ла Круз Мелисса де - Алекс & Элиза

Сначала Элиза собиралась напомнить об этом матери, но потом решила промолчать. Ведь она совсем не вспоминала о присутствии полковника Гамильтона в Морристауне и не считала его человеком выдающегося ума. Вовсе нет. Кроме того, упоминание о прошлом лишь заставило бы миссис Скайлер найти новые аргументы против поездки.

Но, к удивлению дочери, та сдалась довольно быстро. Дело в том, что мать разглядела светлую сторону этой идеи.

– В Морристауне наверняка будет множество холостых офицеров. Возможно, ты встретишь подходящего молодого человека и забудешь того, который преданно за тобой ухаживал, но так ничего и не добился.

Мать имела в виду майора Джона Андре, британского офицера, который отчаянно пытался добиться ее руки. Какое-то время Элиза была слегка увлечена им, но в итоге отвергла ухаживания. Наверное, оттого, что была слишком большой патриоткой, в отличие от Анжелики, которая хранила верность мистеру Черчу даже несмотря на то, что он уехал из страны, так и не сделав ей предложения. Прошло почти три года с того самого бала, а миссис Скайлер с раздражением понимала, что три ее старшие дочери по-прежнему не замужем, и довольно часто сетовала на это печальное обстоятельство.

– О, мама! – с благодарностью воскликнула Элиза, кинувшись собирать вещи.

* * *

Девушка снова отдернула занавеску и выглянула наружу. Недовольный взгляд миссис Янсен она просто проигнорировала. Заснеженные поля и голые деревья ничем не отличались от тех, что они проезжали десять минут назад, и вскоре Элиза сама решила закрыть окно.

– Интересно, долго ли еще ехать, – не смогла удержаться она.

Миссис Янсен открыла было рот для резкой отповеди, но была прервана внезапным стуком, за которым последовал громкий треск.

– Тпру! – послышался голос кучера. – Стой, говорю!

Экипаж, покачнувшись, остановился, а затем медленно, со звуком, похожим на скрип расколотого дерева, его правый задний угол стал оседать, пока не замер, опустившись на три фута ниже левого. Элизе пришлось упереться в стенки экипажа, чтобы не свалиться на миссис Янсен, которая опрокинулась на спину, задрав вверх ноги, торчащие теперь из вороха нижних юбок и панталон.

– Что, во имя всего святого!.. – воскликнула миссис Янсен, отчаянно пытаясь занять подобающее положение, но преуспевая не больше черепахи, опрокинутой на спину.

Элиза никак не могла определиться, какая перспектива кажется ужаснее – упасть на миссис Янсен или погрузиться в этот жуткий запах, но выяснять это ей совсем не хотелось. Со всей возможной аккуратностью девушка ногой отодвинула юбки пожилой леди, выпрямила ноги и уперлась ими в противоположное сиденье.

– Кучер! – крикнула она. – Кучер, мы, похоже, немного… опрокинулись.

Дверь слева от нее распахнулась, и в проеме возникло бородатое лицо мистера Винсента.

– Прощения просим, дорогие леди, – ответил он в своей грубоватой манере. – Мы, похоже, колесо сломали. Позвольте-ка…

Он протянул мощную руку вглубь экипажа, ухватился за ладонь Элизы и вытащил ее из перекошенного экипажа безо всяких усилий, словно щенка. Левая сторона экипажа была футах в пяти[8] от земли, и освобожденной из его недр Элизе пришлось прыгать вниз.

Замерзшая дорога по твердости не уступала камню, и, приземлившись, девушка ощутила острую боль в ногах. Предположив, что дочь может встретить подходящего кандидата уже в пути, миссис Скайлер настояла, чтобы та надела модные расшитые туфельки из хлопка, едва ли способные защитить от зимних морозов. Каблук у туфелек был дюймовый. Тонкие подошвы спасовали перед холодом промерзшей дороги практически сразу.

Элиза трясла то одной, то второй ногой, пытаясь согреться, и наблюдала, как кучер наклоняется вглубь экипажа, чтобы помочь миссис Янсен. Как-то раз девушка наблюдала за дракой двух воробьев, влезших в тыкву, выскобленную под свечу перед Днем всех святых. Тыква подпрыгивала, как кипящий чайник, пока птицы кидались друг на друга в ее нутре, а затем верхушка овоща внезапно лопнула, выпуская одного из бойцов, удирающего прочь, оставив соперника наслаждаться сочными плодами победы. При попытках кучера вытащить миссис Янсен опрокинутый экипаж ходил ходуном не менее яростно, чем приснопамятная тыква.

Тишину до сих пор безмятежного полудня пронзали крики и визги попавшей в затруднительное положение леди, изредка прерываемые просьбами почти отчаявшегося кучера.

– Если б вы только держались, миледи… Извиняюсь, миледи, но если вы хотите выбраться на волю, вам придется позволить мне положить руку именно туда… Ну, простите, дорогуша, я-то думал, что это просто тряпки!

Наконец кипящая как чайник миссис Янсен была извлечена из экипажа и тут же скатилась по его стенке вниз. Элиза бросилась на помощь, но была сбита с ног ворохом юбок рухнувшей сверху матроны.

– Моя лодыжка! – вскрикнула от боли пожилая леди. – Она сломана!

В двери экипажа показался кучер, который, несмотря на мощное телосложение, легко спрыгнул на землю.

