— Я совсем не хочу испортить тебе праздник. Я пристаю к тебе только потому, что переживаю за тебя, мерзкая ты, старая дурочка! Дэн прекрасно подходит тебе, но только на одну ночь, такие люди не бывают друзьями. Это понимает любая разумная женщина. Белл оставила тебе свой дом, потому что она верила, что ты будешь сильной и поддержишь всех ее неудачников. А что бы она о тебе подумала, если бы узнала, что ты влюбилась в Дэна?

— Может, она бы поняла. Может, она сама бы в него влюбилась. — Иви не собиралась сдаваться. Она полагала, что Дэн из тех, за кого стоит бороться.

— А разве не правда, что она умерла в одиночестве?

Это был удар ниже пояса. Иви вдруг поняла, что сейчас расплачется.

— Вы с Сашей одного не принимаете в расчет. Вам не важно, что я чувствую! — выпалила она. — Я схожу по нему с ума! Быть с ним — для меня счастье! Я не могу дождаться минуты, когда снова его увижу! Почему вы мне запрещаете все это чувствовать?

— О, моя девочка! — Бинг мог быть мягок, как масло. Он заключил Иви в большие теплые объятия и окутал запахом дорого лосьона после бритья. — Прости меня. В субботу у тебя все будет замечательно, и наплюй на нас и на все наши советы. Если уж мы с Сашей на одной стороне, то значит — я не прав. Поняла?

Иви постаралась улыбнуться.

— Нет! — скомандовала она, когда Бинг собрался было разжать руки. Так они и стояли, тихонечко покачиваясь, а вокруг бурлила толпа Сохо.

* * *

— Я Иви Крамп, меня пригласил Дерек.

— Дерек… — Из-за обилия косметики взгляд секретарши казался пустым. — Присядьте! — сказала она, обрадовавшись, что временный выход найден.

Иви пересекла комнату по светлому паркетному полу и опустилась в низкое, мягкое кресло, обтянутое черной кожей. Очень низкое. Ее колени оказались почти у самых ушей. Встать из него будет не так-то просто.

Две актрисы, которых, как она смутно припоминала, показывали по ящику, и подвыпивший мужчина с впечатляющим, в мелких сосудиках, красным носом, гораздо удобнее пристроились напротив. Телезвезды были среднего возраста, знакомые по рекламным роликам. По загадочной причине здесь они выглядели эффектнее, чем их телегероини. Обе были безупречно подкрашены, обе — с идеально подстриженными и уложенными блестящими волосами. Одна — худая, как доска, с торчащими, как ножи, лопатками. Вторая — аппетитно пухленькая и прекрасно это сознающая; она все время одергивала футболку, которая плотно обтягивала ее, особенно в талии.

Они обе посмотрели на Иви, у которой при опускании в кожаное кресло получился звук очень похожий на пуканье. Они вернулись к своему оживленному разговору, оставив Иви, занятую еще раз воспроизведением того же звука (для доказательства природы его происхождения из недр черного кресла), без внимания.

— На прошлой неделе у меня было всего четыре, — жаловалась тощая, медленно жестикулируя ухоженными руками. — Тампоны, «Санди таймс», дом Бориса и Шредди.

— И никаких каламбуров? Нет! На это они меня тоже уговаривали! Слишком много времени уходит. Не хватает изюминки!

— Да, дорогая, ты права. А что у тебя сегодня?

— Женское недержание.

Они обе рассмеялись.

— А у меня йогурт.

— Сто лет не рекламировала машины. Это лучше всего оплачивается.

— Все машины расхватали мужчины, ты не заметила? Я измучилась с гигиеническими полотенцами.

— Я потеряла туалетного Утенка из-за Ричарда Брайерса.

— Но ты же рекламируешь туалетного Утенка.

Дерек неожиданно навис над Иви, протягивая руку. Кстати, он оказался Эриком.

— Ваш агент туговата на ухо, — сказал он.

— Да уж, туговата, — согласилась Иви, с усилием поднимаясь с кресла и снова извлекая из него вышеупомянутый звук.

За Эриком она последовала вниз, в третью студию. Это была маленькая, темная комната, в которой из-за отсутствия окон и гудения кондиционеров возникало ощущение безвременья и бессезонья. У одной стены стоял кожаный диван, напротив которого располагался микшерный пульт. Писатель, модный, умного вида молодой человек, и заказчик, большой мужчина в костюме, имевший большую долю в «Сауфен Кросс Эарлайнз», сидели на диване. Иви представили сначала им, потом инженеру по звуку, который отличался худобой и бледностью. Все инженеры худые и бледные (это называют студийным загаром), потому что они проводят всю свою жизнь за микшерным пультом. Этот пульт был ультрасовременным и казался взятым из фантастического фильма.

— Так много кнопок, — прокомментировала Иви и добавила: — и так мало времени!

Она усмехнулась, но ее никто не поддержал.

