– Как тебе здешний репертуар? – снова отвлекла ее от мыслей Надя.

– Люблю Тото Кутуньо.

– Да, клевые песни пишет, – Надя отвернулась от нее, слушая то, что ей на ухо нашептывал сосед.

Лица-ежедневники, новости, вчерашние газеты, глянец, с настроением и без, далекие и недалекие, декорации, упаковки и фантики. Некоторые хотели спрятаться, но некуда – очень тесно и слишком мало одежды, нет ни шарфика, ни воротничка, ни шляпы. Ресницы, усы, бороды, гладко выбритые, беззаботные лица бывших студентов, обросшие щетиной забот. Прекрасные мордочки женщин с претензиями на красоту, с губами на поцелуи…

– Ты о чем все время думаешь? – снова одернула ее Надя. – Развлекайся!

– Пытаюсь отыскать знакомые лица, – улыбнулась Лиза. – Я здесь почти никого не знаю.

– Неужели так изменились? Давай познакомлю. – Надя, хоть и не училась в их школе, зато часто за прошедшие с окончания института годы, в отличие от Лизы, бывала в разных компаниях, где так или иначе оказывались ее однокашники, и потому хорошо была знакома почти со всеми.

– Напротив – Миша, помнишь вашего Знайку? – со смехом представляла Надя. – Рядом с ним его жена – Валя.

– Привет! – кивнула им сквозь шум Лиза.

– Лиза, как давно я тебя не видел! Ты куда пропала? – Известный школьный эрудит Михаил уже было собрался произнести подходящую к ситуации научную сентенцию, но Лиза опередила своим, ошарашившим его ответом:

– Я не пропала, просто дочь родилась.

– О, поздравляю! – удивленно и одновременно обрадовано произнес он. – Я всегда считал, что одноклассницы должны первыми становиться родителями и тем самым подавать пример нам, скромной и инертной половине человечества, – произнес Михаил и что-то шепнул на ухо своей супруге.

– Спасибо, Миша. Как у тебя дела?

– Все замечательно, закончил Бауманский, работаю на космос! Позже расскажу, а то моя Валя слишком ревнивая, постоянно требует внимания, – он показательно обнял супругу.

Валентина холодно поприветствовала Лизу и стала что-то рассказывать мужу. Рядом с Надей, с интересом поглядывая на Лизу, сидел не известный ей молодой человек.

– А рядом с тобой – это кто? – прошептала она на ухо Наде.

– Костя. Костян, Костик или просто Костя. Очень застенчивый и во всем положительный молодой человек. Не пьет, не курит, с девушками не гуляет. Хотя очень этого хочет, – игриво прокомментировала Надежда. – Что, понравился?

Лиза пожала плечами.

– Хороший мальчик, хочешь познакомлю? Костя, – Надя бесцеремонно подтянула его за рукав. – Познакомься, это Лиза, моя лучшая подруга сегодня.

Костя, невысокого роста парнишка, с еще не сошедшими с лица юношескими прыщами, протянул ей руку:

– Константин. Если угодно, Эдуардович. Но не Циолковский, – он деланно засмеялся, явно не в первый раз повторив заезженную шутку, желая понравиться девушке.

– И что, всегда так официально? – хохотнула Надя, добавив, обращаясь к Лизе, будто Костика уже не было рядом: – Кстати, этот перец тоже иняз закончил, как и твой Олег.

– Не может быть! – удивилась Лиза, радостно пожимая маленькую и влажную Костину ладонь.

– Олег? Хайдаров? – размеренно произнес Константин, взвешивая каждое слово и наслаждаясь обращенным к нему вниманием собеседниц.

– Да.

– Я… его знаю, – не спеша, с почти театральной паузой произнес Костик. – Он на третьем курсе учился уже, когда я поступил. Высокий такой. Правда, они на нас почему-то всегда смотрели свысока. Так что Олег ваш, скорее всего, меня даже в лицо не помнит, а при встрече и не признает, – шутливо заметил Константин Эдуардович. – И где же он сейчас?

– Далеко, – ответила Лиза.

– А, понятно, – смекнул Костя. – А вы почему не пьете?

– Отвыкла.

– Давайте я налью. Вино, шампанское? Или, может, виски «Johnnie Walker Black Label»? – старательно налегая на произношение, уточнил он, называя не числящийся в меню советского кафе буржуазный напиток. – Со льдом или с колой?

– Спасибо, у меня есть, – в доказательство она подхватила со стола бокал.

– Так, товарищи, минуточку внимания, а где же тост? – вдруг встрепенулся, обращаясь к Лизе и одновременно ко всем присутствующим, Михаил, видимо, успевший на некоторое время освободиться от чрезмерной заботливости своей жены. – Тихо! Лиза хочет сказать.

Все притихли после его слов, произнесенных громким, зычным баритоном. Посмотрев на Михаила с удивлением, она засмущалась, но все же встала.

– Лиза, сколько лет, сколько зим! – вдруг закричал ей с другого конца стола наблюдавший за ней все это время Игорь.

– Тихо! – снова призвал всех к тишине Миша.

– Друзья! Я, к сожалению, не умею говорить тосты. Но вот о чем я сейчас думаю, когда смотрю на вас, самостоятельных, в чем-то уже далеких, отдельных, состоявшихся, но все равно – таких родных, таких близких!.. И понимаю: зима, холод, темень за окном – это ведь совсем не важно, это ведь мелочь, ерунда. Правда?..

