— Мы сегодня с ребятами заговорили об искусстве. Ну, знаете, кому-то одно нравится, кому-то другое. Захотелось понять, существуют ли объективные характеристики хорошего или плохого, а то мы договорились до того, что искусство, возможно, вообще не нужно, и оно только мешает жить.

Мастер Ли внимательно выслушал, посмотрев на меня добрыми, мудрыми глазами. Мне очень нравился взгляд этого человека, редко встречались настолько открытые, спокойные и добросердечные взгляды, в которых ощущалась теплота, в которых не было пренебрежения ни к одной высказанной мысли. На смену мастеру Хану пришло новое поколение мастеров, но если что-то случится с этим наставником? Кем его заменят? Я сомневалась, что в Тигрином логе имеется сопоставимая по знаниям и уму личность, поэтому даже думать не хотелось, что мастер Ли — не вечен.

— Есть такая фраза: «Искусство само по себе бессмысленно, но только оно придаёт смысл жизни», — начал мужчина. — В общем-то, это всего лишь одна из точек зрения, потому что не только внутри него есть различия и расхождения в приверженности людей, но и по отношению к нему в целом. Кто-то говорит, что искусство бесполезно, но не бессмысленно, а кто-то наоборот. Оскар Уайльд, весьма уважаемый писатель, считал, что искусство создано, чтобы влиять только на настроение, и в какой-то степени был прав. Он считал, что пытаться получить большее от искусства, ждать от него большего — глупо, и нужно только получать сиюминутное удовольствие от картин, книг, песен, а не искать в них глубокий смысл. — И почему я вспомнила, что Уайльд, вроде как, был гомосексуалистом? Ох уж эти споры за интернациональным столиком! — Я согласен с тем, что искусство влияет на людей, и чем они тоньше, чем впечатлительнее, тем большее влияние на них оказывается, но это не значит, что на невосприимчивых людей оно не влияет никак. Музыка, фильмы, изображения любого рода окружают современных людей, и иногда можно даже не замечать, как какие-то строчки, звучащие по радио, западают в душу и формируют мнение по тому или иному поводу. — Выдержав паузу, мастер Ли поведал историю: — В Тигрином логе был ученик, к несчастью, он погиб два года назад в перестрелке, он искал самостоятельно компанию, общество, организацию, которая помогла бы ему бороться с несправедливостью мира. Знаете, откуда в нём появилось это стремление? Он услышал песню Майкла Джексона «Им плевать на нас», а английского языка он не знал на тот момент вообще. Ему понравился ритм, он буквально влюбился в эту песню, и решил поинтересоваться её переводом. И до того впечатлился текстом песни, что, несмотря на очень юный возраст, переосмыслил всю жизнь, всё происходящее вокруг. Он задумался над этим. Итог его поисков — он набрёл на наших ребят, на золотых, и присоединился к нам. Отучившись несколько лет в обители, он успешно выпустился, не исчерпав в себе стремления к равенству людей, к борьбе за то, чтобы никого не ущемляли и не лишали таких же прав, какие положены кому-то другому. Вот так иногда искусство влияет на людей. — Мы с Джоанной не решались вставлять никаких замечаний, знали, что сказано ещё не всё. — Можно ли после говорить, что оно влияет только на настроение? Мальчику было лет десять, когда произошёл духовный переворот, он не мог сознательно копаться в искусстве, ища его глубину и смысл, ему всего лишь полюбилась песня. Я вот сам, например, в детстве слушал в основном Стиви Уандера, — засмеялся учитель, — а у него всё про любовь, да про девчонок, как я мог вырасти злым и вредным? — Я улыбнулась его автобиографическому отступлению. Он ещё немного молча что-то повспоминал, а потом подсобрался, и продолжил серьёзнее: — Но есть и другие примеры, когда кто-то, как убийца Джона Леннона, прочёл книгу — в данном случае «Над пропастью во ржи» — и сказал, что там ему увиделось указание совершить преступление. Что это? Недостаток книги? С чего бы, ведь прочли её миллионы, а убийцей с подобным объяснением стал лишь он. Анализируя такие ситуации и случаи, легко впасть в заблуждение, что искусство делится на созерцательное и деструктивное, хорошее и плохое, но не стоит обманываться. В одном и том же произведении разные люди найдут разное, а о чём это говорит? Что оттенок добра или зла не в искусстве, а в человеке, и в зависимости от того, какое в нём начало побеждает, плохое или хорошее, он находит свои смыслы в чём бы то ни было. Кого-то картина с изображением жестокости отвратит от насилия и научит, как не надо делать, а кого-то потянет последовать примеру. К сожалению, намного меньше тех, кто делает правильные нравственные выводы, большая часть думает: «Я тоже хочу попробовать».

— Так что же, — убедившись, что мастер Ли закончил, сказала я, — искусство, грубо говоря, безлико, никак не окрашено, безоценочно? Оно, как алтарь в нашем храме, служит зеркалом?

— По тому, как человек реагирует на него, безусловно, его можно лучше понять. Мелодии, кинофильмы, танцы вытаскивают из души людей что-то личное, запрятанное, что они в другой момент не могли бы или не хотели раскрывать, но наблюдая за их взаимодействием с искусством, мы наблюдаем за их духовностью.

— И если она пустовата или глуповата? Следует попытаться объяснить их неправоту? — полюбопытствовала Джоанна.

