Коллеги-переводчики, вернувшись в миссию к вечеру после работы, объяснили Олегу, что покупка кванз за полновесные инвалютные рубли – это своеобразная братская помощь советских военных спецов ангольцам и их разрушенной войной экономике.

– Не думай, что Протасов кладет твои деньги в карман. Его наверняка сверху обязали, – по-дружески посоветовал ему Сергей Шелест, как и он, инязовец, только выпустившийся на год раньше Олега, отбывший здесь положенный до отпуска срок и уже собиравшийся в Москву. Первые три месяца Сергей просидел «в бригаде», на передовой, потом служил на АН-12 бортпереводчиком, а последние месяцы работал в военной миссии и переводил занятия, которые наши советники вели для курсантов школы ФАПА – ДА, подразделений национальной системы противовоздушной обороны.

– А вообще, советую тебе лучше с этим гнусным хмырем не связываться. И привыкни уже сразу к тому, что переводчик здесь хоть и жизненно необходимая штатная единица, без него нашим советникам ни туда и ни сюда, но он еще и в каждой бочке затычка, молодая, безропотная и безотказная рабсила. Тебя может дернуть, как «киску-засранку», любой специалист в миссии, даже анголец, и потребовать перевести все, что ему вдруг вздумается кому-то сказать. Так что, если ты окажешься в поле зрения советника, особенно в твое драгоценное свободное время, лучше обойди его стороной. Или на ходу придумай себе задание от старшего его по званию, которое как раз в данный момент выполняешь. Иначе будешь пахать без продыху, а иногда и не без риска для собственной жизни. – Шелест сладко затянулся сигаретой и продолжил:

– Вот нас, помню, в первый же день только что прилетевших переводяг направили на пляж для охраны главвоенсоветника: они, видишь ли, изволили пожелать искупаться. Когда ГВС, наконец, приехал, из машины вылез Боб, старший переводчик, и спросил офицера охраны: «Капитан! Вы пляж-то на предмет мин проверили?» Тот типа, «так точно, осмотрели визуально!». Тогда Боб повернулся ко мне и говорит: «Сынок! А ну побегай-ка по пляжу! Вон там и здесь, баночку ногой пни…».

– Побегал?

– А что делать? Побегал, как страус с яйцами, туда-сюда. Но это были еще цветочки. Когда начальник отчитался, «все в порядке товарищ генерал-лейтенант, мин нет!», тех, кто хорошо плавал, загнали в воду: «Парни, а ну-ка давайте поплавайте там, где поглубже, – скомандовал нам старший, – вон там вон, вдоль бережка, параллельно товарищу генералу и метрах в двадцати от него». Это, стало быть, чтобы акула-дура, если вдруг она забредет в эти края, сожрала сначала нас, худосочных, поперхнулась, а на белом дородном теле генерал-лейтенанта у нее бы пропал аппетит. А остальные все это время с оружием по берегу ходили, со спасательными кругами наготове. Вот такие, понимаешь, пироги, дружище!.. Ну, да ладно, – Сергей одним махом отбросил воспоминания в сторону. – Тут тебе таких баек каждый с вагон и маленькую тележку понарассказывает. Пойдем-ка лучше в магаз сходим, отоваримся, – предложил и повел Олега в другой конец миссии, где располагалась местная торговая точка совместного советско-испанского предприятия «Совиспано». Предприятие, по сути, представляло собой огромное торговое судно, которое курсировало между Европой, Африкой и Латинской Америкой, загруженное под завязку продуктами и промтоварами, развозя их по советским представительствам за рубежом. Запасы продуктов в магазине периодически пополнялись со склада, куда предварительно сгружались во время захода судна в порт Луанды, а дефицитный ширпотреб – всякие заграничные тряпки и электронику – советские загранработники, включая военных, заказывали заранее и ждали месяцами как манну небесную. Время от времени в магазин военной миссии стекались пополнить продуктовые запасы и другие обитатели Луанды, включая гражданских специалистов, работавших на разных объектах как в столице, так и в провинции. Впрочем, у них, приехавших в Анголу, в основном по линии ГКЭС, Госкомитета по экономическим связям, был и свой магазин, где они также оставляли честно заработанную валюту.

Набор товаров в магазине с непривычки поразил Олега своей дефицитностью: все, что было выставлено здесь на полках – от консервов с крабовым мясом, говяжьим языком, банок с красной и черной икрой и даже чуть более привычными прибалтийскими шпротами – всего было не найти в советских магазинах и даже в так называемых производственных заказах, которые предприятия выдавали сотрудникам, как говорится, перед большими праздниками. Из спиртного здесь были несколько сортов водки в экспортном исполнении, которые можно было увидеть только в инвалютной «Березке», лучшие сорта коньяка и качественные грузинские вина, не чета той бормотухе, к которой давно привык простой советский человек. Здесь же Олег впервые в жизни увидел баночное пиво, финское, не говоря уже об изобилии кока-колы, тоника, содовой или фанты, напитках, часть которых лишь мельком появились в олимпийской Москве, чтобы потом исчезнуть, судя по всему, опять навсегда.

