Фельдшер, переговорив с Матросовым, выписал ему какую-то бумажку. Они с директором пожали друг другу руки, и санитар, запрыгнув на водительское сидение, скрылся из виду вместе с Игорем, Софи и всякой надеждой на нормальную жизнь.

Леша, нахмурившись, смотрел им вслед. Аня осторожно положила руку ему на плечо, отчего парень дернулся, как если бы его внезапно вырвали из крепкого сна и туманным взором посмотрел на подругу.

— Пошли в класс, — тихо произнесла Аня, не смея смотреть ему в глаза.

— Угу, — промычал в ответ парень и, как тряпичная кукла, поплелся за девушкой, не говоря ни слова.

— С ним все будет в порядке, — услышали ребята за спинами голос директора. Матросов стоял, скрестив руки, и озабоченно смотрел на учеников. — Врач сказал, его организм совсем истощился и ему нужно искусственное питание. У Игоря рак. Вы знали?

— Нет, мы не знали, — эхом отозвался Леша. Света беспокойно держала его за руку. Еще никогда она не видела этого весельчака в таком состоянии.

— Ему надо было лечь в больницу еще пару месяцев назад, — вздохнул директор, потирая виски. — Сегодняшний инцидент мог стать для него летальным. Парню повезло, что Аня оказалась рядом и вызвала «Скорую». Ты молодец, — Матросов одобрительно кивнул девушке, но брюнетка этого даже не заметила, так как все время смотрела в пол. — Ладно, идите учиться дальше. Случай с Игорем не должен нарушать учебного процесса, — напоследок обведя глазами компанию, директор удалился в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

— Игорю и правда повезло, что ты была рядом, — подала голос Света. — Не представляю, что могло случиться, если бы… — девушка осеклась, быстро посмотрев на Лешу.

— Да, ты, Вольф, героиня сегодня, — пробормотал парень. — Где он был? — внезапно поинтересовался он.

— В… в мужском туалете на первом этаже, — заикаясь, ответила Аня.

— Ха, я всегда знал, что Степанов — чертов везунчик, — совершенно некстати усмехнулся Леша. Было видно, что он нервничает. — У него был один шанс из тысячи, что кто-нибудь окажется именно в это время в… — парень осекся, словно до него только-только дошла очевидная вещь. Да, у Леши всегда было плохо с причинно-следственными связями, однако сейчас Ане это только сыграло бы на руку. Но нет. Догадавшись обо всем, парень стеклянными глазами уставился на брюнетку, и та уже не смела отвести взгляд. — Ты что, все знала? Черт тебя подери, Вольф, ты знала?!

— Да, — просто ответила Аня, понимая, что врать дальше бесполезно и глупо.

— И ты ничего. Никому. Не сказала, — протянул Леша, даже не спрашивая, а констатируя очевидный факт. — Почему ты нихера не сказала? — вновь набросился он на девушку. Его глаза метали молнии.

— Я не могла.

— Ты не могла, — тупо повторил парень. — А что ты вообще можешь? Какое ты имела право молчать о таком?

— Полегче, — осадил брата Дима, хмурясь и вставая сразу позади Ани, чтобы в случае чего привести Лешу в чувство.

— Я не говорила, потому что Игорь меня попросил об этом, — спокойно продолжала девушка, понимая, что если сейчас сорвется, то пиши пропало.

— А если бы он попросил сбросить его с крыши, ты бы тоже безоговорочно послушалась?

— Леш, успокойся, — мягко сказала брюнетка. — Я могу объяснить…

— Да нахера мне теперь твои объяснения? Раньше думать надо было, — сплюнул Леша.

— Ты бы все равно ничего не исправил.

— Да я бы заставил его лечь в эту гребанную больницу, собственноручно обколол бы его иголками и набил рот таблетками! — прогремел парень.

— Поэтому он и не хотел тебе говорить. Никому из вас, — Аня посмотрела на каждого из друзей. — Игорь не хотел, чтобы вы видели, как он угасает. Он считал, это разобьет вам сердце.

— И именно поэтому он рассказал все тебе, — заключил Леша. — Он думал, что тебе плевать на него, да?

— Он мне ничего не рассказывал, я узнала случайно. И, если хочешь знать, я уговаривала его сообщить вам.

— Плохо уговаривала, — прохрипел парень.

— Он обещал, что все расскажет. Обещал, понимаешь? У меня не было мотива не верить его словам. Одно свое обещание он уже выполнил.

— Что за обещание?

— Софи, — просто ответила Аня. — Или ты думаешь, что после стольких месяцев он сам решился сделать первый шаг?

— О, да ты у нас прямо мать-добродетель! — громко фыркнул Леша. — Конечно, мы все теперь тебе обязаны. А особенно за то, что мой лучший друг на волоске от смерти.

— Не преувеличивай. Матросов сказал, что с ним все будет хорошо. Он молодой, сильный парень. Тем более, я не позволила бы ему так просто уйти. Он и мой друг тоже.

— Давно ли? Вольф, а ты вообще знаешь, что такое дружба? — жестко поинтересовался Леша, и, не дав Ане раскрыть рта, продолжил, — Дружба — это когда делятся всеми проблемами, когда ищут поддержки. А не когда скрывают скорую смерть товарища! Из всего этого я делаю вывод, что нихера ты не знаешь о дружбе. Ни-хе-ра.

