочку «У тебя не только зачётные зубы, детка, но и ножки тоже!».

Он мог бы.

Но он молчит. Он молчит и выжидающе смотрит на меня, а я всё ещё сижу с закрытыми глазами, и немо кричу ему: «Господи, Лео! Ты молчишь, и как же мне нравится твоё молчание! Как нравится мне сейчас твой взгляд… Смотри-смотри на меня! И никогда не отворачивайся».

M83 — Jeux d'enfants

Я большой человек, у которого выбили почву из-под ног, и сделали это, когда он был ещё слишком маленьким. Я девочка, брошенная на растерзание миру. Я река, в которую можно легко войти и выйти. И я жду того, кто найдёт в ней скрытые течения. Мой терапевт утверждает, что я — уникальный экземпляр.


А Лео смотрит, не отрываясь. Для него я больше не девушка из толпы — у меня есть история, а у истории — графические изображения. Краски будут потом.

Еду нам приносят на огромных белых фарфоровых тарелках, а не в контейнерах из фольги.

— Ого! — восклицаю. — А розовая вода для омовения рук будет?

— Ты знаешь, а ведь когда-то была! — смеётся Клэр. — Но времена нелёгкие, конкуренция заставляет сокращать издержки.

— Слушай, а в туалете та розовая жидкость в прозрачном флаконе для чего? Ничего ж не написано!

— Это ополаскиватель для рта.

— Розовый?!

— Ну фирменный цвет Канадских авиалиний какой?

— Красный.

— Ну вот.

— Слушай, Клэр, выпей с нами вина? — приглашаю её. — У меня важный тост! Чтобы больше ничего не случилось!

— Поддерживаю, — неожиданно подаёт голос Лео. — Я готов выпить бутылку за то, чтобы ты спокойно проспала остаток полёта. Мне ещё рано умирать, — скалится.

 — Тост бесспорно актуальный, — Клэр не может сдержать улыбку, — но я на работе, ребята. Спасибо, конечно.

— Клэр! — кричу ей вдогонку.

— Да?

— У тебя клёвая задница, но тебе здесь не место — знай это! — она прикрывает глаза рукой и убегает ещё быстрее. — А у тебя красивые руки — тоже знай, — говорю Лео.

В его глазах непонимание. И я объясняю:

— Мы не говорим, что думаем. Часто запрещаем себе чувствовать и редко признаёмся в любви тем, кто дорог, скрываем ненависть, огорчение, боль. Мы делаем положенное, забывая о мечтах. Мы служим долгу, жертвуя слишком многим, и делаем это в надежде избежать сложностей, неприятностей, обид, неопределённости. Но жизнь всё равно щёлкает по носу. Безжалостно, и когда меньше всего ждёшь, размазывает его по твоей же физиономии. И знаешь, что самое ужасное?

— Что?

— Травма не смертельна. Ты обязан! Именно обязан жить дальше. Улыбаться людям, убеждая себя, что они не видят и не обсуждают твой поломанный нос за твоей же спиной, работать, никогда не опаздывать, съедать за день минимум пять овощей и фруктов, трижды в неделю посещать фитнес, раз в месяц родителей, иногда встречать друзей, на которых порой смотришь и думаешь: а друзья ли они? Или так, временные попутчики?

Я вздыхаю и зависаю в паузе. Лео не спешит её прерывать. Он вообще, как мне кажется, решил мне не мешать.

— Короче, я задалась целью прожить один месяц своей жизни с точностью наоборот: одеваться, как вздумается. Быть честной с людьми и с собой в первую очередь. Говорить правду, не скрывать ни эмоций, ни чувств. Делать, что хочется (особенно если хочется очень сильно): искупаться в фонтане в жару, питаться только мороженым и пить столько кофе, сколько влезет, потратить состояние на кольцо с бриллиантом, — растопыриваю пальцы прямо перед его носом, предъявляя приобретение, — потому что, будем честными, вряд ли когда-нибудь я получу его так, как хотелось бы, а если это даже и произойдёт, оно никогда не будет таким, какое мне хотелось бы. Кстати, из-за этого кольца мой банк заблокировал карту посреди отпуска, заподозрив в мошенничестве.