Морозов снял с себя рубашку, и девушка невольно скользнула взглядом по его обнаженному торсу. У Кирилла было крепкое, натренированное тело: широкая грудь, сильные руки и плоский живот, твердый от обилия мышц под кожей. Любая другая на месте Ани уже давно сама бы скинула с себя одежду, а брюнетка лишь вспоминала Диму: его властные руки в татуировках и умелые пальцы, способные довести до беспамятства одним лишь прикосновением; мягкие губы, оставляющие поцелуи на всем теле; жар его кожи, который невольно передавался и девушке, и через секунду после первого прикосновения они уже вместе горели в огне страсти и безумия. Повторится ли это еще хоть когда-нибудь?..

С Кириллом Аня не чувствовала и доли того, что ей приходилось испытывать с Димой. Морозов полностью оправдывал свою фамилию: от его пальцев по коже бежали мурашки, не доставляя ни малейшего удовольствия; бедром он прижимал девушку к стене, отчего спина болела, словно от ношения тяжелой сумки. Резко оторвав брюнетку от пола, Морозов донес ее до ближайшей кровати и, уложив на белые простыни, сел ей на ноги, расстегивая ширинку и стаскивая джинсы.

Чувствовать его на себе и в себе было невыносимо. У Ани разболелись ребра от массы его тела, а живот ныл оттого, что Кирилл слишком сильно сжал пальцы на теле девушки. Но Аня по-прежнему молчала, скрывая эмоции от человека, который каждый раз готов был над ними надругаться.

В очередной раз причинив девушке боль своими прикосновениями, Морозов прошептал ей на ухо, издевательски касаясь губами щеки:

— Ну что, твои друзья стоили того? Или ты снова огорчена своим поспешным необдуманным решением?

— Мое решение было обдуманным, — прошипела в ответ Аня.

— Хватит притворяться, Вольф. Передо мной можешь не изображать из себя святую. Я же знаю, в глубине души ты хотела, чтобы я тебя трахнул. И нечего прикрываться благими намерениями.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Можешь думать все что угодно, я не собираюсь оправдываться. Ты получил, что хотел, так что оставь меня в покое.

— О нет, детка, я еще не получил этого. Или ты думаешь, мне от тебя нужен был только секс? Ошибаешься. Я хотел указать тебе на твое место, показать, что ты ничего не стоишь и ничем не отличаешься от тех, кого сама же обвиняешь во всех смертных грехах. Ты — всего лишь средство для удовлетворения мужских желаний, смирись с этим, крошка. Они видят в тебе не личность, а кусок мяса. И Крымов с тобой только поэтому.

— Не смей сравнивать его с собой.

— Да он и есть такой же, как и я. Вы сегодня ссорились, я видел. Что он тебе сказал? Что переспал с другой, да? Не удивлюсь, если ею окажется та красотка, Александрова, кажется. Привыкай, он постоянно будет тебе изменять. Впрочем, ты сейчас не лучше его.

— Ты не знаешь ничего о том, как живут нормальные люди. Да и откуда? Твой отец тебя ненавидит, поэтому и сплавил сюда, да? Даже родной отец хочет избавиться от тебя, а ты изливаешь свою злость на окружающих, потому что боишься его.

— Заткнись, — прорычал Кирилл, кладя ладонь на шею девушки и слегка сжимая пальцы. — Моя жизнь тебя не касается, — прошипел он ей на ухо, проводя большим пальцем по синей венке. В тот же момент Аня почувствовала невыносимую боль оттого, что Морозов слишком резко вошел в нее, и невольно дернулась под ним. Почувствовав это, Кирилл довольно ухмыльнулся.

— Видишь, детка, как легко я могу заставить тебя чувствовать то, что мне хочется… Ты все время будешь в чьей-либо власти, привыкай к этому. Можешь сколько угодно сыпать угрозами в мой адрес, но я всегда найду способ заткнуть тебе рот, — почти ласково добавил он, убирая ладонь с шеи Ани и перемещая ее на грудь девушки. — Пусть сегодняшний день будет тебе уроком, и надеюсь, ты никогда больше не будешь совершать глупых ошибок. Ты меня поняла, милая?

— Пошел ты, — бросила девушка, в которой злость сейчас перекрыла все остальные эмоции.

***

— Аня, вставай, опоздаешь на историю! — скомандовала Света своим привычным бодрым голосом, сдергивая с подруги одеяло. — Завтрак уже прошел, ты проспала двенадцать часов.

— И еще столько бы проспала… — буркнула Аня, заворачиваясь в простынь. Тело ужасно саднило, но хуже всего было голове — та просто раскалывалась. Но ни в какое сравнение с этим не шла та боль, что разрывала сердце. Морозову практически удалось довести девушку до истерики, когда он безжалостно снова и снова повторял, что она ничего не стоит. Аня до сих пор чувствовала следы его губ и рук на себе, и ей казалось, что ни одно мыло не в состоянии окончательно стереть воспоминания о прошедшем вечере.

— Ты точно не хочешь есть? Вчера не пришла на ужин, сегодня проспала завтрак…

— Все нормально, спасибо. А у тебя… все хорошо? — поинтересовалась Аня, заметив, что у подруги вновь на щеках играл румянец, а на губах цвела легкая улыбка.

— О да, все отлично… — уклончиво ответила Света, как бы невзначай поворачивая голову в сторону огромного букета ярко-розовых цветов, стоящих на столе в вазе.