Закончив свою убийственную тираду, Леша, резким движением кисти убрав со лба волосы, быстро пошел к выходу из пансиона. Света, заметно поколебавшись и одарив Аню извиняющимся взглядом, побежала за ним.

Брюнетка молча смотрела прямо перед собой, сглатывая подступивший к горлу ком.

— Не слушай его. Он сейчас в шоке, и сам не понимает, что несет, — спокойно произнес Дима. — Хочешь, я могу…

— Не надо, — Аня подняла вверх ладонь. — Я хочу побыть одна. Пожалуйста… — не дожидаясь ответа, девушка поплелась к лестнице на второй этаж. Ни о каком возвращении на уроки речи не шло.

***

Вечером повалил снег. Самая настоящая январская метель. Мело так, что не видно было даже фонаря, стоящего у ворот пансиона. В такое время ученики любили уютно устроиться у камина и поболтать с друзьями, почитать или же просто молча подумать о чем-нибудь важном и сокровенном.

Аня сидела на подоконнике в спальне, забравшись на него с ногами, и пустым взглядом смотрела в темноту, ожидая хоть какого-то провидения. В руках у девушки была зажигалка, которую она перекатывала из одной ладони в другую, изредка щелкая фитилем, извлекая из бесполезной вещицы пламя. Почему-то хотелось курить. Опять.

Подобные приступы уже случались у Ани классе в девятом, когда все шло ну совсем не так, как хотелось. Оценки ни к черту (хотя на это девушке уж точно было наплевать); Рустам изменял направо и налево; а тут еще Ники привел в дом какую-то женщину. Ну, как сказать женщину — девчонке от силы было двадцать. Ее звали Наташа, у нее были ярко-рыжие кудрявые волосы, веснушки и широкая белоснежная улыбка, которая всегда так раздражала Аню. Точнее, раздражало ее в новой девушке брата абсолютно все. Сейчас брюнетка понимала, что тогда ее поступками и словами руководила ревность; но три года назад Аню просто распирало от гнева, когда она видела Ники с этой рыжей, держащихся за руки и не дай Бог целующимися. Поначалу девушка скрывала свои чувства, но потом, когда поняла, что у брата вполне серьезные намерения, открыто говорила Ники о том, какая Наташа плохая, что она делает без него, куда ходит, как обращается с его «любимой сестренкой». Конечно, все это было неправдой, ведь Наташа была ангелом во плоти; и Аня поняла потом, что именно такая девушка и нужна ее брату. После всего того, что он пережил, что они оба пережили, хоть одному из них должно было повезти в жизни; хоть кто-то должен был вытянуть счастливый билет. И Ники вытянул — яркий, широкоулыбающийся, смеющийся билет, который наверняка изменил бы его жизнь и заставил забыть о прошлом, если бы не смертельное клеймо, которое судьба навесила на всех членов семьи Вольф.

Тогда проблема была в самой Ане. После смерти родителей брат долгое время ни с кем не заводил отношений, в отличие от девушки, которая буквально бросилась с головой в омут. Ники был полностью занят работой, да и больно тяжело переживал он гибель Павла и Мэри Вольф, а потому выплескивал всю свою нерастраченную любовь на единственного близкого ему на тот момент человека — его сестру. И Аня к этому привыкла, как всегда привыкала ко всему хорошему, что с ней происходило. И именно потому ей всегда было сложно принимать изменения в худшую сторону, которые происходили в ее жизни. Это сейчас, после всех событий, выпавших на ее долю, Аня с каким-то лицемерным хладнокровием принимала те лимоны, что подкидывала ей судьба, даже не думая делать из них лимонад, ведь он бы все равно получился горьким, сколько сахара не добавляй.

Они жили в полной гармонии с братом. Ники был для девушки и учителем, и духовным наставником, и родителем, и лучшим другом. Но тут появилась эта девушка, принеся с собой огромный кусок солнца и осветив его светом жизнь Ники, оставив Аню в тени. Конечно, девушку это совершенно не устраивало. Поначалу она даже пыталась строить козни, грубила Наташе, ругалась с Ники из-за нее — и только потом, когда брат сказал, что не собирается больше потакать ее капризам, оставила их парочку в покое, полностью уйдя в себя. Тогда-то Аня и начала курить. Она курила много — по полпачки в день, иногда заходясь тяжелым кашлем и проклиная на чем свет стоит создателей никотина, но все-таки не выпуская сигарету изо рта. Девушка особо не скрывала свои пристрастия — наоборот, она жаждала, чтобы Ники вызвали к директору, чтобы он узнал, в кого превратилась его любимая сестренка, и, возможно, хотя бы тогда брат перестал все свое время тратить на эту рыжую стерву. И все бы было как раньше. Только они вдвоем — и больше никого.

Ники действительно скоро вызвала к себе директриса, правда, по другому поводу. Аня очень хорошо помнила тот день — тогда она в пух и прах разругалась с Рустамом, покрывая его таким матом, что удивленные первоклассники в ужасе разбегались, сопровождаемые родителями. Собственно, за это Аню и вызвала к себе Нина Федоровна Грач — дама преклонного возраста, но от этого не менее бойкая. Она была очень рослая, широкоплечая, с короткой стрижкой и все время ходила в одном и том же темно-синем брючном костюме, пиджак которого с каждый кодом становился ей все уже и уже в плечах, однако бывшая волейболистка этого будто не замечала и упорно каждый раз пыталась застегнуть его на все пуговицы.