Я заказываю себе кофе с молоком, Эштон повторяет за мной.

- Может, ты голоден? - спрашиваю. - Парни обычно заказывают себе пиво и картошку с наггетсами.

- Какие ещё парни?! Тебе же только шестнадцать! - деланно возмущается мой гиперпереживательный брат.

- Мой брат Лёшка, например! - быстро соображаю, что ответить и тут же жалею, потому что ни одной даме толика загадочности и намеков на популярность у мужского пола ещё не мешала!

- А! Брату можно!

- А ты что, можно подумать, в шестнадцать ни с кем не встречался?

- Я – парень, это совсем другая история.

- Почему это другая?

- Да потому что! Маленькая ты ещё, чтобы посвящать тебя в эти вопросы!

- А папа так не считает! Мне всё давно уже известно: у вас типа потребности, и вы с ними носитесь как со священной коровой, - подмигиваю ему, стараясь казаться взрослее и умнее, чем он думает.

- Ну, раз ты все знаешь, зачем же тогда спрашиваешь? - отвечает невозмутимый Эштон, потягивая кофе из своей чашки.

Решаю, что лучшим решением в сложившейся ситуации будет смена темы беседы.

- Так может, всё-таки закажем еду и пиво?

- Только если ты хочешь есть, а я не голоден. А пиво пить в компании дамы - плохой тон.

- Мама научила?

- Конечно. Больше учить было некому.

Во взгляде Эштона мгновенно появляется жёсткость, он сжимает губы в тонкую линию и словно весь ощетинивается. Какой-то частью своего мозга я соображаю, что данный эффект вызван нечаянно затронутой темой отцовства.

- Эш? - зову его негромко, и от этого непривычного сокращения он вдруг смягчается, взгляд его делается теплее, ласковее.

- Да, Софи?

- Ты когда Алекса впервые увидел, сразу узнал его?

Эштон поднимает вопросительно брови.

- Ну, в смысле, сразу понял, что он - твой отец?

- Сразу.

- И что ты почувствовал?

- Шок.

- Почему?

- Сходство действительно потрясает. Внешнее, я имею в виду. Странно увидеть собственное лицо на двадцать пять лет старше.

- Ты не знал, что вы похожи?

- Мать говорила мне, но я не представлял, что настолько…

- А… у тебя были какие-нибудь фотографии?

Эштон долго молчит. И мне становится холодно. Чем дольше он смотрит на залив, в уже опускающуюся темноту, тем дискомфортнее мне находиться с ним рядом.

- У матери было только одно фото, и подозреваю, когда она делала его, ей и в голову не могло прийти, что я его увижу.

Молчу, ожидая продолжения, и Эштон открывается больше:

- Мне не показывали ту фотографию - я сам её нашёл. И на ней… он просто спит. В постели. Больше ничего. Потом, когда мне было шестнадцать, мать случайно наткнулась на фото вашей семьи в журнале, и так мы узнали, где он и как живет.

- Значит, два года назад?

- Значит.

- Почему ты не приехал раньше?

- Я сделал это сразу же, как появилась возможность.

И снова в голосе металл и обжигающий холод.

- Слушай, давно хочу спросить, но не решаюсь… Зачем ты работаешь?

Эштон напрягается ещё сильнее.

- Ну, я в том смысле, что папа… Алекс… он ведь достаточно денег тебе даёт?

- К хорошему привыкаешь легко, а лишиться всего можно в одно мгновение.

- Чего, например?

- Да всего этого. Квартира, машина, бесконечные карты: банковские, клубные, куча вещей, одна дороже другой. Моей матери понадобилось бы работать лет пятьдесят и при этом ничего не есть, чтобы накопить подобную сумму. Хотя, может и этого не хватило бы. Подозреваю, кондо, в котором я живу, стоит больше миллиона – в этом случае ни у меня, ни у моей матери совсем нет шансов. Совсем. Поэтому я стараюсь не привыкать. В любой момент… всё может закончиться так же быстро, как и началось.

- Что заставляет тебя так думать?

Эштон какое-то время молчит, и я уже почти теряю надежду получить его ответ, как вдруг он выдаёт то, что причиняет боль даже мне, не говоря уже о родителях:

- У меня нет никаких доказательств, что он мой отец. Что, если нет?

- Самое большое доказательство - твоё лицо. Никто из тех, у кого есть глаза, не имеет ни малейших сомнений в том, что у вас общие гены! – я буквально выплёскиваю на него своё негодование.

- А что, если однажды вдруг он захочет проверить? И результат окажется не тем?

- Ты так ничего и не понял, Эштон! Наша семья УЖЕ приняла тебя, ты УЖЕ вошёл в сердце каждого из нас! Неужели ты смог бы так просто развернуться и уйти, поверив каким-то цифрам на листке бумаги?

Эштон молча отводит свой тяжёлый взгляд в сторону, словно боясь повредить им меня, а я от эмоций не могу усидеть на месте:

- А Алекс? Он полжизни растит чужих детей, заранее зная, что мы ему биологически никто, и не просто растит, да простит меня Бог, он лучший отец, чем мой настоящий, хотя и тот любит меня безмерно, но их даже сравнивать нельзя… Это не сравниваемые… планеты!