— Драгоценные мои чада, вы знаете, что желая изменить мир, нужно начать с себя? — Мы кивнули. Я испугалась, подумав, что он обяжет нас подстраиваться под всех и каждого. — Если нам продемонстрировано вольно или невольно содержание души человека, и оно нам не нравится, никто не держит нас с ним рядом и не привязывает к нему насилу. Ваше право выбирать своё окружение. Зачем кого-то вразумлять, что ему нравится что-то, что не нравится вам? Найдите тех, кто разделяет ваши интересы. Умные люди говорят: «Даже самая нелепая и пустая мысль, озвученная публично, найдёт своих почитателей». И это действительно так, от этого никуда не деться. Вы в течение жизни увидите множество людей, которые будут в восторге от посредственного, низменного, грубого, бессмысленного и даже неприятного. И их, скорее всего, будет больше, чем вас, впрочем, и вы не застрахованы от того, чтобы увлечься чем-то не всегда хорошим и правильным. — И хотя взгляд мастера Ли скользнул по нам обеим, я аж в спине вытянулась, уловив намёк на Чжунэ, словно мои мысли и чувства знали и читали, как по открытой книге. — Порочные и разрушительные объекты обладают своим шармом, они рождают соблазны.

Не знаю, о чём задумалась Джоанна, но я догадывалась, потому что и сама на минуту уплыла куда-то не в ту степь. Вот мы говорим об искусстве и — оп! — я вспоминаю своего бывшего парня. Чёрт возьми, у меня есть бывший! Ничего себе, внезапное открытие. Мастер Ли вывел нас из дум:

— Если всё-таки говорить хоть о каких-то ориентирах, то к нашему золотому учению относится поиск гармонии, отсутствие крайностей. Первая крайность — это массовая культура. В большинстве современных, капиталистических стран, она определяется коммерческой сообразностью. То, что хорошо продаётся, то и создаётся. А что требуется людям? То, что удовлетворяет их инстинкты: еда, секс, отдых. Если вы присмотритесь к медийным — недавно узнал это продвинутое словечко, — похвастался с улыбкой наставник, — медийным продуктам, то заметите, что они каким-либо образом отражают что-то из этого, пусть ненавязчиво и незаметно, но в содержании оно будет. Но такое коммерческое искусство ничего не даёт и не питает ни разум, ни душу. Есть другой вид массовой культуры, но он существовал в основном в государствах с тоталитарным режимом, он был направлен не на получение коммерческой выгоды, а на получение послушной толпы, верящей в то, к чему её агитировали, в идеального лидера, в правильную идеологию, в необходимость бескорыстного труда, да много чего ещё. В общем-то, признаки обеих массовых культур — это простота, доступность, примитивизм и однотипность. Часто они тесно сплетены с пропагандой. — Мы увлеченно следили за ходом мыслей наставника. И хотя понимать его для меня было трудновато, я очень старалась. Зря, всё-таки, так плохо училась в школе, лучше бы понимала суть каких-то слов. — С одной крайностью разобрались. Теперь другая крайность — недостижимая культура для избранных, полная индивидуальности и уникальности. Она может быть недоступна по разным причинам: слишком дорого стоит, слишком сложна для понимания или ещё что-то. И обо всём этом провозглашается: оригинальное, единственное в своём роде, только для знатоков и элиты! К чему это приводит? Люди разобщаются, дробятся на мелкие стайки, каждая с собственным мировоззрением и удивительно высоким самомнением. Доходит до разобщённости поштучной, где каждый первый считает себя шедевром, представителем некоего искусства, подобных которому нет. Вот эти две крайности — единоличие и стадность, чрезмерная сложность и перегиб простоты, перемудрить и недомудрить. Ни та, ни другая крайность, как правило, в веках не остаётся и в истинное искусство не превращается, а искусство вечно. И истина — всегда побеждает, — настолько убежденно произнёс мастер Ли, что я ему безоговорочно поверила. Да! Время всё расставляет по местам.

— Обидно только, — вздохнула Джоанна, — что истина может победить когда-нибудь в далёком будущем, когда нас уже не будет. Вот папа боролся за правду всю свою жизнь… — оборвала она фразу, нахмурившись и напрягаясь, чтобы не пролить ни слезинки.

— Если то, за что он боролся, победит, и это увидишь ты, или твои дети, Джоанна, то вся жизнь Тэя будет не напрасной, каждый его день будет шагом в пути, приведшем людей к добру, счастью и благополучию.

— Да, вы правы, — закивала девчонка, на всякий случай потерев глаза. — Вы очень правы.

«А у вас есть дети?» — снова захотелось спросить мне, но я опять не стала. В личную жизнь монастырских обитателей не лезут, и вопросы о личном вообще задавать некрасиво, поэтому я стала подниматься и кланяться:

— Спасибо, что ответили на мои вопросы, мастер Ли.


Мы вышли из прохладного домика на улицу, где всё ещё припекало. Утомившиеся за последнюю неделю ребята сидеть в беседке сегодня не собирались, решив вздремнуть. Поэтому, расставшись с Джоанной, я пошла прямиком к спортивному залу, на дополнительные занятия с Чимином. Где-то над головой вспорхнули маленькие крылья, и в сосновых ветках началась птичья перекличка. Я остановилась, заслушавшись нежным и приятным щебетанием. Сверху спускался Нгуен и, заметив моё вдохновлённое лицо, поднятое к верху, остановился рядом.