— Тебе нужно все ему рассказать, — староста прищурилась. — Аня, расскажи Диме. Только он сможет помочь.

I’m not strong enough to live,

I’m not brave enough to die.

I don’t dare to cut my wrist,

I turn away and clench my fist

And sign the contract with the

Lord of lies! *

Комментарий к Глава 25. A snake around my neck.

*Lord Of The Lost – Preludium: About Love, Death & The Devil

Дорогие читатели, очень вас прошу не осуждать Аню. Она приняла единственно верное решение, у нее действительно не было выбора. Она пожертвовала собой ради друзей, и нет ни единой причины упрекать ее в бесчестии.

Глава 26. Она.

Возьми мою руку, и ты больше никогда не останешься в одиночестве.

Давай же вместе погрузимся в вечность.

— Вставай, брат! Не то проспишь свое девятнадцатилетие, — проорал Леша на всю комнату. Ему не спалось, а значит, никто другой тоже не имеет права на сон. В выходной, между прочим. Леша всегда был эгоистом, и эту черту искоренить в нем уже было нельзя.

— Я не против такого расклада, — пробормотал Дима, не открывая глаз. Он бы с удовольствием пролежал так весь день, но с таким родственником разве это возможно?

— У тебя что, день Рождения? — поинтересовался Кирилл, заправляя постель и с неодобрением косясь на Лешу, который скакал по спальне, будто его ужалила пчела.

— Типа того, — неохотно признался Дима, наблюдая за молниеносными передвижениями брата, которым позавидовал бы любой гонщик Формулы-1. К Леше вернулся его прежний настрой, и это радовало, но, черт, как же было спокойно последние несколько дней! Диме даже показалось, что к нему вернулся слух. Но только показалось, потому что как только Леша открыл рот, нагрузка на барабанные перепонки стала расти в геометрической прогрессии.

— Тогда поздравляю, — бросил Кирилл, едва заметно кивнув.

— Было бы с чем, — еле слышно ответил Дима, хмурясь и неохотно вставая с постели. К нему тут же подлетел Леша и от души похлопал по плечу, расплываясь в дурацкой улыбке.

— Да, с днем Рождения, братец! Ты знаешь, я не умею нормально говорить, так что просто поздравлю и пожелаю… побольше девок! — загоготал парень, запрокидывая голову. Дима закатил глаза, но все же нашел в себе силы сдержанно поблагодарить. Кирилл усмехнулся и покачал головой.

— Нет, ну, а что? Скажешь, не это главное в жизни? — продолжил разглагольствовать Леша, отойдя от своего припадка. — Вот представь: тебе сорок лет, ты живешь где-нибудь на берегу моря в огромном коттедже, а вокруг тебя ходит куча белых цыпочек в коротких юбках и…

— Я понял. Спасибо, — оборвал его Дима на полуслове, понимая, что если не пресечь поток его мыслей сейчас, то брата унесет.

— Ну что, как собираешься праздновать? — спросил Кирилл, посмотрев на соседа. — Девятнадцать — серьезный возраст, гораздо более серьезный, чем восемнадцать. Лично я на девятнадцатый день Рождения устроил такое, о чем мои соседи по дому еще долго будут вспоминать с дрожью в коленях, — усмехнулся блондин, завязывая шнурки на ботиках.

— И когда это тебе успело стукнуть девятнадцать? — обиженно протянул Леша, который никак не мог смириться с тем, что в их компании он был почти самым младшим.

— Второго. Я еще даже не успел отойти после Нового года, — Кирилл криво ухмыльнулся, подмигивая парню. — Ну так что? Сегодня что-нибудь намечается? Девочки будут? — парень вновь вернулся с вопросом к Диме.

— А мне нравится ход твоих мыслей! — хохотнул Леша. — Только зря стараешься — он все равно не будет праздновать.

— Что, вообще? — блондин искренне удивился.

— Да, — просто кивнул Дима.

— Почему так?

— Не вижу смысла, — пожал плечами парень.

— Не обращай внимания, он часто говорит странные вещи, — шепнул Леша Кириллу, за что был награжден убийственным взглядом. — Ну, а что?! Какой нормальный человек добровольно откажется отмечать день Рождения? Тем более, когда есть шанс закатить такую вечеринку…

— Ты можешь устроить «вечеринку», если хочешь найти лишний повод напиться. Но я не приду, — фыркнул именинник.

— Да ну тебя, — раздосадовано махнул рукой Леша, закусив губу. — Ты не знаешь, что теряешь.

— Зато знаю, что приобретаю. Серьезно, хочешь вечеринку — пожалуйста. Только я в этом не участвую. Закончим с этой темой, — отрезал Дима, перекидывая через плечо полотенце и одежду и направляясь в ванную, не дожидаясь реакции брата. Все равно Леша сделает так, как хочется ему, и уж точно наплюет на его предупреждения.

