- Хочу, - ответила внезапно и сама себе не поверила. А ведь я даже не спросила, зачем? Но это не имело значения. Я озверела за эту неделю в четырех стенах. Наверное, сейчас я была готова поехать куда угодно. Даже к самому дьяволу… хотя зачем, если дьявол рядом со мной?


Вот с этого дня все началось или со следующего. Или они слились вместе, но я начинала меняться. Пока едва уловимо. Не ощутимо. Мы остановились в гостинице, окруженные плотной стеной его охраны, заслоняющей нас не только от вездесущих журналистов, но и от солнечного света. И только на ресепшене, когда он протянул платиновую кредитку симпатичной девушке, и та вспыхнула, едва взглянув на этого великолепного хищника, я вдруг поняла, что натворила – я уехала с ним в чужую страну. Возможно, дав этим какую-то надежду, забыла, с кем имею дело. Забыла, что это не просто Николас Мокану: влиятельный политик, нефтяной магнат и совладелец алмазной биржи, а забыла о его сущности. Он не человек. С каких пор я вдруг перестала помнить об этом? Наверное, с того момента, как он сказал, что не ожидал, насколько чужой я для него стала? Или в тот момент, когда увидела, как монстр рассматривает детские игрушки?


Мы остановились в разных номерах, но почти в них не бывали. Он таскал меня повсюду за собой. А я с удовольствием ездила следом, даже на деловые встречи. Я просто наслаждалась сменой обстановки.

И сейчас, читая модный женский журнал в вестибюле одной из видных компаний, в великолепном сорокаэтажном здании я ловила себя на мысли, что то и дело кладу глянец на колени и смотрю через стекло на него. Любопытно воспринимать Мокану не как зверя, готового напасть в любую минуту, а как человека, который горячо спорит о сделке, читает бумаги, курит сигару и смеется с теми мужчинами, которые заключали с ним новые контракты. К ним подошла секретарша, принесла на подносе кофе, он что-то шепнул ей на ухо, потом кивнул в мою сторону, а я сделала вид, что страшно увлечена журналом. Но уже через несколько минут мне принесли чашку растворимого кофе на молоке и мой любимый шоколад. Я посмотрела через стекло на Ника и улыбнулась. Невольно. Даже неосознанно, и в этот момент его глаза вспыхнули, хоть он и продолжил беседу, но я поняла, что вспыхнули они от моей улыбки. И это было чертовски приятно. В голове произошел мгновенный хаос: от «Вау» до «Какого черта я сейчас делаю?».


А потом мы поехали обратно в гостиницу. Полил дождь как из ведра. И внезапно машину занесло на скользкой дороге, в этот момент Ник с такой силой прижал меня к себе, что у меня хрустнули кости. В этом не было ничего эротичного, ничего сексуального, но меня тряхнуло похлеще, чем от возбуждения, я вдруг поняла, он испугался… за меня. Потому что я сейчас человек, и я могла разбиться, а он нет.

Я и, правда, так много для него значу? Но разум въедливо шептал мне: «он изменял тебе, он бил тебя, он спрятал тебя под замок, он лишил тебя права выбора».

Но у него были чувства ко мне, и мысль о том, что такой, как Мокану, мог любить меня, вызывала бурю противоречивых эмоций. От дикого восторга до паники, и все молниеносно, как вспышки в голове.

Но мое восхищение было недолгим, уже через несколько минут весь его дикий гнев, ярость обрушились на водителя. Он выскочил из машины, разбил переднее стекло и за шиворот выволок несчастного. Тот трясся от страха, у него зуб на зуб не попадал:

- Дорога скользкая, господин… я не хотел… простите… господин…

Ник оскалился, и я с ужасом поняла, что за такую провинность они умирают. И этот бедолага тоже знал об этом. Вспышка паники ослепила на мгновение, парализовывая, возвращая обратно в бездну страха и осознания того, кто такой Николас Мокану. Об этом невозможно забыть.

- Я вырву твои глаза и заставлю сожрать, - прорычал Ник, и я вздрогнула, ни на секунду не сомневаясь, что он может сделать в точности, как сказал.

Я выскочила из автомобиля и схватила его за руку:

- Ничего страшного, я цела. Все мы целы. Поехали в гостиницу, я замерзла и хочу спать. Пожалуйста, Ник.

Его пальцы, сжимающие горло водителя, постепенно разжались, и он повернулся ко мне. Я назвала его Ником, не Николасом, как обычно, а Ником. Несколько секунд смотрел ярко-алыми злыми глазами, а потом они внезапно потухли. Он снял с себя пиджак и набросил мне на плечи. В этот момент с нами поравнялись еще три автомобиля с охраной.

Дальше я уже ехала в другой машине, и Ник сел за руль. Я закрыла глаза, согретая его пиджаком, и тем запахом, который кружил мне голову. Поразительно, но я уснула.


Мы вернулись из Лондона на следующий день. Когда я зашла к себе в комнату и сбросила туфли с усталых ног, то вдруг поняла, что немного разочарована. Все то время, что мы провели вместе, а это почти двое суток, Ник держался в очень строгих рамках. Без малейшего намека меня соблазнить. Ни одного лишнего движения или взгляда. Но, тем не менее, я приблизилась к нему намного ближе, чем тогда, когда он нагло меня домогался.


