— Давай для начала займемся твоими «боевыми ранами», — он как рассудительный юрист из всего обилия фактов, что я на него вывалила, определил для себя приоритетные — мое здоровье.

— Да ерунда, — меня же это сейчас волновало меньше всего.

Но он не стал меня слушать, и исчез из комнаты, оставив меня в одиночестве. Краем глаза оценила спартанскую обстановку — никаких признаков роскоши. Квартира выглядела скромно, но не бедно. Было понятно, что у ее владельца достаток выше среднего. В целом обычное холостяцкое жилье, хотя совсем не похожее на Костин «бастион одиночества», куда он водил девушек для …встреч. Как же давно это было.

Скоро Лёша вернулся с пластиковым контейнером.

— Сейчас будем тебя лечить, — присел прямо на кофейный столик и кивком указал на диване перед собой, предлагая располагаться.

— Правда, не стоит, — не хотела доставлять ему лишние неудобства, к тому же я пришла не за медицинской помощью. Сейчас это вообще было не важно.

Лёша выложил на стол ватные диски, флаконы с антисептиками. Спорить с тем, у кого собиралась просить помощи, было не самым разумным, и я сдалась. Чуть наклонила голову вбок, перекинув волосы на одну сторону, и предоставила парню свободный доступ к шее.

— Придется потерпеть, — не совсем поняла, говорил ли он навязанной заботе или болезненных ощущения, что повлечет за собой антисептическая обработка.

Пока парень осторожно, едва касаясь, ватным диском пропитывал припухшие борозды от ногтей, я рассказывала о сути своей проблемы, не забыв упомянуть и о стычке с Настей.

— Это плохо, — последний эпизод казалась ему серьезней, чем ситуация с деканом. — Если эта твоя воинственная одногруппница зафиксирует побои в любом медицинское учреждении, то потом сможет подать на тебя заявление в полицию — все доказательства у нее на руках. И это уже во много раз хуже, чем ничем не подтвержденное вымогательство. У тебя нет ни свидетелей, ни улик, лишь твое слово против его. Этого недостаточно, чтобы завести уголовное дело.

В моей короткой биографии уже было одно, а если Настя решит отомстить, то появится и второе. Учитывая уже имевшуюся судимость, мое положение только усугубится. Но Лёше это было неизвестно, поэтому я пока акцентировала внимание на декане-шантажисте.

— Так значит, он может портить мне жизнь, как ему вздумается, а я ничего не смогу сделать? — мечта о высшем образовании ускользала из рук.

— Выход есть, — обнадежил, — но он не из приятных.

Завидовала спокойствию парня, сама была готова начать нервно грызть ногти.

— Какой? — вцепилась в его руку, желая скорей получить спасительный ответ.

— Заплатить.

Это решение и так было первым, приходящим на ум в данной ситуации.

— Лёш, у меня нет денег, — поникла, окончательно разочаровавшись, — тем более таких, что он потребует.

— У Кости есть, — так же как декан, углядел в музыканте источник дохода, — стоит только попросить….

Вот как раз просить я не собиралась.

— Я не могу, — опустила взгляд, страшась увидеть в его глазах подтверждение гнусных слов Насти.

— Почему? — коснулся моего подбородка, призывая открыться ему, но я не желала с ним этим делиться.

— Не могу, — повторила, отстраняясь от его руки.

— А если я дам тебе денег? — спокойно спросил.

Я метнула на Лёшу удивленный взгляд, его предложение обидело меня. Неужели он подумал, что я пришла именно за этим?

— Нет!

— Тогда зачем ты здесь? — в его голосе прозвучали нотки злости и, смешно, но кажется, надежды.

— Я думала, существует способ решить все законным путем! — нервы были на пределе.

— Послушай, — Лёша взял мое лицо в свои ладони, — все будет хорошо, — смотрел прямо в глаза, — мы что-нибудь придумаем, — большими пальцами, лаская, провел по моим скулам. Его прикосновения казались мне далеко не дружескими, я испугано прикусила нижнюю губу, понимаю, что совершила ошибку, приехав сюда. Он, кажется, совсем не замечал двусмысленности ситуации, и из-под полуприкрытых ресниц не сводил взгляда с моих губ. Еще мгновение — и он начал медленно наклоняться ко мне.

Раздался короткий сигнал мобильного, и Лёша отпрянул от меня, будто сам испугался того, что собирался сделать. Я дрожащими руками перебирала содержимое сумки в поисках уже умолкнувшего телефона. По характерной, установленной именно на Костю, мелодии я знала, что от него пришло сообщение.

— Это Костя, — зачем-то пояснила я, видя в нем свою защиту.

Избегая моего общества, Лёша предложил мне чай и, практически не дожидаясь моего согласия, сбежал на кухню.

«Ну как, малышка, похмелье не мешает слушать лекции?» — гласило шутливое СМС от Кости.

«Я не в институте» — сразу призналась.

«Почему? Где ты? С тобой что-то случилось?» — засыпал меня вопросами взволнованный музыкант, а через мгновение, едва я успела дочитать сообщение, позвонил.

— Я жива-здорова, — поспешила успокоить парня, пока он не затерроризировал меня расспросами.

— Тогда почему ты не на занятиях? И где ты?

Обвела взглядом комнату:

— Я у Лёши.

— У Лёши!? — этот факт, похоже, разозлил его. — Что ты там за… — даже не стал тратить время и договаривать. — Жди, — приказал командным голосом Андрея, — я скоро буду.

А что мне еще оставалось, как не ждать?

Приехав к Лёше, я думала разрешить свои проблемы, но, похоже, только создала новые.

***…

Если бы не Костина просьба, больше похожая на приказ, дожидаться его, я бы непременно давно покинула квартиру Лёши. После того, как парень чуть не поцеловал меня, мы оба явно чувствовали себя неловко в обществе друг друга. Он старался говорить на отвлеченные темы, а я цедила чай, не отрывая чашку от губ, чтобы лишний раз не открывать рот. Разумнее было бы поговорить о произошедшем, но начинать такие разговоры всегда трудно — останавливает страх попасть впросак. Я не была уверена в том, что именно собирался сделать Лёша. Возможно, это мне только показалось? Всего один вопрос и наша дружба даст трещину. Мы оба решили поступить трусливо — сделали вид, что ничего не произошло. Это не красило ни одного из нас.

Незаметно взглянула на экран телефона — девять утра. Теперь я чувствовала себя как никогда навязчивой: Лёша вынужден сидеть здесь со мной, когда ему, наверное, уже пора собираться на работу.

— Я дождусь Костю в машине, — объявила и, поставив чашку на стол, собиралась уйти, — не хочу, чтобы из-за меня ты получил нагоняй от начальника за опоздание, — старалась держаться и вести себя непринужденно (если такое возможно в данных обстоятельствах). Лёше это удавалось гораздо лучше. Его поза выглядела несколько деловой, словно он вел беседу с бизнес-партнером, а не с другом, но в целом казался расслабленным: откинулся спинку кресла, а руки свободно лежали на подлокотниках. Парень чувствовал себя не только хозяином квартиры, но и положения.

— Не получу, — короткой фразой усадил обратно на диван. — Я сам себе начальник, — расставил все по своим местам, избавляя меня от участи теряться в догадках о причинах его самоуверенности.

— Не знала, что у тебя свое дело, — рассеянно потянулась за чашкой, но та была уже пуста, и теперь я не знала чем занять руки. Я не была удивлена этой новостью. Лёша обладал теми качествами, что присуще деловым людям: рассудительность, прагматичность и холодный расчёт.

— «Дело» — громко сказано, — он явно скромничал, приуменьшая свои достижения, — пока только небольшой офис в городе. Не все же работать Костиным курьером и таскать документы на подпись? — пошутил, что было ему не свойственно.

— Верно, — решила поддержать, улыбнувшись. — Сам всем занимаешься? — воспользовалась возможностью пораспрашивать парня, чтобы не сидеть молча и не кивать, как безмозглый болванчик, на каждое его слово. — Должно быть сложно.

— Я привык, — он собирался ограничиться только этой фразой, но, скорей всего, мой непонимающий взгляд заставил его пояснить: — Вырос без отца, — от этих слов, него самого повяло холодом. — Он оставил нас с мамой, когда мне было восемь.

— Прости, — почувствовала себя виноватой, что разбередила старые раны. Хотя по Лёшиному равнодушному виду нельзя было сказать, что он расстроен.

— За что? — усмехнулся. Его будто позабавили мои извинения. — Это же не ты бросила семью, — он говорил об этом, как о чем-то постореннем и далеком, произошедшем не с ним. Но собственный отец не мог не вызывать у него хоть каких-то эмоций.

— Ты знаешь о нем что-нибудь? Где он сейчас?

— Не знаю и не хочу знать, — такой категоричный отказ иметь какие-либо связи с отцом, говорил лишь о том, что Лёша все-таки где-то в глубине души хранил обиду. В нем еще жил брошенный мальчик. — На самом деле я рад, что меня не воспитывал такое ничтожество и трус, как мой папаша, — а такой негатив только подтверждал мои догадки.

— Ты никогда не пытался его найти? — копала все глубже, стараясь понять парня.

— Нет, несмотря на то, что он ушел, у меня была семья: я и мама.

Необычно было слышать как этот взрослый парень (а утренняя щетина подталкивала назвать его скорей мужчиной), что с сосредоточенным видом изучает недоступные моему пониманию контракты и договоры и со знанием дела разбирается во всех юридических аспектах, и тот, чья личная жизнь — случайные связи, с такой нежностью произносит «мама».

С теплотой, настоящей сыновей любовью он добавил:

— Чтобы я не чувствовал себя обделенным, она любила и заботилась обо мне за двоих. Мама делала для меня все возможное и невозможное, — его губ коснулась печальная улыбка, — она была для меня всем.

Знакомой болью в сердце отозвалось это его «была».

— Давно она умерла? — напрямую спросила, хотя и понимала, что Лёша лишь осторожно приоткрыл дверь в свое сердце, а я норовила распахнуть ее настежь. Люди не любят, когда без спроса копаются в их душах. Обычно боль прячут. Я знала, потому что именно так поступала сама.