— Пошли, — Саша как-то слишком неожиданно появился рядом.

— Куда?

— Ты хотела выпить какую-то таблетку. Я тебя провожу.

— Я могу и сама…

— Отказы не принимаются. Идем, — парень, подмигнув, протянул Ане руку. Та улыбнулась и поднялась с места.

***

— Может, все-таки, расскажешь, что с тобой?

Саша сидел на стуле в комнате у девочек, пока Аня пыталась найти в чемодане обезболивающее и крем, который должен был успокоить кожу.

— Ерунда. Небольшая травма. Ага, вот он… — девушка выудила из бокового кармана белый тюбик. — Боюсь, мне понадобится твоя помощь.

— Всегда готов.

— У меня на боку царапина. Ты должен нанести на нее этот крем, — проинструктировала девушка, вставая к Саше спиной и приподнимая футболку. Парень присвистнул.

— Царапина, значит? И кто же тебя поцарапал? Тигр?

— Не хочу вдаваться в подробности. Просто… помоги мне, пожалуйста.

— Без проблем.

Саша кончиками пальцев прикоснулся к воспаленной коже, втирая крем. У него были холодные руки.

— Не больно? — осторожно спросил он.

— Нет. Не бойся, я не умру, если ты надавишь чуть сильнее, — усмехнулась девушка. — Я думаю, достаточно. Спасибо, — поблагодарила парня Аня, задирая футболку чуть выше и завязывая ее узлом на животе, давая возможность крему впитаться. Затем девушка отыскала в косметичке таблетку обезболивающего и положила ее на язык, озираясь в поисках воды. Обнаружив на столе бутылку, Аня сделала несколько глотков и вытерла губы тыльной стороной ладони. Повернувшись, девушка увидела, что Саша рассматривает фотографию ее родителей, которая лежала на полу возле чемодана — Аня ее вытащила, чтобы не помять при поисках медикаментов.

— Кто это? — поинтересовался он.

— Мои родители.

— Почему-то их лица кажутся мне знакомыми… Наверное, видел 31 августа возле пансиона.

— Нет, не видел, — тихо ответила Аня. — Родители погибли семь лет назад.

— Извини. Мне очень жаль, — так же тихо произнес Саша, вглядываясь девушке в глаза.

— Не стоит, — отмахнулась та, закрывая чемодан и заталкивая его под кровать. — Я думаю, нам нужно вернуться.

— До конца урока пять минут, нет смысла. А ты бы лучше отдохнула…

— Я в порядке, — прервала его Аня. — Со мной все хорошо. Правда.

Саша покачал головой и взял девушку за руку.

— Я бы на твоем месте все-таки…

Дверь в спальню распахнулась и в комнату вбежала Софи, красная и растрепанная.

— Аня, ты тут? — взгляд девушки, до этого метающийся по комнате, остановился на Ане. — Степанов сказал, ты плохо себя чувствуешь и… — тут Софи заметила Сашу, точнее, его руку, которой он сжимал пальцы брюнетки. — О… Я не думала, что вы тут… Простите, что отвлекла, — губы девушки растянулись в улыбке, и Софи, еще раз извинившись, выскочила за дверь.

— Софи, нет, мы не… — попыталась остановить ее Аня, но дверь уже захлопнулась. Девушка посмотрела на Сашу, и оба расхохотались.

***

— Он заставил меня подтягиваться! Меня, представляешь? — Света возмущенно размахивала картофелиной, насаженной на вилку.

— Как он только посмел? — наигранно запричитал Леша, подмигивая любимой.

— А ты, между прочим, мог бы меня защитить, — блондинка ткнула парня в плечо.

— Я пытался! Игорь, скажи.! — Леша пнул друга под столом ногой.

— Ниче ты не пытался, — прошамкал тот с набитым ртом. Леша состроил ему страшные глаза и в отместку пнул еще раз.

— Друг еще называется. Никакой поддержки, — обиженно проворчал темноволосый парень. — Вольф, а ты где была, кстати? — тут же нашел он новый объект допроса. — Как свалила с половины урока, так больше и не появилась.

— Я просто…

— У них с Сашей было свидание, — ответила вместо нее Софи, хитро улыбаясь. Аня подавилась чаем.

— С Сивоволовым? Да не может быть.! — Света перегнулась через стол, смотря на подругу. Ее глаза горели.

— Да-да. Представляешь, захожу я в комнату…

— Все было вовсе не так! — запротестовала Аня, наконец откашлявшись. — Саша… Просто помог мне. Вот и все.

— Помог? Неужели, — голос Димы разорвал внезапно образовавшуюся тишину. Аня повернула голову в его сторону. Глаза парня полыхали гневом.

— Да. Некоторые еще способны на то, чтобы помогать, когда их об этом просят, а не когда заблагорассудится.

— Неужели ты сама попросила у кого-то помощи? — Дима будто бы удивился и поднял брови. — И как, язык не отсох?

— К счастью, нет. Я же до сих пор имею возможность отвечать на твои дурацкие вопросы. Хотя это, скорее, к сожалению, — огрызнулась девушка.

— Ребят, вы чего? — недоуменно спросила Света, бросая взгляд то на одного, то на другого спорщика.