- Вы – дети любимой женщины…, - Эштон произносит эти слова так тихо, что я едва могу расслышать их.

Мне сложно понять, что творится у него в душе, а что на уме - и подавно, но во мне горит обида за Алекса, и я уверенно вещаю свои соображения:

- Алекс никогда бы не отказался от тебя, это первое, а по поводу теста на отцовство я лично однажды спросила его, и он ответил, что никогда в жизни не совершит подобную жестокую бестактность по отношению к тебе, твоей матери и самому себе – это второе. Он УЖЕ принял тебя! Принял раз и навсегда! И будет любить тебя любым, запомни это, любым!

Эштон делает глоток из своей чашки, но прекрасный вид из нашего окна его больше не интересует, он смотрит мне в глаза, и постепенно его губы растягиваются в улыбке. Я понимаю, что больше мой собеседник ничего о себе не расскажет. Лимит искренности исчерпан.

- Расскажи лучше, кто именно обижает тебя в школе? - внезапно заявляет.

- Зачем это?

- Ну так я с ним разберусь! На правах старшего брата!

В один момент напряжение между нами лопается, мы оба смеёмся, шутим, делимся историями из школьной жизни и не замечаем, как этот чудесный вечер, подаренный нам судьбой, незаметно подходит к концу.

Прощаясь, я обнимаю Эштона и с ужасом обнаруживаю, как тяжело мне оторваться от него: ни одни родственные объятия ещё не приносили мне такого удовольствия…


ГЛАВА

9.

Ожидание

Nelly Furtado - All Good Things (Come To An End) (US Version)

- Я видела его, - сообщает недовольный голос Кейси вместо приветствия.

- Кого?! - сонно переспрашиваю.

- Эштона твоего!

Мой организм просыпается почти мгновенно, сознание быстро заполняет школьный шум и гам, глаза различают ядовито-розовый цвет йога-штанов подруги, сидящей на подоконнике. Не без удивления отмечаю, что она опять сняла весь свой пирсинг, который ещё вчера делал ее похожей на новогоднюю ёлку.

- Отец опять дал тебе денег? - вырывается вопрос.

- Нет. Я же говорю, видела твоего брата и…

- И…?

- И это имело своё влияние на состояние моего внутреннего мира: он расцвёл. Сейчас в моей душе - весеннее цветение сакуры, поэтому внешние атрибуты потеряли актуальность!

- Серьёзно?

- Абсолютно. Поэтому у меня к тебе дело. Когда ты увидишь его в следующий раз?

- Кого?

- Эштона, разумеется!

- Ну… он обещал прийти к нам на Рождество, то есть примерно через неделю.

- Тогда я заявлюсь к вам в гости. Можно?

- Нет! Ты опять будешь строить глазки Алексу! Ты не понимаешь…

- Всё я понимаю! Твоя мать - мудрая женщина, поверь, до таких мух как я ей и дела нет! Это просто игра, невинный флирт! Жизнь невыносимо скучна, и такие вещи делают её всего лишь менее однообразной! Кроме того, твой секси-папочка меня больше не интересует, есть кое-кто получше! - Кейси многозначительно мне подмигивает.

- Если ты об Эштоне… - до меня вдруг доходит суть происходящего. - А где, кстати, ты его видела?

- В молле. Вчера.

- Мы там вместе были!

- Да, пили кофе в Хортоне. Я видела.

- Почему не подошла?

- В шоке была. Ты когда сказала, что он красивый, не уточнила, насколько! Я вчера спать не могла… Это не парень, подруга, это ходячий секс!

- Фу, какая ты!

- Короче, ты определяйся уже давай, брат он тебе или не брат, и если нет, то держи меня подальше - я невменяема, во мне разом проснулись все инстинкты, а вместо крови гормональный коктейль! И знай, когда я в таком состоянии, как сейчас, на такие пустяки как женская дружба мне наплевать! - подруга многозначительно поднимает кверху свой указательный палец.

- Кейс, мне он нравится, сильно. Это не шутка.  Я никогда не видела и не увижу в нём брата. И он первый, в ком я подозреваю мужчину, похожего на моего. Поэтому, прекрати свои игры, пожалуйста!

Кейси достаёт сигарету, медленно закуривает её, с чувством затягивается, и я уже знаю, что сейчас мне придётся выслушивать её философствования:

- Видишь ли, дитя моё…- как всегда издалека начинает она. - Жизнь очень жестокая штука. Ты, правда, веришь в любовь до гроба, начавшуюся в шестнадцать лет?

- Мне далеко ходить не нужно - родители перед глазами!

Кейси смотрит некоторое время на меня, обдумывая мои слова, ведь она в общих чертах знает историю моих родителей и именно в связи с этим всё ещё верит, что её отец, прославленный адвокат, продолжает тайно разыскивать свою первую любовь - мать Кейси.