Алика Смехова - А и Б сидели на трубе…

– Вы меня не поняли или Арина не все вам объяснила. Я хочу сделать приятное для любимых родителей любимой женщины. Не смущайтесь. Это предложил я.

– Давайте вернемся к этому разговору в другое время, – предложил отец.

– Хорошо, только я пришлю завтра прораба, он прикинет, что здесь делать.

– Ну, если вы настаиваете… – смутилась Аида Григорьевна.

– Вы нашли правильное слово, я действительно настаиваю. До завтра, – простился он и вышел из квартиры.

Арина поторопилась за ним следом, но еще застала реплику отца, который мрачно произнес:

– Не нравится мне все это…

Застала, но не услышала: не могла услышать?

Ровно в девять утра в квартире родителей зазвонил телефон. Борис сообщил, что к ним заедет его человек прикинуть объем работ, и добавил, что прочел интервью Александра Илларионовича «Российской газете» и оно ему очень понравилось.

– Я хотел бы пригласить вас в мой офис для серьезного разговора. Разрешите прислать за вами машину. Как вы смотрите на то, чтобы приехать прямо сейчас, не откладывая?

– В принципе я свободен, – ответил отец Арины.

– Тогда выгляните в окно, вас ждет черный «Мерседес». Водителя зовут Николай.

– Не понимаю, откуда вы знали, что я соглашусь? – растерялся Александр Илларионович.

– Просто угадал. Ну, я жду вас!

Когда через несколько часов Александр Илларионович вернулся, он рассказал, что Борис предложил ему деньги на постановку, о которой он говорил в своем интервью.

В тот же день, вечером, когда Арина вышла из театра, Борис уже ждал ее за рулем черного «Порше». Она обошла автомобиль, открыла переднюю дверь, чтобы, как обычно, сесть рядом, но Борис указал ей на место за рулем:

– Это твоя машина.

Арина села за руль. Черная снаружи, машина была коричневой внутри – Борис знал, что Арине нравилось это сочетание. Крыша была стеклянной. На панели – телевизор.

– Ты говорила, что не любишь парковаться, – сказал Борис. – Тут есть камера заднего хода, так удобнее.

Арина была ошарашена подарком и испытала огромное удовольствие от этой мощной красавицы с бесшумным ходом. Наконец с Кутузовского они свернули на Рублевку.

– Ко мне?

– К тебе! – улыбнулась она.

…Когда Арина посмотрела на часы, было пять утра.

– Боже мой! – Она быстро и нервно засобиралась. – Мне пора домой, – извиняющимся тоном сказала Борису. – Можно, я на время оставлю машину у тебя?

Борис зло сверкнул глазами и ничего не ответил. Арина вновь отметила про себя, как быстро меняется его лицо, и ничуть не удивилась, когда он не вышел ее провожать.

Шофер ждал ее в «Мерседесе», и буквально через пять минут Арина была дома.

Никто не слышал, как она вошла. На кухонном столе стояла полупустая бутылка армянского коньяка. И хотя на часах было начало шестого, она решила позвонить Полине и все ей рассказать. Подруга ничуть не рассердилась на нее за ранний звонок. Извиняясь, что не может подождать до утра, Арина рассказала о визите к родителям, о подарках, о том, что не знает, как к этому относиться, что ей все это приятно, но что-то сдерживает ее, и что Борис оказался внимательным и щедрым как Санта Клаус.

Выслушав ее, Полина сказала:

– Я тебя не понимаю. Разве это нормально, когда юным и силиконовым – все, а тебе – ничего? И потом, скоро Новый год. Радуйся, это чудесный подарок!

Они еще немного поболтали, и наконец, положив трубку, Арина уснула счастливым сном.

На следующий день они с Борисом встретились как ни в чем не бывало: он заехал за ней в кафе, где Арина снова и снова обсуждала с Полиной события последних дней.

– Какая милая! Это твоя самая близкая подруга? – спросил он, когда они сели в машину.

– Да, самая-самая, с первого класса.

– Тогда ей тоже нужно что-то подарить… и не возражай. Давай и ей купим машину!

– Да она только что купила, правда, в кредит…

– Отличная мысль! Я погашу кредит.

– Я даже не знаю, что тебе сказать…

– А ты и не говори ничего, я и так знаю, что я хороший! – и они оба рассмеялись.

А вечером ей позвонила восторженная Полина и сообщила новость: ее кредит в банке погашен.

– Это… такого в моей жизни не было никогда – чтобы кто-то решал мои проблемы!.. Передай, пожалуйста, как я ему благодарна!

– Передам, конечно, передам.

– Только…

– Что «только»?

– Знаешь, все-таки странно это: он как будто всех вокруг тебя подкупает…

– Чего же тут странного? Это так естественно!

Арина все чаще встречалась с коллегами Бориса, которые относились к ней по-разному: кто с симпатией, кто настороженно, а кто заискивающе. Проще всего ей было с Гитой, единственной женщиной в близком окружении Бориса. Ее открытость располагала, и они, кажется, стали подругами. Привыкшая к актерскому миру, где никто не задает вопросов и все говорят только о себе, Арина удивлялась искренней любознательности и доброжелательности Гиты. Ничего о том новом мире, в который Арина попала, не объясняя, своими вопросами она сама направляла ход Арининых мыслей. Хвалила ее способность разбираться в людях, внимательно выслушивала ее впечатления о тех, кого Арина встречала в офисе. Так они и общались: одна спрашивала, другая отвечала.