– И снова извиняюсь, миледи, – заявил он, бесцеремонно приподняв ее юбки и нащупав поврежденную лодыжку.

– Сэр, – возмутилась миссис Янсен – вынуждена напомнить, что я замужняя дама и леди!

Кучер не обратил на это внимания. Его проворные пальцы скользнули за шнуровку ботинка и слегка сжали лодыжку. Миссис Янсен взвизгнула и отшатнулась, но он удержал ее на месте.

– Она не сломана. Похоже, просто растяжение. Нужно потуже зашнуровать ботинок, чтобы не распухла. До Морристауна всего пять миль, но это усложняет дело.

– Усложняет дело?! Да я, вероятно, лишусь ноги!

Элиза не смогла удержаться.

– Мой дядя Джон – отличный врач. И я сочту за честь держать вашу руку, пока он ампутирует ногу.

– Ну-ну, леди, давайте не будем увлекаться, – перебил мистер Винсент, тайком от миссис Янсен подмигнув Элизе. Он осмотрел пострадавшее колесо, оказавшееся разбитым вдребезги.

– Не починить. Боюсь, придется добираться верхом.

– Но лошадей всего две! – возмутилась миссис Янсен. – И нет седел! А на нас юбки!

– Ага, это точно. – Он на мгновение задумался. – Потребуется веревка.

Полчаса спустя миссис Янсен уже неуклюже лежала на спине одной из лошадей, привязанная наподобие седельных сумок и укрытая объемной меховой попоной, отчего походила на тушу медведя, которую везут с охоты.

– Это верх неприличия! – заявила она. – Уверяю вас, чаевых за эту поездку вы точно не получите.

Кучер, не обращая на нее внимания, повернулся к Элизе.

– Лодыжка миссис Янсен распухает так, словно ее гадюка цапнула. Боюсь, если мы не доставим ее к доктору как можно скорее, могут оправдаться ее слова о потере ноги. Я собирался посадить вас на вторую лошадь и вести их в поводу, но нам придется скакать.

Элиза завернулась в еще одну меховую накидку из экипажа, но под ней от зимнего холода защищал лишь жилет. Ноги же успели замерзнуть и начинали неметь.

– Ну конечно, – согласилась Элиза. – Я бы не хотела, чтобы миссис Янсен стало хуже. Но без седла, сэр, да еще со всей этой кипой ткани, – она указала на свои широкие юбки, – боюсь, мы можем не поместиться на лошади, или я не смогу удержаться верхом.

– Тут дело не столько в вашем платье, миледи, сколько в моем пузе. – Он похлопал себя по огромному животу. – Пастуший пирог жены слишком уж хорош, чтоб я мог удержаться. Н-да… Надо признать, я не знаю, что делать.

– Говорите, до Морристауна всего пять миль? Мистер Винсент, вы же знаете, что дома, в Олбани, я легко проходила такое расстояние каждый день. Почему бы вам с миссис Янсен не поскакать за помощью, а я пока пойду вслед пешком?

– Ваша самоотверженность достойна восхищения, миледи, но, замечу, вы слишком плохо обуты для такого путешествия.

– Чепуха. Мы, датчанки, редко вспоминаем об обуви в такой погожий денек.

– Она в порядке, кучер! – крикнула миссис Янсен. – Молю, поторопитесь! Я УМИРАЮ!

Кучер в сомнении покачал головой.

– Надвигается ночь, да к тому же безлунная. Раз оступитесь, и, боюсь, мы вас будем хоронить.

Элиза не видела другого выхода и надеялась, что удастся убедить в этом кучера. Чем раньше она двинется в путь, тем скорее прибудет на место.

Однако, прежде, чем она снова заговорила, неподалеку раздался цокот подков.

– Это красноспинные? – простонала миссис Янсен. – Мы покойники!

Британцев удерживали на восточном берегу реки Гудзон в Нью-Йорке, но, несмотря на это, Элиза заволновалась, напряженно повернувшись на заледеневших ногах и выходя из-под прикрытия сломанного экипажа, чтобы посмотреть, кто приближается. Огромный гнедой конь скакал к ним, и всадник на его спине был в синем мундире и треуголке.

– Не бойтесь, – обратилась она к миссис Янсен, – это один из наших.

Когда он подъехал поближе, Элиза заметила, что его лицо прикрыто шарфом, безусловно, для защиты от холода. Она бы и сама не отказалась от такого. Всадник был невысок, но и, определенно, не мал ростом, широк в плечах, демонстрировал отменную военную выправку и носил на поясе длинную, слегка изогнутую саблю. Единственной видимой частью его лица оказались пронзительные голубые глаза, глядящие прямо на нее – она могла поклясться – с изумлением.

Слова, приглушенные толстым шарфом, вырвались изо рта всадника вместе с облачком пара.

– Похоже, у нас тут авария.

В глазах, так же как и в голосе, отчетливо проскальзывало веселье.

– К сожалению, так и есть, – подтвердил кучер. – И дорогая миссис Янсен повредила лодыжку. Не могли бы вы подвезти нашу мисс Скайлер на своей лошади до Морристауна?

– О, я бы с радостью подвез дочь генерала Скайлера, – ответил всадник в шарфе. – Конечно, если Элиза не против.

С этими словами он стянул шарф, открыв заросшее рыжей щетиной лицо. Рука Элизы взметнулась ко рту.

Всадником оказался полковник Александр Гамильтон.

Уже не столь пустынная проселочная дорога в Нью-Джерси