— Ага! Не ждали? А вот и я! И с подарками, между прочим!

Лицо у отца вытягивается, затем приобретает то самое выражение, которое случается на нём крайне редко, и даже я, папина любимица, спешу скрыться в такие моменты куда подальше «чтобы не задело!».

На пороге гостиной во всей своей ослепительно-блистательной красе пред нами предстаёт тётя Габриель, папина бывшая жена и мать Аннабель.

— Алекс успокойся, держи себя в руках! Всё нормально, — слышу мамин шёпот.

И тут же её достаточно громкое:

— Проходи за стол, Габи! Молодец, что пришла! Подарки мы любим, так что не стесняйся, дари!

Эштон снова почти не ест — видно, у него стресс. Опять. Но от моей заботливости ему не скрыться, не поможет даже его упорное сопротивление:

— Соня, не надо! Я не голодный. Соня, перестань, пожалуйста, я не могу столько есть!

Но Алекс всегда поступает именно так с моей мамой, и я верю, что это и есть самый эффективный способ накормить человека. Кроме того, постоянные ужимки моей подруги Кейси, которые она почему-то считает флиртом, вынуждают меня тщательнее заботиться об Эштоне, пытаясь отвлечь его внимание от моей безбашенной подруги.

— Ха! А ты знаешь, дорогуша… — громогласный голос подвыпившего дяди Марка внезапно заглушает все прочие, — какой резкий поворот переживает в данный момент моя карьера?

Дядя Марк одним быстрым движением отодвигает свой стул, поднимается и, трезвоня вилкой по маминому итальянскому фужеру из горного хрусталя, призывает общественность к вниманию:

— Dear sirs and madams! — на лице его сияет такая лучезарная улыбка, какая свойственна людям, уже слегка перебравшим алкоголя и частично потерявшим связь с собственной благоразумностью.

— Мало кто из вас знает, — вещает никогда не напивающийся дядя Марк, — что моему лучшему другу не так давно поступило предложение сняться в кино!

Мамины брови взлетают выше, чем у тёти Мэри, Лурдес хлопает в ладоши, визжа «папочка будет звездой!», а Алекс, сползая со стула, усиленно трёт пальцами свою переносицу, что означает скорую смерть дяди Марка.

— И что вы думаете?! Этот зануда отказался! Такой шанс дарит ему судьба, а он отказывается! Так что, Лурдес, твой папочка звездой не будет, зато ты можешь рассчитывать на дядю Марка! Мне, конечно, не предложили роль сердцееда, да и на фига мне такая репутация? Я буду играть супергероя! Короче, в марте еду в Голливуд сниматься, представляешь, Лер?!

Затем, едва ворочая языком, добавляет:

— Я буду звездой!

Дядя Марк вскидывает руки к потолку, воображая себя купающимся в лучах славы, мама не может сдержать своего смеха, а папа негромко предупреждает подругу дяди Марка:

— Больше никакого виски! Ему уже хватит на сегодня!

— А зря ты не согласился в актёры пойти! — замечает мама сквозь смех.

— Ещё чего не хватало! — отвечает ей Алекс.

Эштон наблюдает за происходящим с невозмутимым лицом: ни обилие еды, ни моя навязчивая забота не рассеяли его напряжения.

— Хочешь, пойдём в тихое место и выпьем кофе или чаю? — предлагаю ему.

— Хочу! — неожиданно соглашается.

Мы завариваем на кухне две огромные чашки чая и направляемся в библиотеку, где у панорамного окна рядом с наряженной ёлкой я заранее приготовила место, чтобы уединиться и вручить Эштону свой подарок.

Мы усаживаемся на пушистый ковёр, скрестив ноги, жёлтый свет горящей ёлки окутывает нас уютом и делает место у окна похожим на сказку. Эштон не отрывает глаз от завораживающего снежного великолепия за окном, а я достаю из-под ёлки коробочку со своим подарком.

— Посмотри! Кажется, Санта оставил это для тебя! — говорю тихонько, и сердце мое замирает в предвкушении: понравится или нет?

На лице Эштона загорается сияющая детским восторгом улыбка, он аккуратно снимает синий бант, обёрточную бумагу, открывает коробочку, чтобы найти в ней золотую цепочку с крестом.

На мгновение я перестаю дышать, мы оба молча смотрим, как сверкает золото на ладони у Эштона.

— Это слишком дорого! — шёпотом произносит он.

— На самом деле, это мама помогла мне придумать подарок для тебя, — признаюсь. — Она сказала, что тебя не крестили, и если ты будешь носить эту цепочку, ей будет спокойнее. Моя прабабушка говорила, что если человек носит крестик при себе, то его Ангел Хранитель сидит у него на плече и охраняет от всех бед! Только я уже не помню, на правом или на левом, — признаюсь со смехом.

— Я обязательно буду его носить! — выдыхает Эштон с улыбкой, расстегивает замок и тут же вешает цепочку себе на шею.

Счастью моему нет предела!

— А ты что, правда, всю осень работал, чтобы купить нам рождественские подарки?

— А разве правильно покупать их на чужие деньги?

— Они не чужие, — тихонько замечаю. — Алекс ведь твой отец…

— Всё равно это неправильно, — отвечает Эштон.