— Ничего. Просто разговариваем, — улыбнулась ей Аня, в последний раз гневно посмотрев на Диму. Тот фыркнул и демонстративно отвернулся.

— Э-э… Ладно, — блондинка обвела глазами друзей, как-то странно переглянувшись с Софи. — Мы можем идти?

— Не вижу причин задерживаться, — Аня встала со стула, скрипнув ножками по полу, забрала поднос и первая пошла к выходу.

***

После ужина ребята решили остаться в комнате у девочек. Задали не особенно много (что удивительно!), да и сил идти в библиотеку уже не было. Плюс, друзьям надо было окончательно определиться с содержанием газеты, которую вот-вот надо было выпускать.

Аня сидела за столом в позе лотоса и писала конспект по истории; Софи расположилась неподалеку и что-то читала. Дима делал немецкий, сидя на полу. Игорь развалился на кровати и, как обычно, считал ворон. Света красила ногти в ванной.

— Вы посмотрите, кого я принес! — в комнату влетел Леша, громко хлопая дверью.

— Это что… гитара? — Аня заметила у него на плече чехол, по форме напоминающий инструмент.

— О да, — Леша расстегнул молнию и извлек оттуда черную, идеальную по форме гитару без единой царапины и любовно провел по струнам. — Не представляю, что бы я делал без этой девочки.

Света возмущенно фыркнула, выходя из ванной.

— Ты же забыл ее дома? — спросила она парня, складывая руки на груди.

— Забыл. И это были худшие недели в моей жизни! — Леша все еще обнимал гитару, попутно настраивая ее.

— Ну еще бы, — снова фыркнула Света, садясь на кровать.

— Прости, любовь моя, но с гитарой я знаком дольше, — извиняющимся тоном сказал парень, чмокая блондинку в плечо. — Поверить не могу, что оставил тебя… — промурлыкал он, вновь возвращаясь к обожаемому инструменту.

— Я не знала, что можно привозить гитару… Свою пришлось оставить дома, — с сожалением сказала Аня.

— Ты играешь? Да ну.

— Ну да. А что в этом такого? Я же говорила, что многое умею.

— И кто тебя учил? — все еще не верил Леша.

— Ну… у меня был частный преподаватель… — ухмыляясь, ответила Аня и дернула бровью.

— Можешь не продолжать, я не хочу слышать подробностей, — замахал руками Леша. Затем парень прищурился и с вызовом посмотрел на девушку. — Сыграй.

— Что?

— Сыграй что-нибудь. Мне интересно, насколько хорошо твой преподаватель обучил тебя, — хохотнул парень, передавая девушке инструмент.

Аня поудобнее устроилась на стуле, бережно принимая гитару из рук владельца. Поставив одну ногу на перекладину, девушка пристроила сверху инструмент, пальцами правой руки проводя по струнам. Те призывно скрипнули.

У девушки была почти такая же гитара дома. Она осталась от родителей, точнее, от отца, который в молодости очень увлекался музыкой и играл понемногу чуть ли не на каждом инструменте. А на этой гитаре он играл своей будущей жене, Аниной матери, песни под окном. После переезда в Россию отец почти не брал инструмент в руки, и гитара висела на стене без дела несколько лет. После смерти родителей Аня твердо решила, что научится играть если не как папа, то хотя бы бегло. И она научилась, и теперь гитара больше не пылилась.

— Ну же, Вольф, не тяни. Или ноты забыла? — подначил девушку Леша. Брюнетка улыбнулась, и, зажав пальцами струны, заиграла свою любимую песню, которую часто играла для Ники.

Продрогшее тело, пропитые мысли,

Непослушные ноги — это снова запой.

Я бреду по дороге, в грязи по колено,

Я пытаюсь запомнить, что мне нужно домой.

Пальцы легко скользили по гладкой поверхности, навевая воспоминания о летних вечерах на даче с друзьями, о костре, о звездном небе…

И, снова сделав ошибку, я покупаю бутылку,

И снова вместо квартиры я возвращаюсь в подвал.

Расправлю крылья свободы, забуду про все законы

И буду громко кричать!

Я объявляю протест, я объявляю войну

Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.

Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,

Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.

Глаза опущены вниз. Не потому, что девушка боялась забыть аккорды или слова… Просто эта песня слишком много для нее значила, а поднять глаза означало вывернуть всю себя наизнанку, оголив внутренности и раскрыв сердце. Не сейчас и не здесь.

Рано утром вернется моя крыша на место,

А похмельный синдром её гвоздями прибьет.

Я бы рад был не пить, но трезвым здесь тесно,

В этом грёбанном мире лишь ленивый не пьёт.

Свободная нога качается в такт музыке. Глаза уже не опущены, а закрыты, сдерживая рвущиеся наружу эмоции в виде непрошеных слез. Губы практически шепчут такие знакомые строчки. Тишина.

Я объявляю протест, я объявляю войну

Всем тем, кто против меня, всех их я вижу в гробу.

Мне надоело так жить, ведь жизнь, по сути, дерьмо,

Пора бы всё изменить, но смерть нас ждет так давно.*

Последний аккорд. Последний звук, вырвавшийся из полусухих губ. Наконец можно поднять глаза — слезы отступили, отступили и эмоции. Осталась п у с т о т а. Почему так тяжело вспоминать.?