Я помню, как мы сами разбирали книги и расставляли их по стеллажам. Первой я поставила «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза. Эту книгу Никита мне подарил через пару месяцев после того как мы стали жить вместе. У него идеальная память, но тогда я удивилась, как он запомнил, что именно эта книга мне понравилась в «Азбуке». Смешно вспоминать, как я трусила ехать с ним в «Рио», а ведь по сути это было наше первое свидание.

«Как Тоня? Сырников дома не осталось? Я выезжаю. Буду через 20 минут. Люблю тебя».

И я люблю тебя! Ты — часть меня. Честно скажу — моя лучшая часть! Ник всегда обедает дома. Чтобы ни случилось, какие бы дела его ни ждали. Это тоже наша маленькая традиция. О ней знают все его помощники, поэтому никогда не назначают встреч и деловых обедов на середину дня.

Он приезжает даже чуть раньше, чем обещал. Сейчас лето, тепло, Ник загорел, его светлые глаза кажутся ярче. Он повзрослел, превратился в красивого мужчину с большим состоянием, связями и огромным влиянием в этом городе. Я люблю рассматривать его, наблюдать за каждым движением, чувствовать его запах. Такой особенный, только его. Утыкаюсь ему в плечо. Я соскучилась! Я очень соскучилась.

Он понимает меня без слов. Как всегда. Легко поднимает на руки и несет в спальню. Обед подождет. Как и вчера. И позавчера…

— Я люблю смотреть на тебя, когда ты спишь, Варь, — поглаживает меня по обнаженному бедру, а я постепенно восстанавливаю дыхание. — И мне очень нравятся наши обеды. Но я больше не хочу засыпать, когда ты работаешь и просыпаться, зная, что не проводишь меня утром. Потому что опять полночи писала свой роман.

Он больше ничего не говорит, лишь снова притягивает к себе. Мое тело реагирует на него еще острее, чем в юности. Секс в тридцать более чувственный и глубокий… Очень глубокий…

— Я заеду за тобой в восемь. Няню предупредила? — Молча киваю головой и поправляю рубашку на груди Никиты.

— Нике снова сегодня снилось море, представляешь?

— Я даже знаю, какое именно. Варь, еще две недели, хорошо? Мне нужно всего две недели…

Я знаю, что так и будет. Ник никогда не обещает того, что не может выполнить. А значит, в конце месяца мы снова увидим Машку с ее рыжими. Маня третьего ждет. Иногда мне кажется, что они с Даней хотят футбольную команду. Но Епифанцева, то есть Полянская, клянется, что на этот раз точно будет девочка. Даня перевез их на Кипр в конце мая, когда у Тимохи учебный год закончился. Вот и мы скоро к ним приедем. Скучаю по ней жутко.

Ник больше ничего не сказал о моих ночных бдениях. Я уверена, что и не скажет. Не в его привычке. И не в моей. Мы не из тех пар, которые любят выяснять отношения, считая, что таким образом укрепляют свой брак. Наверное, поэтому наша дочь никогда не слышала, как кричат и ругаются ее родители. Никита прав, я слишком увлеклась за эти полтора месяца. Пора остановиться. Это будет последняя книга моей трилогии об эпохе Александра II. А потом возьму перерыв — у Ники школа начинается.

Она возвращается с няней в четыре часа, взахлеб рассказывая, как с Ниной каталась с батутных горок. Вся мокрая, раскрасневшаяся. И очень довольная. Она очень похожа на Никиту. Папина дочка растет, только глаза у нее зеленые, мои.

— Мам, я скатилась с самой высокой горки! А Нина испугалась! А я — нет! Мы завтра пойдем туда еще раз! Вероника обещала!

Дочь категорически отказывается называть Веронику бабушкой. И я ее понимаю. Наверное, и в 70 лет она останется просто Вероникой.

Я не люблю светскую жизнь. Совсем. С куда большим удовольствием осталась бы дома с мужем и ребенком. Но этот вечер устраивает компания Никиты для своих партнеров и клиентов. Здесь много знакомых лиц, за эти годы я познакомилась со многими сотрудниками своего мужа. Их жены даже пытались со мной подружиться. И не то что бы я была против, но все-таки слишком разные увлечения. И образ жизни.

— Варвара, привет! Давно не виделись.

Очень давно, лет восемь, наверное. Да я бы еще столько же не видела Марину. Она давно уже не Баринова. Теперь она Марина Спенс. Вышла замуж несколько лет назад за весьма богатого англичанина. Вроде счастлива. По крайней мере, вокруг моего мужа больше не вьется. Подозреваю, Тамара у нее надолго отбила желание охотиться за чужими мужчинами.

— Здравствуй. Не знала, что ты здесь будешь.

— А Никита не сказал, что мой муж планирует инвестировать в его бизнес? — Хищно улыбается, явно довольная тем, что я не в курсе этой новости. Зря. Ее муж может желать что угодно и как угодно, но дверь за Мариной и всеми ее родственниками, как тогдашними, так и нынешними, Никита закрыл много лет назад.

— Здорово. Значит, увидимся через месяц на презентации нового проекта. Там будут все инвесторы Никиты…


… - И это все, что ты ей сказала?! Варь! Да охрану бы вызвала, ее б с муженьком… Даня говорил, что он мутный тип на самом деле.

Мы сидим с Машкой на веранде их дома в Протарасе. Пацаны носятся по песку, а Ник уговаривает дочь вылезти наконец из воды. Мы только вчера прилетели, ребенок дорвался до моря, так что шансы у ее папы просто нулевые.

— Ник сам удивился, увидев ее там. Но послушай, это был открытый вечер, получить приглашение было не проблемой. Да и бог с ней, Маш. Зато, знаешь, кого я встретила перед самым нашим отъездом?

— И кого же? — Маня лениво щурится. В руках у нее большой бокал вина.

— Слушай, ты вообще в положении. У тебя, конечно, особые отношения с алкоголем, но ведь ребенок.


— Во-первых, оно наполовину разбавлено водой. То есть, считай, обычный виноградный сок пью. А, во-вторых… да мне даже врач говорил местный, что можно. По чуть-чуть. А я чуть-чуть. Видишь? — Делает большой глоток. — Так кого ты там встретила?

— В издательстве была и натолкнулась на Светку Криволапову. Помнишь ее? Мы учились вместе.

— Та самая су… Светка, которая тебя в лужу толкнула на вступительных? А потом кровь пыталась из нас пить, пока универ не закончили? Конечно, помню. Так что она?

— На жизнь жаловалась. Говорила, что с мужем развелась, денег нет, копейки получает, а пашет за четверых. Мне так жаль ее.

— Чего жалеть-то?! Варь, вот ничему тебя жизнь не учит. Ты еще Баринову пожалей! И брательника ее, Воронов, кажется. Да?

— Да. Но я не о них. Я знаешь, о чем подумала. Не толкни она меня тогда в лужу, может, мы с тобой и не подружились. Ты прошла бы мимо спокойно. Может, и учились бы в одной группе, но подругами не стали.

— Ты вот эту свою дурь лучше в романах пиши, а вслух не говори. Не прошли бы. Не тогда, так в другой раз ты в лужу бы села. Варь, мы все равно бы вместе были. Как ты с Айсом. Как я с Рыжим. Это жизнь. Ты, кстати, чего не пьешь?

Я молчу, улыбаясь смотрю, как Никита учит Нику нырять. Я люблю Машку, но эту новость я приберегла на него, для Никиты. Самого важного для меня человека. Он и Ника. И еще один маленький человечек, о котором муж пока не знает. Но с которым обязательно познакомится. Уже меньше, чем через девять месяцев.


— Папа, а что ты пишешь? — Ника смотрит, как Ник сидя на песке выводит буквы. — «Н» плюс «В»?

И глаза в глаза, и рука в руке

«Н. плюс В.» любовь пишет на песке.