Преимущество магазина заключалось в том, что с самого первого дня пребывания специалиста на ангольской земле он отпускал товары в кредит, хотя первая зарплата ожидалась только через месяц. Об этом Олегу услужливо рассказали коллеги, которые отправились вместе с ним за покупками. Он моментально смекнул, что это был толстый намек на «прописку», когда вновь прибывший в миссию накрывает стол для своих братьев-«переводяг», истосковавшихся тут без праздников и свежих новостей из Союза.

По совету бывавших в загранке людей Хайдаров привез для наверняка ностальгирующих здесь по всему советскому относительно дорогие сигареты «Герцеговина флор», известные прежде всего тем, что их курил, точнее, набивал ими свою трубку вождь народов, а также буханку черного хлеба. Все это оказалось никому не нужным: переводчики курили «Мультифильтр», классные западные сигареты с угольным фильтром, а черный хлеб, оказывается, тоже не был проблемой, во всяком случае в Луанде. «Герцеговину» с трудом удалось потом впихнуть оказавшемуся в миссии солдату – водителю микроавтобуса, на котором возили на аэродром и обратно экипаж АН-12. В тот день микроавтобус как раз привез летчиков в миссию отовариться. Машину ярко-зеленого цвета, польскую «Нисса», служившую исключительно для встречи и проводов экипажа (у техников был свой транспорт, грузовик ГАЗ-66), летчики прозвали более привычным для них именем «Нюська». Ребята-летчики, с которыми Олег перекинулся парой слов, ему сразу понравились своей жизнерадостностью и открытостью.

* * *

Под «прописку» Олег загрузился двумя коробками спиртного, воды и закусок, так что праздник обещал выдаться на славу. Собрались в комнате, в которой среди прочих «переводяг» располагался Петр Неверов, переводчик военной миссии, вернувшийся недавно из командировки с Главным военным советником, проводившем инспекцию на Южном фронте, в пехотной бригаде, базировавшейся близ Куито-Куанавале. Бригада контролировала автоперевозки между этим местечком и располагающимся чуть севернее городом Менонге, куда летали из Луанды советские АН-12 и кубинские АН-26. На обратном пути машину, шедшую в сопровождении БТР, обстрелял разведотряд одной из баз УНИТА. Петра ранило, но, к счастью, совсем легко: пуля прошлась верхом, когда он отстреливался, лежа на земле у БТРа, прошив защитного цвета фапловскую рубаху и лишь оцарапав спину:

– Ну, за переводяг! – поднял он первый тост и приветливо подмигнул Олегу. – Не дрейфь, прорвемся, все будет пучком!

Поучаствовав в нескольких тостах за то, что «дембель неизбежен», «за родных и близких в Союзе» и «за здоровье вновь прибывших», Хайдаров, утомленный долгим и экстремальным полетом, быстро заснул на отведенной ему кровати, забыв, несмотря на предупреждения, укрыться накомарником.

Наутро он не мог узнать себя в зеркале: все лицо было покрыто мелкими точками от комариных укусов. Комары здесь были маленькие, не такие шумные, как на родине, но необычайно въедливые, в самом прямом смысле. «Бывалые» переводчики, увидев Олега, весело рассмеялись:

– Старик, ты еще должен радоваться, что малярийный сезон недавно прошел, а то лежать тебе с температурой за сорок в лазарете, и не одну неделю!


В то же утро Хайдаров узнал первую в свой приезд в Анголу трагическую новость: на юго-востоке страны пропал вертолет Ми-8 с советскими геодезистами, занимавшимися аэрофотосъемкой местности. Это было в тот день сообщением номер один, которое обсуждала вся военная миссия, что добавило Олегу ощущения абсурдности происходящего с ним, еще вчера бродившим по сверкающему залу московского международного аэропорта «Шереметьево».

К реальности его вернул вызов в кабинет старшего переводчика Бориса Коновалова. «Бобу» подчинялись все новоприбывшие и работающие «переводяги», как они сами себя уважительно величали, не без основания считая, что без них здесь мало бы что сдвинулось с места.

– Хайдаров, тебя решено отправить в отряд АН-12, – заявил встречавший его на входе в комнату Боб, пожимая руку Олегу. – Страну посмотришь, до миссии минут десять езды, будешь заезжать в гости, – приободрил старший и направил Олега к Сергею Шелесту, так сказать, «принять вахту» из его рук.

– Серега на АН-12 налетал почти полгода, порядка четырехсот часов. Он тебя научит премудростям ведения радиопереговоров и прочим хитростям. Я думаю, что не только тем, что применимы в воздухе, – туманно на что-то намекнул Боб. – Иди к нему в комнату, он сейчас как раз у себя, наверное, отдыхает после обеда под накомарником.


Шелест и правда спал, несмотря на дневное время, чему-то сладко улыбаясь во сне.

С тяжелым сердцем Олег разбудил товарища, чем несказанно огорчил его. Тот недовольно взглянул на лежащие на тумбочке часы «Сейко» с толстым противо-ударным стеклом:

– Ну, что за хрень? У меня еще полчаса законного послеобеденного отдыха!

– Брат, извини: старшой к тебе направил, сказал, что ты можешь поделиться со мной опытом. Меня отправляют на АН-12, на твое место.