— Ну и откуда это чудо? — улыбнулась Аня, хотя по сияющему лицу блондинки и так можно было догадаться. — Неужели Леша?

— Да, ты представляешь! Он вчера подошел ко мне, мы поговорили, он извинился и… — затараторила Света, но брюнетка слушала ее лишь вполуха. Значит, ее вчерашние унижения были не напрасны. Значит, шанс на нормальную жизнь еще оставался.

— … вот так мы и помирились, — закончила свой увлекательный рассказ Света, счастливо улыбаясь. Аня невольно улыбнулась ей в ответ.

— Я за вас очень рада, — искренне сказала она, поднимаясь с постели и подходя к зеркалу.

— Слушай, Ань… Мы так и не поговорили о том, что было позавчера… — соседка беспокойно кусала губы.

— И не надо. Что было, то было. Я знаю, что тот поцелуй для тебя ничего не значил, так зачем вспоминать о нем? Леша ни о чем не узнает, я тебе обещаю.

— А вдруг Кирилл… — засомневалась Света.

— Нет, — отрезала Аня. — Он ничего никому не скажет. Клянусь.

— Спасибо тебе, — благодарно прошептала блондинка.

— Нет проблем, — Аня улыбнулась уголками губ. — Ты иди на урок, я немного опоздаю.

Когда Света ушла, брюнетка посмотрела в зеркало на свое отражение. Ей казалось, что что-то в ней должно было поменяться со вчерашнего дня. Вроде все то же самое: темные волосы, беспорядочно лежащие на голове; бледная кожа с отпечатками усталости на ней, как будто не было тех двенадцати часов сна; тонкие руки и выпирающие ключицы, напоминающие о том, что иногда неплохо бы и поесть. Из нового были лишь несколько синяков на ногах и ребрах, но это ерунда по сравнению с тем, что на душе появилось очередное черное пятно, разраставшееся до размеров вселенной по мере того как Аня вспоминала все, что было вчера вечером. Как она заставила Морозова поклясться ей, что никто ни о чем не узнает; как пришла в спальню и, не раздеваясь, легла спать; как ночью ей опять снились кошмары, но девушка даже не просыпалась, так как теперь у нее не было защитника. Она не хотела сегодня идти в класс. Не хотела, чтобы он смотрел на нее. Кожа горела, и Аня боялась, что Дима обо всем узнает, хотя ему и было, как он выражается, все равно. Зато ей было не все равно. И то, что она сказала ему вчера, было неправдой. Черта с два она позволит кому-нибудь забрать его у нее.

Наспех натянув юбку и рубашку, Аня выбежала из комнаты, на ходу надевая балетки. Она уже опаздывала на семь минут, и без уважительной причины Кац с нее голову снимет.

Придумывая отмазку, девушка не заметила, что возле кабинета истории стоял кто-то еще, и со всего ходу налетела на этого несчастного.

— Прости, прости! Черт, — выругалась девушка, наблюдая, как по чулку ползет стрелка от самого основания и до ступни. — Это была последняя пара! — пожаловалась она соратнику по неудаче, и только тогда поняла, что это был Дима. Интересно, с чего бы ему опаздывать?

— Мне очень жаль, — процедил он сквозь зубы и окинул девушку недобрым взглядом. — Ну, ты собираешься заходить или как?

— А у тебя есть причина? — поинтересовалась Аня больше из корыстных целей, нежели из-за реального интереса. Отработку у Кац получить никто не хотел, и девушка была не исключением.

— Найдется, — уклончиво ответил Крымов и открыл дверь кабинета. Аня осторожно заглянула туда из-за плеча парня.

— Ложная тревога, ее нет, — бросил он девушке и, не дожидаясь ее, прошел в класс. Брюнетка пошла за ним, удивляясь тому, что Кац может опоздать в принципе. Быстро оглядев класс, Аня сообразила, что все места заняты, кроме первой парты, за которой сидела Софи (староста опять пропадала у Игоря), и места рядом с Димой. Ее привычную локацию рядом со Светой занял Леша, но девушка была этому только рада — пусть они окончательно помирятся. От нечего делать Аня аккуратно опустилась на стул рядом с Димой, не смотря в его сторону. Тот лишь окатил ее ледяным взглядом в ответ.

— Садиться за первую парту на истории — самоубийство, — зачем-то сочла нужным пояснить Аня. Парень только фыркнул в ответ.

— Для тебя, по-моему, не только на истории.

— Хочешь поговорить о моем отношении к учебе?

— Нисколько.

— Вот и прекрасно, — завершила Аня их супер-содержательный диалог. Очень вовремя — появилась Кац, держа в руках стопку листков.

— Доброе утро, — поприветствовала она не слишком радостных учеников. — Ну что, все готовы?

— К чему? — опешила Аня.

— Как это к чему, Вольф? Вы сегодня пишете тест по пройденному материалу. Я же вас предупреждала.

— Да ну… — севшим голосом выпалила девушка. Этот тест был для нее как гром среди ясного неба. Черт, с этим Морозовым она совершенно забыла обо всем! Небось он-то подготовился. Аня повернулась и поискала Кирилла глазами. Тот сидел на последней парте и что-то сосредоточенно вырисовывал в тетради. Слава Богу, он не обратил на девушку ни малейшего внимания.