Айлин чувствовала, что волнуется как, наверное, никогда в своей жизни, очень ей захотелось стать частью и этой команды и всего проекта в целом.

Но при всем этом пробы показались ей какими-то формальными, как будто все уже давно было решено, она даже расстроилась, подумав, что ее не восприняли всерьез или уже выбрали другую актрису. И сразу же услышала решение, что она утверждена на роль.

Айлин не оставляло ощущение нереальности происходящего. Она никак не ожидала такого быстрого ответа, тем более положительного. Это чувство усилилось, когда ей быстро принесли контракт с самыми выгодными для нее условиями.

Айлин внимательно прочла договор, искала, но не смогла найти, в чем подвох. Режиссер с улыбкой смотрел как она, хмурясь, перечитывает контракт и сказал:

— Вы можете не спешить, обсудите договор со своим агентом и юристом. А пока примите подарок от нашего продюсера. Надеюсь, он поможет вам в скором принятии решения.

Режиссер протянул Айлин небольшую, красиво оформленную коробочку. С этой коробочкой, контрактом, чувством окрыленности и вместе с тем полного непонимания происходящего, Айлин уехала в квартиру академиков Трякиных.

Алена не успела переступить порог, как на нее накинулись с нетерпеливыми расспросами мама и бабушка. Они сильно скучали по своей Аленке и возможность того, что она будет чаше бывать в Москве из-за нового фильма, восприняли с огромным воодушевлением. Мама даже Торт испекла, загадав, что у дочери все получится. Услышав, что Алена прошла пробы, радостно засуетились, и весь вечер Алена увлеченно рассказывала сияющим от гордости за свою непоседу академикам о новых планах, вместе радовались, что теперь будут чаще видеться.

О нетронутой коробке Алена вспомнила только когда поздним вечером снова начала перечитывать договор. В маленькой гостиной она была одна, академики уже отправились спать. Она открыла подарок и ахнула. Внутри был второй предмет из такого знакомого ювелирного трио: жемчужное украшение на волосы.

Она аккуратно достала украшение, положила его на стол вместе с контрактом. Она смотрела то на договор, то на украшение. Закрыла глаза руками, открыла и засмеялась, увидев что украшение и договор все также лежат перед ней.

В груди родилось что-то светлое-светлое, оно росло, крепло, становилось сильнее. Она встала из-за стола и закружилась по комнате, зажмурив глаза. Когда открыла глаза, посмотрела на себя в зеркало, ей казалось, что сейчас она должна светиться как лампочка. Глаза и правда горели как никогда раньше, она снова засмеялась.

— А если я не подпишу контракт, что тогда ты придумаешь мажорик?

Ее пальцы дрожали когда она снова взяла договор. Но дрожь прошла, когда она больше не перечитывая, аккуратно выписывая каждый завиток, поставила свою подпись.

Утром она курьером отправила договор режиссеру и улетела в Женеву.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 62


Айлин вернулась в Женеву. Если она улетала из обычного города, то вернулась в город разукрашенный огнями и всевозможными украшениями, Женева готовилась к рождеству. Вокруг царила атмосфера сказки и волшебства. Что-то похожее Айлин чувствовала и в своей душе.

Ушло ощущение пустоты и гнетущего одиночества, теперь улыбка не сходила с ее лица, а тело казалось, состоит из разноцветных воздушных шариков.

«Скоро, уже очень скоро…», — мысль оставалась оборванной наполовину, но ее и не нужно было заканчивать, это предвкушение большой радости и без четкой формулировки было цельным и самодостаточным.

В театре игрались последние спектакли уходящего года. Друзья, коллеги, папа — все звали её отметить праздник. Но она поступила как в старом анекдоте: папе сказала, что будет отмечать с друзьями, друзьям сказала, что будет отмечать с папой, а сама предпочла остаться наедине со своими эмоциями, предчувствуя, что так нужно.

В сочельник была великолепная погода, падал легкий снежок, было тепло и безветренно. Айлин после спектакля, убежав от коллег и поклонников, поехала домой. Но идти в квартиру не спешила, решила вначале прогуляться по празднично украшенной набережной.

Она шла вдоль гранитного ограждения и смотрела на реку, вода казалась гладкой как зеркало, оно радостно отражало все буйство праздничных огней. Было много прохожих, уличные музыканты наигрывали знакомые мотивы.

Она дошла до середины моста, когда неожиданно к ней подбежал мальчишка и, сунув в руки какой-то предмет со словами «вы обронили», так же резво умчался прочь.

Она недоуменно посмотрела ему вслед и развернула чехол. На ее ладони обтянутой тканевой перчаткой оказался жемчужный браслет.

Она смотрела на браслет, как на чудо. Все звуки, краски, люди вокруг поблекли и стали неразличимы. Айлин стояла, не оборачиваясь, но очень явно чувствовала, слышала, осязала мужчину, который шел к ней, и чем ближе он подходил, тем легче и свободнее ей становилось дышать.

