— Это нечестно, — воспользовавшись паузой, сделанной мужчиной, вставила я, — медведи впадают в спячку, и у них запас жира больше. Биологию я тоже проходила, пусть и не на отлично. Победа медведицы была предопределена её природными данными.

— Дарвин называл это естественным отбором, — улыбнулся мастер Ли, — разве другие победы предопределяются как-то иначе?

— Нет, суть не в этом, а в том, что Хванун не мог не знать этих особенностей, он же сын Владыки Неба! — без фанатизма возмущалась я, просто горячо высказывая свою точку зрения. — Если бы он дал задание на скорость или ловкость, то победил бы тигр, только и всего, а он сочинил конкурс, выгодный медведице. Он подыграл ей! И почему? Потому что она была женского пола и он хотел себе сделать женщину? — Я невольно прыснула. — Даже тысячелетия назад всё уже было продажно и разруливалось похотливыми мужиками, что ж такое…

— Будь спокойна, тигр тоже не пропал. Он пришёл на эту гору. — Ещё мгновение назад раздражённая извечной несправедливостью, я присмирела и ощутила, как вокруг меня порхает древность, окутывая историзмом. — Сокрушённый, что упустил свой шанс, тигр попытался снова выдержать пост, наложенный Хвануном для исполнения желания, но ничего не выходило. Тигр пытался снова и снова, держал себя в строгости, придумывал различные правила аскетического бытия, тренировал в себе хладнокровие, выносливость, твёрдость духа и, наконец, сам, без помощи Хвануна, обратился человеком. Более того, он стал воином, не сумев изжить в себе природное начало, свою хищническую сущность. Таким образом, тигр сочетал в себе самые лучшие человеческие качества, благодаря которым и стал человеком, но при этом оставался зверем, способным понимать законы природы. Тигр научился превращаться туда и обратно, использовать два образа, и вокруг него стали собираться очарованные сторонники. Появлялись ученики, те, кто хотел так же, как он, уметь перевоплощаться, кто хотел стать таким же непобедимым, как он. Но те, что преследовали корыстные цели — приобрести неведанную силу или могущество перевоплощения, не могли достичь тех же высот, потому что забывали о главном: тигр пришёл к исполнению своего желания прежде всего потому, что хотел быть и оставаться человеком, обладать достоинством, понятием чести, добра, храбрости, самоотверженности и правды. Потому и среди его учеников задерживались лишь те, кто стремился к совершенству духа, а не меркантильным достижениям.

— Он был основателем Лога, да? — догадалась я.

— Он был тем, кто вдохновил на учение, а основали монастырь его последователи. Красивая, но драматичная сказка рассказывает о том, что в человеческом облике он полюбил красавицу, и она полюбила его, но, узнав о том, что он бывает животным — она ужаснулась и испугалась за себя, сбежав. Тигр любил так сильно, что не мог прожить без неё и дня, он последовал за ней, нашёл её и, согласно её желанию, пообещал никогда больше не становиться тигром. Только взамен на это красавица вернулась к нему. Но после клятвы великий воин-зверь стал чахнуть, болеть и, наконец, умер от тоски по своей животной натуре, без которой не смог существовать.

— Когда папа рассказывал этот миф, — вздохнула Джоанна, — я всегда думала, что эта красавица совсем не любила бедного тигра. Как она могла не увидеть его состояния? Почему не разрешила ему вновь превратиться? Почему не освободила от данного слова?

— Какая-то взбалмошная дура, — заметила я, — он ведь не причинял никому зла в образе зверя, так?

— Не причинял, — улыбнулся мастер Ли, — но порой нам достаточно столкнуться с чем-то непонятным и новым, с чем-то неожиданным, чтобы испугаться, отвергнуть это.

— Эта легенда не только об основании монастыря, — медленно обдумывала я её, — в ней много смыслов, которые должны быть понятны адептам, но я пока что не могу уловить чего-то главного в ней… Понятно, что стать великим и непобедимым воином можно только при чистых помыслах, не сопряжённых с желанием стать непобедимым воином, но есть что-то ещё между строк…

— Да, в первую очередь — нужно оставаться человеком и нести в себе достоинства мирного времени: искренность, благородство, ответственность, заботу о ближних, — подтвердила Джоанна, которой, наверное, подобные сказки с объяснениями ещё в детстве рассказывали перед сном. — Но при этом нельзя забывать, что все мы — часть природы, мы не можем отказаться от своих инстинктов и забыть о них, иначе нас ждёт неминуемая смерть.

— Вы правы, девочки, — удовлетворенно одобрил наставник, — сочетать в себе материальное и духовное — трудная задача, но именно она в первую очередь стоит перед золотыми. Не идеальными, а гармоничными воинами, которые могут быть добром там, где его не хватает, и большим злом там, где нужно победить малое. Понимаете?

— Вроде того. — Подумав, я усмехнулась: — Это вроде атомной бомбы на японского агрессора во Второй мировой?

— Ну… — мастер Ли на секунду растерялся. — Немного перебор, но мыслишь в нужном направлении. Когда кто-то излучает ненависть и ставит в опасность мир, общество, да хотя бы своего соседа, он редко останавливается по просьбе: «Пожалуйста, перестань». Где вы видели преступника, который бы передумал совершать преступление, потому что его попросили не нарушать закон? Такого не бывает, и золотые должны это понимать. Они должны ликвидировать любую опасность, кого-то даже держать в страхе, чтобы он не переступал грань дозволенного, но при этом сохранять в себе чувство долга и подчинения человечеству, не перегнув палку и не возомнив себя законодателями, которые примутся захватывать власть.

— Это самое сложное, наверное, — решила я. — Соблазн властью и вседозволенностью велик, недаром же столько войн было, и люди продолжают стремиться карабкаться хотя бы по карьерной лестнице, чтобы занимать должность получше, получать денег побольше.

— Да, это так. Потому что кроме опасности внешней есть ещё внутренняя, та, о которой я тебе говорил, Чонён, и о которой наверняка слышала от отца Джоанна. Внутренние враги — соблазны, алчность, неудовлетворённость, зависть. Буддизм называет три источника страдания: невежество, вожделение и злобу, при этом первый — самый трудно устранимый. Если перегореть желанием можно, если взять себя в руки и успокоиться можно, то поумнеть и осознать свои или чужие ошибки — сложно, большинство людей рождается дураками и, увы, ими же остаётся к концу жизни. Потому что не борются со своими недостатками. Искоренять надо их. Если личные недостатки побеждены золотыми во время обучения, на стадии адепта, то выпускники Лога уже не предадут своих идеалов, не отвернутся от целей.

— И предателей никогда не бывало в золотых? — удивилась я. Мастер Ли опустил свои седеющие брови, погрустнев от воспоминаний.

— К сожалению, одного мне пришлось знать лично… Мы с ним выросли в Тигрином логе, вместе прошли от и до всё обучение, сражались плечом к плечу. Нас было трое лучших друзей, я, Джунвон, и он — его родной брат. Но деньги и желание наживы поманили его прочь, он подставил брата, выдав его властям, сам стал прокурором, сотрудничавшим с криминальным миром. Он до сих пор занимает это место в Сеуле — главный прокурор… — Я вдруг вспомнила вечеринку руководства Лотте, куда водил меня Чжунэ. Точно, там был пожилой мужчина, которого Чжунэ назвал прокурором, и при этом тварью.

— Господин Бан? — припомнила я. Мастер Ли хмуро посмотрел на меня.

— У нас не принято произносить имён предателей, их предают забвению.

— А Джунвон был великим человеком! — сообщила Джоанна. — Мой папа всегда им восторгался. Когда он сам ещё был адептом — Джунвон давал ему уроки боя.

— А что с ним случилось? С Джунвоном, — спросила я.

— Он фактически возродил золотых из пепла, когда нас осталось слишком мало, он проник в теневой бизнес, прикидывался бандитом, вошёл в их круги, разваливая преступность изнутри. И он этого добился — он обезвредил все группировки, сведя их к нулю, так что осталась последняя, которую ликвидировали после его смерти его сын и племянник. Сам он застрелен по заказу бывшего криминального авторитета столицы, — ответил мастер Ли.

— Печально… — только и смогла сказать я, не забывая и о кончине мастера Хана. Большинство золотых не доживает до старости, они гибнут на полях сражений, о которых люди даже не знают. Шанс пожить подольше появляется только тогда, когда ты теряешь боеспособность, как Нгуен или мастер Ли. Но я бы предпочла быть убитой, чем понимать, что больше не смогу совершать всё то, ради чего готовилась много лет.

— Вернёмся к медведице, — вдруг сказал мужчина, вырвав нас с Джоанной из мрачных мыслей, а я уверена, что её не сильно отличались от моих. — Не всегда я рассказываю другую ветку этой легенды, но, в вашем случае, это будет уместно. С тигром мы разобрались, и теперь, не беря во внимание дарвиновскую концепцию, — подмигнул мне наставник, — посмотрим на символизм того, что произошло тысячелетия назад. Неизвестно, случались ли тогда чудеса или нет, могло ли всё закончиться перевоплощением — а на примере нашего мастера Лео мы теперь знаем, что люди вполне могут быть наполовину животными, — но свершилось вот что: женщина выиграла у мужчины. Неважно, что она была медведицей, а он — тигром, вопрос их вида совсем другой, но что действительно важно, так это то, что даже в мифе об основании Тигриного лога утверждается большая выносливость и терпеливость женщины, которая преобладает над мужской.

— Но это же не верно! — возразила Джоанна. — Девочки более слабые, капризные, склонные к слезам… Мужчины по всем параметрам сильнее.

— Современная наука, которую я, впрочем, не всегда и не во всём поддерживаю, да и по многим причинам не уважаю, подтверждает моральную силу женщин, которая возвышается над мужской, и в данном случае я с нею солидарен.

— Я с этим согласна, — скрестив руки на груди, с чувством собственного достоинства, закивала я.