В Москве Гита была одинока: сестра уехала в Штаты, муж и дочь жили в Казани, и она лишь изредка их навещала. Когда Арина пыталась расспрашивать ее о семье, Гита отвечала уклончиво. Она была очень некрасива и часто повторяла с обезоруживающей откровенностью: «С моей внешностью надо особенно много работать, чтобы завое-вать доверие». Зато сама восхищалась Арининой внешностью, голосом, умением общаться и весело говорила: «Нас в Казани такому не учили, вытер сопли рукавом – и вперед». Хотя они были очень разными, Арина чувствовала себя с Гитой комфортно и спокойно, она была искренне убеждена, что в лице Гиты обрела не только подругу, но и единомышленницу.

Таня, разучивая с Ариной новую арию, говорила:

– Не надо заблуждаться, что ты можешь дружить с кем-нибудь из ближнего круга.

Подумай, кто ты для них. Они с Борисом давно вместе, и вдруг появляется дамочка, оттесняет их от него, занимает его время. Сама говорила, он стал реже бывать на корпоративных посиделках…

Арина даже не прислушивалась к ее словам: что может знать Таня? Она не видела Гиту, не знает, как дружески та ее приняла и как совпадают их с Ариной взгляды на некоторых людей из Борисова окружения. И вообще, почему Таня так упорно твердит: осторожно, осторожно? Арина любит и любима. Разве это так трудно понять?

Борис считал Гиту своим самым доверенным лицом: она вела все его личные и рабочие дела и имела к нему доступ в любое время суток. При ней он не стеснялся целовать Арину и говорить о том, что они мечтают о ребенке. Арине казалось, что при ней Борис временами не замечает Гиту. И все же только с Гитой, он не задумывался о том, что говорил. Так, однажды, когда гости разошлись, а Гита задержалась подписать счета, Борис, отложив бумаги в сторону, сказал:

– Арина, я хочу, – он выделил слово «хочу», – чтобы на Новый год мы были вместе.

Гита подхватила, словно они заранее договорились:

– Это будет прекрасно, но прежде ты должна уйти от мужа. Смотри, как мучается Борис! Видишь, – она протянула Арине бумагу, – рука дрогнула, когда он подписывал документы. Не понимаю тебя. Неужели есть серьезная причина, из-за которой ты отказываешься сделать его счастливым?!

– А ты тоже едешь? – сменила тему Арина.

– Хотелось бы, но у меня нос не дорос до частного самолета. Лечу «Дельтой», правда, первым классом, шеф платит. Зита живет во Флориде, хочу провести Новый год с ней и в тепле.

Гита собрала подписанные бумаги, простилась и вышла. Ее никто не провожал.

– У меня большой дом на берегу океана, вы с Алешей чудесно отдохнете. Рядом живут Зита с Карлом. Я хочу, – он опять подчеркнул слово «хочу», и оно прозвучало как требование, – чтобы этот Новый год, как и все следующие новые года, мы были вместе.

Арина хорошо помнила примету: с кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь. А она хотела быть с Борисом…

По дороге домой она пыталась придумать, что бы такое преподнести Толику про предстоящее им с Алешей новогоднее путешествие. Ничего оригинального в голову не приходило. И войдя в дом, она с порога сообщила, что ее на все праздники приглашают во Флориду на частные концерты, до четырнадцатого января.

– Я поеду с тобой, – заявил вдруг Толик.

Арина почувствовала необъяснимое раздражение и принялась терпеливо втолковывать ему, что это невозможно, что бесплатно разрешили взять лишь одного члена семьи, и для Алеши это лучше, и потом, им нужны деньги. Она говорила совсем не то, что должна была сказать, но к серьезным объяснениям, кажется, не был готов и Толик, который как будто внял ее доводам, и вопрос был решен. Оставалось договориться в театре. Новогодние праздники – горячий сезон, но Арина знала, что администрация обычно идет навстречу певцам, если им удается заключить зарубежный контракт. В Москве артисты работали за зарплату, поэтому на гастроли, которые приносили деньги, их отпускали без лишних вопросов. В дирекции Арина извинилась, что предупреждает о своих планах в последний момент, подчеркнула, что надеется на понимание, тем более что во всех спектаклях есть второй состав, и попросила отпуск за свой счет. Нельзя сказать, что от ее сообщения пришли в восторг, но – отпустили.

24 декабря, так ничего и не сказав Толику о Борисе, Арина сидела с Алешей в уже знакомом ей терминале «Внуково-3». Прошел час, Бориса не было. Наконец он позвонил и сказал, что его задерживают дела, но он скоро выезжает. Прошел еще час, Алеша изнемог от ожидания, а Арина не знала, что и думать. Тут позвонила Гита, сообщила, что в компании кризис, она остается в Москве и во Флориде они не встретятся. Наконец снова позвонил Борис. Он извинялся, ссылался на неотложные дела, которые необходимо закрыть этим годом, чтобы спокойно провести с Ариной две недели у океана.