За эти два дня в Лондоне я привыкла к нашему общению. Ник был интересным собеседником. Очень умным, начитанным. И хоть я прекрасно знала историю и географию, он иногда открывал для меня много всяких шокирующих фактов, о которых не написано ни в одном учебнике. Сейчас, дома, когда все вдруг стало на свои места, точнее, на те места, на которые я все поставила, мне не хватало его присутствия. Промаявшись целый день и изнывая от безделья, я вдруг поймала себя на мысли, что жду, когда он вернется. Но он не возвращался до поздней ночи.

Я дождалась и, едва заслышав легкие шаги по лестнице, пошла навстречу. Но Ник прошел мимо, как будто меня и не было рядом, и тут же скрылся в своем кабинете, я услышала, как щелкнул замок.

Словно он знал, что я собираюсь зайти к нему и явно дал понять, что сейчас не до меня. У него дела поважнее. Показал мое место. За дверью. И что я никогда не буду с ним равной. Только в тех случаях, если он сам позволит. Моя свобода в этом доме лишь иллюзия. Я вернулась в комнату и просидела в углу кровати почти до утра. Уснула с огромным трудом. Непредсказуемый, самый, черт его раздери, противоречивый. Невозможно предугадать ни его мысли, ни эмоции. Когда мне начинало казаться, что я, наконец-то, все понимаю, передо мной тут же возникал следующий ребус. Интересно, а в прошлой жизни я тоже вот так сомневалась? Или я все же знала его достаточно хорошо?

А наутро меня ждал сюрприз. Едва я проснулась и успела принять душ, в дверь постучали. Я решила, что это служанка, которая должна была принести из комнаты Камиллы мою косметику:

- Открыто, - крикнула я и как раз сбросила халат, чтобы начать одеваться. Но когда увидела, кто вошел, чуть не задохнулась. Реакция мужчины была мгновенной: голодный взгляд, сжатые челюсти; и я бросилась обратно в ванную. Захлопнула дверь и прижалась спиной к холодному кафелю.

- Я стучался, - услышала насмешливый голос, - Могу заменить твою служанку и подать одежду.

- На спинке стула мое белье и блузка с юбкой, - откликнулась я и уже через минуту приоткрыла дверь, и выхватила из его протянутой руки свои вещи.

- Еще раз спровоцируешь меня подобным образом – я за себя не ручаюсь, - послышалось за дверью, и я покраснела еще сильнее.

- Я не знала, что это ты.

Прозвучало как оправдание или извинение.

- А если бы это был кто-то из охраны, ты подумала, чем бы ему грозила твоя неосторожность, если бы я об этом узнал?

Я как раз закончила застегивать блузку и вышла из ванной. Мокану сидел на стуле, развернув его спинкой вперед, и смотрел на меня с озорной мальчишеской улыбкой. Черт… это просто непозволительно - быть настолько красивым.

- И чем? – полюбопытствовала я, вытирая волосы полотенцем и шлепая босыми ногами, прошла мимо него.

- Смертью, - невозмутимо ответил монстр, и я резко обернулась.

- Только за то, что он увидел меня без одежды?

- Этого более чем достаточно, - совершенно серьезно ответил Николас, - Вчера у нас были неприятности с кланом Гиен. Они нарушили закон. Мне пришлось подписать приказ о наказании. Я был не в настроении беседовать.

Я удивленно приподняла бровь. Он оправдывается?

- Я просто проходила мимо.

- Конечно.

Просто проходила мимо. В левом крыле дома, где после кабинета ничего кроме большого окна и стены не было.

- Я еду сегодня к Ками. Ты можешь поехать со мной.

От неожиданности я выронила расческу, но он поймал ее на лету и подал мне.

- Посмотреть со стороны.


*****


Я никогда в своей жизни, по крайней мере в той, что я помню, не испытывала столь ярких, разрывающих душу эмоций. Но я запомню их навечно. Наблюдать со стороны оказалось невероятно трудно. Особенно, когда я увидела дочь. Не могу сравнить это ни с одним чувством, испытанным ранее. Любовь? Слишком слабо. Нежность? Слишком просто. Это разрывало душу. На части. Словно я задыхалась от дикого обожания, нахлынувшего так внезапно и захватившего целиком. Посмотрела на светлые волосы, сиреневые глаза, услышала ее голос и то, как она закричала «папа», бросилась Нику на шею, и почувствовала, как по щекам катятся слезы. БОльшей любви испытать не дано. Я чувствовала, что она моя. Душой, сердцем и каждой клеточкой. Словно ее черты лица мне не просто знакомы, а выбиты в моем сердце навечно, и я бы узнала ее через века в любом обличии. Ничего не оставалось, как смотреть и слушать. Еще рано встречаться. Малышка не поймет всей сложности ситуации. И я жадно ловила каждое ее движение, нежный лепет. Но было еще кое-что, что поразило меня – Ник с ней рядом стал совсем другим. Невозможно, чтобы кто-то менялся настолько. Рядом с девочкой он казался таким… пластилиновым. И таким… человеком. Отцом.

Сомнения внутри стали ощутимей, они потяжелели, обрели вес. Чудовище не может быть настолько любящим и нежным. Меня захлестнуло дикое желание оказаться рядом с ними, смеяться, обнимать дочь. Совсем, как на тех фотографиях. А потом Ник спросил, что она хочет получить в подарок, и, услышав ответ, я перестала дышать: