— Не знаю, но круг же надо замкнуть, чтобы круговорот получился. Может, от людей её спасать? Чтобы использовали во благо, а не во вред.

— Он прав, — согласилась я, — многие знания нельзя свободно распространять, нельзя, чтобы они попадали в руки плохих людей. Допустим, мало кому надо знать о существовании Тигриного лога, верно? Казалось бы, это отличное место, которое дарит покой, даёт надежду, воспитывает, почему бы и не запустить сюда толпу, не устроить познавательные экскурсии? Но нет, начни сюда попадать кто попало — и всё разрушится, не будет такой гармонии, чистоты, праведности.

— Смотрю, ты прониклась, да? — ухмыльнулся Джунхуэй. Я встала на ноги, уперев руки в бока.

— Я просто очень надеюсь, что я не кто попало, которому не следовало сюда приезжать, чтобы не испортить правильности вашего учения, правильности построения вашего мировоззрения. — Вернон хотел что-то сказать, но я подняла ладонь и строго на него посмотрела. — Знаете, я думаю, что лучше буду максимально откровенной. Там, в Сеуле, в городе, я переставала общаться с теми, кто ко мне подкатывал, или ставила на место своих друзей, если они пытались флиртовать. У меня был лучший друг… один из двух. Он в меня влюбился и пытался держать всё в себе, но регулярно всё равно не получалось, и мы ссорились. И я хотела бы вести себя как-то так, чтобы не вызывать ненужных мыслей и не напоминать вечно о том, что я — девушка, но отношения между полами, видимо, всё-таки тяжёлая и путанная штука. Мне очень хочется понять, кто какую позицию должен занимать, и что делать мне, если моё самое большое желание — стать классным воином, а женщина для благополучия в мире должна варить кашу и рожать детей. Мне хочется заниматься тем, чем я всегда и хотела, и при этом не мешать вам, не лишать вас мотивации. — Остановив свою тираду, я посмотрела на Вернона: — Скажи, что я тебе не нравлюсь, а?

Зардевшись от неожиданности, он выпрямил спину. Джунхуэй на него иронично покосился, Ямада и Диэйт опустили лица в пол.

— Не могу, — набравшись смелости, сказал Вернон, — тут нельзя врать.

— Блин, — вздохнула я, и села обратно.

— Ты думаешь, ты мне помешаешь этим стать золотым? — удивился он. Я передёрнула плечами.

— Настоятель говорил, что обрести любовь предпочтительнее, чем прожить без неё, — тихо промолвил Диэйт. — Он говорил, что она наполняет жизнь смыслом, и делает нас сильнее.

— Каким образом? — хмыкнула я. — Когда влюбляешься — тупеешь, и совершаешь ошибки. Становишься зависимым и не способным думать ни о чём другом.

— Это верно, — кивнул Ямада, — поэтому я хочу остаться одиноким волком.

— Тигром, — подсказал Самуэль.

— Думаю, что если полюбить достойного человека, — вмешался Вернон, — то ошибок не сделаешь, особенно если любовь будет взаимной. Какие тогда ошибки?

Джунхуэй поднялся и, подойдя ко мне, положил ладонь на моё плечо.

— Если бы я мечтал стать поваром, и попал в закрытую школу домохозяек, где кроме меня не было бы ни одного парня, я бы тоже задумался, и не раз, правильный ли я делаю выбор? Но вряд ли бы отказался от своей цели. Но о чём я точно бы не стал переживать, так это о том, что лишаю мотивации окружающих меня девушек. Глядя на меня, они бы не решили, что им теперь не нужно уметь быть домохозяйками, что все мужчины сами себе всё приготовят. Так и ты, Чонён, вовсе не избавляешь нас от стремления быть настоящими воинами.

— Вот именно! — подтвердил Диэйт. — Наоборот! Конкуренция с девчонкой — это же двойное усердие напрашивается, потому что если уступишь девушке, то куда ты вообще годишься?

— Ну, спасибо… — пробормотала я.

— Извини, не корректно выразился. В том смысле, что… физически ведь по природе вы слабее.

— Встань со мной вечером в спарринг — поглядим, — предложила я ему.

— Договорились.

Всё свелось к дружеской и шутливой беседе, и вскоре мы стали расходиться, однако Вернон догнал меня на тропинке, где никто не мог помешать говорить тет-а-тет.

— Чонён, слушай… — Я притормозила. — Тебя ведь не обидело то, что ты мне понравилась?

— Нет, но… Всё в порядке, забей, — махнула я рукой.

— Я же не позволю себе ничего, и приставать не буду, — заверил он.

— Я не сомневаюсь, главное, чтобы это не мешало ни мне, ни тебе идти к цели и заниматься. Я не хотела бы отвлекать тебя и ещё меньше хочу отвлекаться сама.

— Так… у меня есть шанс? — прищурил он пытливые глаза.

— Вернон, я здесь всего до конца месяца, и очень хочу приложить все усилия для того, чтобы добиться хороших результатов. Я буду тебе благодарна, если ты поспособствуешь этому. Никаких отношений я заводить не собираюсь ни здесь, ни за пределами Лога. Как ты сказал, я хочу быть старой девой.

— Воительницей, — исправленный, поправил теперь он меня.

— Сути не меняет. Я могу на тебя рассчитывать? — протянула я руку для пожатия, в процессе вспомнив, что тут так не делают, но не стала её отдёргивать. Вернон посмотрел на мою ладонь с сомнениями, колебания ощущались и в стойке, и в изгибе бровей, и в мнущихся губах. Но всё-таки он пожал мою руку.

— Можешь, Чонён. Я буду хорошим другом, я тебя услышал и понял.

— Ну, в том, что ты меня услышишь, я не сомневалась, — засмеялась я. — Спасибо.

Разойдясь с ним, я вышла на главную дорожку, то есть, парадную лестницу, перемежающуюся от пролёта к пролёту площадками с лавочками или без. Там меня нашёл Чимин, позвав позаниматься в спортивный зал, от чего я не отказалась, не упуская ни одной возможности прокачивать свои способности.

— Ты бодрствуешь даже после обеда? Не устаёшь? — заботливо поинтересовался мой молодой наставник, кинув мне палку. В смысле, боевую… то есть… Дал мне оружие в руки, одним словом, перекинув его по воздуху.

— Пока не очень. Мы с ребятами общались в беседке, поэтому я и не пошла спать.

— Подружилась с адептами?

— Не всеми. Но большинство — очень приятные, воспитанные. Удивительно, что многие из них жили неблагополучно и вели преступный образ жизни до Лога. И не подумать, что эти вежливые монахи — бывшие хулиганы.

— Хулиганы бывшими не бывают, — улыбнулся Чимин, — когда они отсюда выйдут, снова будут теми ещё разбойниками, только хулиганить уже станут ради добрых дел. Как Хон Гильдон[57].

Грабить богатых и раздавать бедным? Первым в списке у меня бы был Ку Чжунэ, я бы посмотрела, как он обойдётся без своей машины и неисчерпаемой кредитной карточки. Запустить его в дикий мир, как долго он продержится? Он хотя бы имеет представление, как живёт три четверти людей на планете? Если не больше. Многие думают о том, где взять еду и питьё, чтобы дожить до завтра, а он при мне выбрасывал дважды ношеные «найки» тысяч за пять долларов только потому, что у них сбоку образовалась черная царапина, которая не оттиралась.


После тренировки с Чимином я пошла наверх, полежать полчаса до общих занятий. Меня догнала оживлённая Джоанна, скакавшая по ступенькам, как горная козочка. Настоятельских козочек вокруг уже не было, как и самого старика.

— Мастер Эн придёт посмотреть на то, как упражняются младшие ученики! — шепнула девчонка. — Я должна постараться, я должна очень хорошо себя показать! Вот бы в старшую группу перейти, он бы это оценил. Надо подготовиться, позаниматься дополнительно… ты не будешь?

— Я только что с тренировки, силы кончились, прости. Попроси кого-нибудь из ребят, они не откажут.

— Да, пожалуй, так и сделаю, — едва достигнув верха, развернулась Джоанна, и поскакала вниз в том же шустром темпе. А что, может, настоятель Хенсок прав в том, что говорил Диэйту и другим? Любовь скорее помогает. Ещё вчера Джоанна не видела смысла в тренировках, а сегодня, за один благосклонный взгляд любимого мастера, она готова вывернуться наизнанку, лишь бы показать себя в лучшем свете. В конце концов, какая разница, к чему человек стремится, помощи ближним, славе или чьей-то любви, если при этом делает хорошие дела и развивается? Если цель не оправдывает средства, то средства, я думаю, способны оправдать многие цели.


До ужина я с трудом доползла, потому что на вечерних спаррингах мастер Хонбин гонял нас так, что мне до этого и не снилось. К сожалению, не было возможности посмотреть в деле на него самого, но даже по его движениям, объясняющим и показывающим, как надо делать, чувствовался многолетний опыт, точность, отлаженность. Его голос звучал повелительно, и что-то в нём, не терпящее возражений, заставляло превозмогать себя и совершать кульбиты, ранее не поддающиеся телу. Усилия прикладывались в двойном размере. Ученики постарше сказали, что в своей манере преподавания он похож на покойного Хана — такой же суровый, требовательный и беспристрастный. Его желание вымуштровать непревзойдённых воинов отозвалось в каждой моей мышце, в каждом суставе, о существовании которых я до этого не подозревала. Ребята сказали, что Лео и Эн тренируют мягче, и чересчур гоняют только по мере необходимости.

Встав в пару с Диэйтом, мы неплохо посражались, и я, вкладывая все свои силы и сноровку, могла бы выйти с ним на равных, но всё-таки он уложил меня на один раз больше, похвалив, в качестве поощрения, что со мной дрался вовсе не чувствуя, что я девушка.


Взяв свою порцию в столовой, я на автопилоте приземлилась за женский столик, и сразу же услышала за спиной возмущение Вернона:

— Эй, ты обиделась что ли? — Я обернулась, и то не до конца, ощущая, как ноет шея:

— Нет, этот столик был ближе, а у меня ноги еле ходят.

— Да-а, — протянул Ямада, — поиздевался над нами мастер Хонбин.

— Да ладно, наоборот, здорово, — оценил методику Диэйт. — Когда мы выйдем отсюда, никто не будет спрашивать, есть у нас ещё силы, устали ли мы, хотим ли спать или есть? Мы должны уметь превозмогать себя. Мастера же умеют.