Пукающие кресла, кнопки — пора, наконец, замолчать! — Сама себя инструктировала Иви, пока Эрик провожал ее в дикторскую. Это место точно способствовало развитию клаустрофобии; стеклянное окно, располагавшееся в студии над микшерным пультом, выходило в дикторскую. Иви села, надела наушники, просмотрела четыре строчки сценария и отпила глоток воды, не отпуская глупых шуток и не производя неприличных звуков. Может, дело еще пойдет.

Эрик включил переговорное устройство, которое позволяло общаться со студией через наушники. После его первых же слов стало ясно, что дело не шло. Совсем не шло.

— Хорошо, дорогая, если вы готовы, почитайте нам немного с американским акцентом, как в Нью-Йорке[17].

Как испуганный заяц уставилась Иви через стекло на Эрика и на остальных членов команды. Теперь, когда переговорное устройство было выключено, ей не было слышно, что они говорили, но они были довольны и спокойны и ждали, когда она начнет зарабатывать свои сто восемьдесят фунтов стерлингов.

Со своим лучшим нью-йоркским акцентом. Жаль только, что ее лучший нью-йоркский акцент ничем не отличался от ее самого худшего нью-йоркского акцента. У нее его не было. И все тут.

Иви очень хотелось бы остановиться на промелькнувших в ее голове образах: замученная Мередит, ее заторможенный помощник, но она была вынуждена сконцентрировать внимание на тексте.

— Скажите, когда будете готовы. — Эрик ободряюще улыбался через стекло.

Сознайся! — кричал в голове голос разума.

Блефуй! — вопил голос глупости, который был громче и больше привык настаивать на своем.

Иви, которая почувствовала во рту такую же сухость, как если бы она оказалась в пустыне Сахара, посмотрела на страницу, озаглавленную «Сауфен Кросс Эарлайнз 30». Слова танцевали перед глазами, как парализованные муравьи. «Сосредоточиться!» — сказала она себе, чувствуя, что потеет, как насильник, несмотря на холодок кондиционера.

Щелкнуло переговорное устройство.

— Вам что-нибудь нужно?

Нотка сомнения слышна была в ее шутке, когда она проплывала через переговорник:

— Чашку чая? Быстрый массаж?

Иви услышала, как там вежливо посмеялись перед тем, как нажать кнопку и оставить ее наедине с этим ужасным безмолвием.

Думай. Думай. Как разговаривают в Нью-Йорке? Она представила Роберта де Ниро, Вуди Алена, девушек из «Секса в большом городе», но все они лишь безмолвно открывали перед ней рты, как звезды немого кино.

Хорошо. С этим уже ничего не поделаешь. Иви придется открыть рот и начать. С акцентом целеустремленного американца, который они с Бингом тренировали для произнесения речи на получении Оскара, она прочла рукопись, вложив в свои слова всю энергию, уверенность и проницательность, на которые только была способна. Особое внимание она обратила на темп чтения. Она исхитрилась и внесла в текст все ньюансы тонкого юмора. Она рекламировала «Сауфен Кросс Эарлайнз» безупречно и с полной выкладкой.

Закончив, она медленно посмотрела через окно, надеясь, что все то старание и умение, что она вложила в свое чтение, поразят их настолько, что они забудут о нью-йоркском акценте.

Казалось, они смущены. Похоже, Эрик тщательно подбирал слова, прежде чем нажать кнопку переговорника.

— Можно повторить еще раз, именно так, как было — все отлично прочитано, — только теперь с нью-йоркским акцентом?

Иви смотрела прямо на него с мольбой во взоре.

Эрик был человек неглупый.

— Значит, это и был ваш нью-йоркский акцент?

Иви кивнула. Щелчок — и она снова одна в своей тишине. Фигуры за стеклом поднялись одновременно и заговорили все разом. Сейчас она была рада, что не слышала ничего, и особенно тех слов, которые произносил тучный мужчина от авиалиний. Не похоже было, что ее проникновенное чтение произвело на него впечатление — очень уж сильно вздулись вены у него на лбу.

Инженер проскользнул к ней в будку.

— Будет лучше, если вы выйдете вот здесь, — предложил он, открывая запасную дверь.

Уже в приемной он выслушал, как получилось, что Иви предполагала, будто от нее требуется Йоркский акцент. Он пожал ей руку:

— Задали вы мне задачу, — сказал он, сдерживая улыбку. — А все подумали, что вы читаете с акцентом коренного валлийца.

Способствовать поднятию ее духа, столь сильно пострадавшего после попытки озвучивания, могло только срочное внутриутробное шоколадовливание. Она разместилась за столиком у окна в ближайшем кафе и заказала кусочек шоколадного торта с большой порцией горячего шоколада.

— Побыстрее!

Быстро расправившись с куском торта, размеры которого явно превышали возможности ее кошелька, Иви заметила на узенькой улочке знакомое лицо.

Аден казался рассеянным, чем-то озабоченным, но, заметив ее, широко улыбнулся.

— У тебя шоколад на кончике носа, — сказал он, разместившись на пластмассовом стульчике напротив Иви.

— Немного промахнулась.

Иви заметила круги у него под глазами.