***

Благоразумно решив пропустить завтрак, Дима спустился в библиотеку. Огромное эссе по истории само собой не напишется, а сегодня еще надо было идти на тренировку. Впереди маячила серьезная игра между школами, и Степанов гонял своих подопечных только так. Не отличаясь приятным нравом и в обычные дни, в периоды подготовки к первенствам физрук становился просто невыносим. На него не действовали аргументы болезни, плохой погоды, выходных, других уроков, в конце концов, — со своей команды он сдирал по три шкуры как на внеклассных тренировках, так и во время уроков. В этом плане повезло девочкам — на них он практически не обращал внимания, а просто выносил из подсобки весь доступный инвентарь и просил позаниматься чем-нибудь и не отвлекать его, и девушки этим пользовались, безнаказанно прогуливая физкультуру в местах более для них интересных. Еще Степанов часто снимал ребят с других уроков, например, с истории, что было только в радость Леше и добавляло головной боли Диме. Естественно, Кац это очень не устраивало, но вместо того, чтобы намекнуть преподавателю, что для его уроков существуют специально отведенные часы в расписании и мягко указать ему на его место, она выбрала другую альтернативу. Теперь все, кто прогуливал больше одного урока не по уважительной причине (а подготовка к игре таковой не являлась в ее глазах), должны были написать эссе на пять страниц по определенной теме. Леше это опять же не составляло труда, ведь за него все писала Света. Диму это удивляло — обычно девушка посылала парня куда подальше с просьбами помочь в учебе, а тут сама предложила взять на себя часть его обязанностей. Складывалось впечатление, что она всем этим занимается, чтобы загладить вину, хотя в их недавней ссоре был целиком и полностью виноват Леша. Может, было и еще что-то, о чем Дима не знал, но ему это не было интересно. Отношения брата его интересовали куда меньше, чем должны были. Особенно если учитывать, какой бардак творился в его собственных.

Последние дни они с Аней не то что не разговаривали, но даже толком не виделись. Но даже в те редкие минуты, когда им удавалось оказываться в одном помещении, она на него не смотрела. Совсем. Будто его и не было. И Дима мог бы относиться к этому спокойно, если бы не понимал, что с ней что-то происходит. С каждым днем Аня будто все больше замыкалась в себе, ни с кем не разговаривала, ничего не ела — парень не мог и вспомнить, когда она последний раз появлялась в столовой. На уроках она садилась с Софи, что было совсем из ряда вон выходящим — Дима знал, что она терпеть не может первые парты, а тут даже на математике сидела впереди. У него закрадывались подозрения, что Аня делала это, чтобы не ловить на себе его взгляды и не дай Бог не ответить на один из них. А он смотрел на нее. Постоянно. Каждый день, на каждом уроке он безрезультатно прожигал ее спину взглядом, а она даже не оборачивалась. Дима не понимал, зачем это делает; не понимал, зачем она ему нужна. Иной раз ему хотелось послать ее ко всем чертям, ведь его так раздражало все, что она делала.! А потом приходило осознание того, что без Ани ему тут делать нечего.

Как он умудрился докатиться до такого? Он ведь любил Катю и думал, что любит до сих пор. Те отношения были правильными, практически идеальными, и Катя была именно той, кого он искал. Но стоило появиться Ане с этими ее острыми шутками, низким гортанным смехом, тонкими длинными пальцами, хрупкими плечами и темными, влажными, притягательными глазами, как его мир разрушился до основания и продолжал разрушаться день ото дня, а она с высокомерной насмешкой ходила по этим руинам, вновь и вновь прищуривая глаза и как бы говоря: «Я здесь хозяйка».

Аня все время жалуется, будто Дима вмешивается в ее жизнь. А сама будто не замечает, что не просто вмешивается в его, но и заставляет измениться, послать к черту все принципы, которыми он руководствовался до этого. Дима уже не помнил Катиного лица; не помнил, что было между ними, хотя девушка сделала для него столько, сколько не делал никто. А сейчас он даже не мог вспомнить цвет ее глаз, потому что воображение предательски подсовывало ее лицо, ее глаза, ее тонкую шею и точеные скулы.

После смерти Кати Дима пообещал себе, что никого не будет любить так, как ее. И в принципе он сдержал слово — порой по отношению к Ане он испытывал такую ярость, которой можно было бы напитать несколько городов, если бы она была источником энергии. Но можно ли любить человека, которого не помнишь? Да еще если перед тобой каждый день в качестве напоминания маячит та, о которой не можешь перестать думать. Аня захватила его мысли, и с этим ничего уже нельзя было поделать. Дима помнил каждую мельчайшую деталь, каждую секунду, каждый жест, взгляд, слово — все, что так или иначе связывало их. Ночи, проведенные с Аней, он помнил до единого вздоха, сбивчивого шепота, прикосновения и поцелуя, и, как бы ни старался, не мог забыть. Она просто не выходила у него из головы.

Дима раздраженно стукнул кулаком по столу. Черт, ей удалось вывести его из себя, даже не находясь рядом! И как только это у нее выходит? Годы тренировок, не иначе. Дима взял парочку книг с ближайшей полки и углубился в чтение, параллельно делая заметки в тетради. Эссе надо было закончить до обеда — вряд ли тренер оценит стремление к учебе, особенно если учитывать, что пара человек из их команды и так свалились с гриппом, а искать замену было уже поздно, да и не из кого. Был вариант позвать Кирилла, но парень отказался, ссылаясь на более важные дела. Интересно, о каких делах идет речь, когда Морозов только и занимался тем, что ничего не делал? И ему все сходило с рук. Учителя его обожали, а для девочек начиная класса с пятого Кирилл являлся чуть ли не идолом. И у них что-то было с Аней. Определенно. Та ненависть, с которой она постоянно смотрела на него, не могла возникнуть на пустом месте. Кирилл старался постоянно задеть ее, чуть ли не в открытую насмехался, а Аня отвечала ему тем же. Дима поклялся, что не будет в этот раз лезть в ее дела. Она считает, что сама может решить все свои проблемы — пожалуйста. Предлагать свою помощь, а в ответ получать возмущение по поводу вторжения в личную жизнь не хотелось. Но, черт, что же все-таки между ними происходило.?