Она развернулась ему навстречу.

Айлин встретилась с ним взглядом и увидела, что он сильно волнуется, напряженно всматривается в ее глаза, стараясь считать ее эмоции и мысли, но с каждым шагом его волнение становилось тише, глаза засветились от радости и нежности, и вот он уже рядом, а на губах уже знакомая уверенная улыбка. Она прочла в его глазах, что все ее чувства взаимны, эта мысль закружила ей голову, она не смогла выдержать его взгляд и отвернулась к реке.

Хотелось плакать, смеяться, говорить глупости, но она могла лишь молчать. Айлин запрокинула голову, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Открыла глаза — мир вновь стал ярким, цветным и очень шумным. Оглушительно громко стучало сердце, и не понятно было ее или его.

Боря смотрел на Айлин и мысли путались. То ли от того что очень сильно соскучился, то ли потому что она была самой прекрасной на свете, то ли потому что до последнего мгновения не знал как она его встретит. Она заставила его усомниться в своей неотразимости, даже когда увидел ее подпись на контракте, сомнения полностью не рассеялись. Но он поймал ее сияющий взгляд, и все остальное стало не важным.

Айлин все ещё сжимала в ладони браслет, он аккуратно взял ее руки и надел украшение на запястье. Он смотрел на нее и не мог насмотреться, такой она была нежной и хрупкой. И снова совсем другой, незнакомой, но бесконечно любимой.

— Айлин Берг, — негромко произнес он, — давай заново знакомиться.

Она посмотрела на него, теперь уже он отвел взгляд. Смотреть друг другу в глаза после долгой разлуки было больно, как если бы они вышли из темной комнаты на яркое солнце. А пока им нужно было научиться дышать ровно в присутствии другого.

Айлин рассматривала его и не могла насмотреться. Красивый, мужественный, долгожданный.

— А разве ты не знаешь меня, мажорик? — улыбнулась она.

— Я скорее всего никогда тебя до конца не узнаю, — тоже улыбался он.

— Напуган? — не удержалась от подначки Айлин.

— Конечно, — он засмеялся и посмотрел на нее, — боюсь быть тебя недостойным.

— Я же с самого начала предупреждала, что слишком хороша для тебя. Вот чем ты меня слушал? — сквозь смех выговаривала ему Айлин.

— Как хорошо, что я тебя не слушал.

Он притянул ее к себе и поцеловал, долго, жадно, прерываясь, чтобы отдышаться и заглянуть ей в глаза. И снова целовал, пока она не отстранилась, удерживая его лицо в ладонях.

— Скажи что любишь, — потребовала Айлин.

— Обойдёшься, — усмехнулся Боря, и довольно засмеялся, когда ее глаза от удивления стали совсем круглыми.

— Все слова о любви достанутся только моей невесте.

Весь мир завертелся, заискрился сквозь пелену взорвавшихся эмоций. В этом фейерверке сложно было выделить что было самым ярким: облегчение, радость.

— Выходи за меня замуж, — прошептал он ей в губы.

— Звучит заманчиво, — также ответила она.

— Тогда скажи да.

— Я не знаю, что у нас получится, но я хочу… Да, да я хочу быть твоей женой мажорик.

Она смотрела на него сейчас сияющими от счастья глазами. И он чувствовал блаженство от того что причиной ее счастья был он. Он подхватил ее на руки и закружил под одобрительные крики случайных прохожих.

Наконец буря эмоций немного утихла, Борис прижал ее к себе, обхватил обеими руками, и заговорил таким родным, чуть насмешливым тоном:

— Кстати, отец у тебя нормальный, только не сразу поверил, что я твой жених.

— Но все-таки поверил?

— Куда бы он делся. Сложнее всего было с твоей мамой, долго пришлось с ней разговаривать, ты сильно похожа на неё. Зато бабушка твоя мировая тетка оказалась, я ей сразу понравился, но ты на неё совсем не похожа. А еще твоя мама делает самый вкусный торт.

— Как Торт???!!! Мама печет его только для меня, для своей дочери.

— Ну, что поделаешь, — сочувственно вздохнул Боря, — придется смириться, что ты больше не единственный ребенок в семье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И пока она определялась радоваться ей или возмущаться, снова поцеловал.

— А что будет потом? — тихо спросила Айлин, заглядывая ему в глаза.

— А дальше будет счастье и весна.

Эпилог


Айлин и Борис расписались в тот же день в посольстве. Как Боря смог это все так лихо провернуть, она не поняла. У Айлин вообще стало плоховато с пониманием чего бы то ни было, она могла только чувствовать безграничное счастье, ей казалось, будто она парит в облаках или оказалась в раю, но это не мешало иногда возвращаться на землю и очень остро хотеть прибить своего новенького мужа. Единственный раз она почти очнулась, когда ее спросили, будет ли она брать фамилию мужа, и после она вспоминала, как запротестовала в тот момент.