Внезапно дверь в библиотеку открывается, мы с Эштоном замираем: это Алекс и Габи.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — Алекс буквально рычит на неё.

Услышав это, Эштон тут же порывается встать, поскольку нас не видно из-за диванов, но я останавливаю его, не желая рушить наш уютный мир.

— Алекс не злись ты так! Я совершенно одна в это Рождество!

— Разве ты не собиралась на Гавайи со своим бойфрендом?

Мы чётко слышим, как тётя Габи сперва тихонько всхлипывает, затем будто захлёбывается рыданиями. Эштон снова пытается подняться, и я опять не даю ему, вцепившись в его руку мёртвой хваткой.

— Алекс, он уехал со своей секретаршей в Мексику! Представляешь, какая банальщина! С секретаршей! Этот ублюдок изменял мне!

Алекс какое-то время молчит, затем, уже совершенно иным голосом успокаивает Габи:

— Ты молодая и красивая женщина, нет нужды так убиваться из-за этого недоумка! Ладно-ладно, успокойся…

— Алекс, это на самом деле не так уж и важно…

— А что важно?

— Сколько лет прошло?! Сколько ещё ты собираешься держать меня на расстоянии? Почему я не могу быть в праздники со своей семьёй как все нормальные люди?

— Потому что бывшая жена и настоящая на одной территории — это перебор, ты не находишь?

— Лера намного адекватнее тебя! Она всё понимает!

— Лера никогда не показывает, что у неё на сердце, но мне это и не нужно, я и без того знаю, что ей больно видеть тебя в нашем доме!

— Ерунда это всё! Лере давно уже нет до этого дела, мы нормально с ней общаемся!

— Неужели? И где это вы общаетесь?

— По телефону! Если бы ты не отгонял меня как цербер от своей семьи, то мы бы давно уже подружились!

— Габи, мне кажется, ты никогда не повзрослеешь! Сейчас мы выходим, ты красиво прощаешься, говоришь всем, что у тебя дела, и больше никогда не выкидываешь подобных номеров!

— Алекс! Здесь мой ребёнок!

— Мы это уже обсуждали тысячу раз! Ты сама сказала, что так будет лучше!

— Чёрт! А что мне делать одной в Рождество?!

— Позвони сестре… Я не знаю, подружки же у тебя есть?

— Крис на вечеринке у родителей своего бойфренда, все подруги с семьями, только я одна!

— Значит, заявись к родителям бойфренда Кристен, там, по крайней мере, нет твоего бывшего мужа и его жены!

— И ребёнка моего там тоже нет!

— Хорошо, в следующее Рождество Аннабель будет с тобой, только продумай праздник заранее, чтобы не вышло так, как выходит обычно! Поняла?

— Поняла. Алекс, можно я останусь, пожалуйста!

Кажется, тётя Габи опять плачет… и мне безумно её жалко! Но не Алексу:

— Габи, я сказал «нет»! Нет, это значит «нет»! Всё, нацепляй свою фирменную улыбочку и постарайся быть убедительной!

Дверь открывается и тут же захлопывается. Мы с Эштоном сидим некоторое время в тишине и неловкости.

— Подслушивать подло, — заявляет в итоге Эштон с недовольным лицом.

— Согласна. Но мы первыми заняли библиотеку…

— Надо было уйти… Неприятная сцена.

— Тебе её жаль?

— Очень. Моя мать тоже сегодня одна.

Мне нечего ответить и хочется плакать, но вовсе не по причине жалости к отцовским «бывшим» — наш счастливый тет-а-тет нарушен, атмосфера уюта и тепла утрачена безвозвратно!

Чай больше не пьётся, разговор не клеится, и мы решаем вернуться к гостям. Однако в гостиной уже пусто и только мама с Эстелой убирают тарелки со стола.

— А куда все подевались? — спрашиваю.

Мама бросает на меня недовольный взгляд:

— А вы где были?

— В библиотеке.

Мама рисует бровями удивление, и я чувствую исходящее от неё напряжение.

— Чай пили, — уточняю.

— Чай — это хорошо! А мы вот только с ужином закончили.

— Давай помогу с уборкой?

— Да мы с Эстелой и сами управимся. Народ вон весь на нижней террасе в снежки рубится. Девчонки уже дважды за сменой перчаток прибегали! Идите и вы на воздух с Эштоном!

— Я бы с удовольствием! — отвечает Эштон с улыбкой. — Пойдём?

— Мне переодеться нужно… И тебе папин батник какой-нибудь найти, а то снова заболеешь!

— Не заболеет, у него уже иммунитет! А если в снежки играть — никогда в жизни не замёрзнешь! — отец вернулся из гаражей, уже выпроводив, по-видимому, Габриель.

Забрав из моих рук тарелки, он с подозрительной настойчивостью предлагает:

— Твой брат на пару с Настей развернул настоящую Бородинскую битву на террасе! Надо срочно вмешаться и хорошенько отделать этого Наполеона, так что переодевайся, бери Эштона, и покажите «класс»! Сёстрам помощь нужна!

Во мне моментально вспыхивает азарт, я подбегаю к Алексу, чтобы чмокнуть его в щёку, но прежде, чем успеваю сделать это, в стекло гостиной с громким хлопком врезается крупный комок снега.