– А что же тогда важно? – с любопытством переспросил Игорь.

– Важно – с кем! – поднимает бокал Лиза. – Так вот, это я вам всем и желаю. Будьте счастливы рядом с тем, кто вам по-настоящему близок и дорог!

Стол на минуту сосредоточенно замолчал, потом все с воодушевлением подняли бокалы и дружно чокнулись.

– Так, товарищи, кустиком, кустиком! – призвал всех к дружному и более «кучному» чоканью поднятыми бокалами Михаил. – Прекрасно, Лиза! – не переставал он комментировать происходящее, уверенный, что без его конферанса праздник пойдет на убыль. – У таланта было две сестры, дорогая ты наша: ты и краткость. Великий русский путешественник Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло, открывший, как известно, Турфанскую впадину, когда его спросили… – В это время сидевшая рядом с мужем Валентина не дала ему договорить, больно ударив острым локтем в бок, отчего тот громко икнул и моментально сел на свой стул. Продолжил уже сидя: – А теперь выпьем за наших присутствующих здесь молодоженов, Васю и Люду, – объявил очередной тост новоиспеченный тамада.

– Вот представьте себе такой фантастический сюжет: встречаются Вася и Люда на кухне. «Люда, – говорит Василий, – я проснулся вчера, а тебя нет. Где ты была всю ночь?» – «А где ты проснулся, дорогой?» – Все поднимают рюмки, весело гогоча, и лукаво глядя друг на друга. – Друзья, хочу пожелать молодоженам, и не только им, а всем нам: просыпаться дома, в одной постели.

Бокалы возбужденно зазвенели. Лиза сделала еще один глоток, отметив про себя, что давно уже просыпается одна.

Неожиданно сидевший до сих пор в другом конце стола Игорь оказался рядом, наклонился и прошептал на ухо:

– Девушка, можно вас пригласить?

– Меня? – вздрогнула Лиза.

– Да, тебя.

– Ой, я так давно не танцевала, прямо забыла как это делается. – Игорь присел рядом. Лиза, уже чуть расслабившись, взглянула на пару, танцующую рок-н-ролл.

– Это Серега, – заметив ее заинтересованный взгляд, подсказал Игорь. – Маринка наша за него месяц назад выскочила. Закончил МГИМО, теперь едет в Бразилию помощником секретаря посольства. Ну, понятное дело, без «волосатой лапы» не обошлось. Скажи, а твой-то как?

– Олег? Служит.

– А где?

– Не могу тебе сказать, – и добавила шепотом: – Военная тайна!

– Ах, ах, у нас теперь одни «нельзя» и «не положено», так что ли?

– Точно. Я иногда думаю, со мной ли все это происходит?

– Ты знаешь, а я все последнее время тоже думаю, с нами ли все это тогда происходило?

– Что именно.

– Помнишь третий курс, поцелуи в парке Горького, до самого утра? Как не могли насмотреться друг на друга?

– Давно это было, Игорек.

– А мне все еще кажется, что это была любовь.

– А любовь – это не всегда то, что кажется.

– Не веришь?

– С верой у меня вообще плохо стало.

– А верить-то надо. Без веры никак. Так. – Игорь нервно огляделся по сторонам, будто что-то потерял: – Надо как-то двигаться, – обращаясь то ли к себе, то ли к Лизе задумчиво проговорил он. – Вот. Идея! Предлагаю прямо сейчас уйти отсюда по-английски и прокатиться на моем «Кадиллаке» по нашим старым местам…

Лиза на секунду задумалась, тряхнула головой и посмотрела Игорю прямо в глаза.


Они вышли из кафе и сразу же оказались на Гоголевском. Стоял осенний вечер, хотя по календарю давно уже был декабрь. В воздухе пахло дождем и романтикой. Игорь взял Лизу под руку и повел к припаркованным «Жигулям» первой модели, но Лиза его остановила:

– Погода хорошая, может, пешком?

– Хорошая? – удивился Игорь. – До сих пор понять не могу, где зима? Скоро же Новый год.

– Ну так ты идешь?

– Конечно, давай прогуляемся немного.

По внутренней дорожке бульвара, сквозь густые сумерки столицы, пара вышла прямо к памятнику Гоголю.

– Ты чего такая грустная: смотри, даже Гоголь – и тот улыбается, – указал на памятник Игорь.

– Скорее ухмыляется, а вот прежний вид имел очень даже печальный, – не согласилась Лиза.

– Какой такой «прежний»?

– Здесь же другой Гоголь стоял, он переехал во двор бывшей усадьбы графа Толстого на Никитском, где Гоголь провел свои последние четыре года.

– А зачем поменяли?

– Сталину не нравился грустный Гоголь.

– Покажите мне хотя бы одного человека, который нравился Сталину.

Лиза улыбнулась:

– Здесь пролегал его путь от дома к Кремлю. «Каждый раз проезжаю, смотрю на Гоголя, и плакать хочется, а не работать», – говорил он.

– Москва слезам не верит, – согласился Игорь. – Смотрела?

– Не раз. Можно сказать, мой любимый фильм.

– Помнишь сцену, где Катя Тихомирова встречается с Родионом на скамейке?

– Конечно.

– Это снималось здесь, на этом бульваре, только в начале, ближе к «Кропоткинской». Сейчас дойдем, покажу. – Игорь, словно регулировщик, правой рукой указал Лизе путь следования. Через несколько минут они остановились напротив дома номер один-надцать: