Усевшись возле столовой, там, где особенно припекало, и можно было позагорать, мы откинулись на спинки. Я заметила в столовой Элию, болтающую с Хо и Шером, возящимися на скамейке. Тень Заринэ мелькала глубже, возле печи. Её улыбка последние три дня не сходила с лица, однажды мне даже показалось, что она пытается что-то напевать, но, заметив чьё-то присутствие, притихла. Радость за её счастливую семейную жизнь омрачалась состоянием Элии. Она, хоть и смогла взять себя в руки, сегодня опять мне сказала, что видела пустыню и кровь. Я не могла не думать об этом, потому что знала, что в какой-то чёртовой пустыне сражается Чонгук. Мне это совсем не нравилось.


На утренней тренировке один из мальчишек, лет двенадцати, вывихнул руку и теперь, пока она заживала, был отпущен с занятий борьбой. Когда мы с Элией после обеда приводили столовую в порядок (обед настоятелю и привратнику понесла Джоанна), он присматривал за детьми Заринэ и Лео. Заринэ тем временем трудилась в прачечной. В Тигрином логе никто и никогда не сидел без дела, и не было таких, которые бы не пригодились. Трудотерапия спасала, лечила, облагораживала. Интересно, попади сюда Ку Чжунэ, он бы смог что-нибудь сделать или умер от ужаса, что всё надо делать самому? Нет, правда, ради этого зрелища я бы многое отдала: Ку Чжунэ убирает за козами, Ку Чжунэ чистит котёл от копоти, Ку Чжунэ пропалывает грядки. Мне вспомнилось, как ему хотелось напялить на меня платье и посмотреть на меня в другом обличье, видимо, подобное любопытство взаимно, мне хочется запихнуть его в мир, который ближе моей сущности, ему хочется запихнуть меня в мир, которому принадлежит он сам. И в том, и в том случае это делается ради смеха и издевательств. Чжунэ вообще из всей жизни делает развлечение, и это в то время, когда такие как Чонгук (такие? А есть ли ещё подобные?) рискуют собой и где-то могут погибнуть.

Дети вышли из столовой на солнце, играть на площадке, выложенной гладкой каменной плиткой, и Элия подошла ко мне, протирая столы.

— Что-то у меня кошки на душе скребут, Чонён, в голове пустота, а мысли никакие собрать не могу.

— Может, ты себя зря накручиваешь? — попыталась я успокоить её. Зная о её способностях только с её слов, я не имела возможности убедиться в них, поэтому на меня предчувствия девушки наводили скорее печаль, чем неистовое беспокойство. Разве реально точно угадать, что происходит в другом месте? Хоть Элия и рассказала о своей бабушке и о том, какие вещи с ней случались, и у меня не было причин ей не доверять, всё же я как-то поверхностно воспринимала её сны. Мне была ближе обратная интерпретация, если человек тревожен, то ему и сниться будет ерунда, а не наоборот. Поэтому надо успокоиться, и сны придут в порядок сами.

— Хотелось бы мне думать, что это рядовые кошмары, — вздохнула она, переходя к следующему столу.

Закончив, мы пошли вниз, к кладовой рядом с прачечной, взять свежее постельное бельё, чтобы перестелить свои постели. Я прожила здесь уже две недели, будь я в дорогой гостинице, мне бы меняли его чуть ли не ежедневно, но тут для такой роскоши требовались живые человеческие усилия, поэтому чистота соблюдалась на хорошем уровне, но без излишков. Элия положила мне на руки два комплекта, для меня и Джоанны, и я пошла вперёд, не дожидаясь, пока она уложит стопку с простынёй, наволочкой и покрывалом себе.

Проходить мимо привратника мне стало сложнее, каждый раз хотелось остановиться и сказать что-нибудь Мингю, но я сдерживалась и шла дальше. Я сделала бы так и в этот раз, если бы не увидела, что он открывает калитку. Сначала я подумала, что он хочет избежать встречи со мной, но потом поняла, что это не он выходит, а кто-то заходит. То самое сование носа не в своё дело остановило меня, вопреки намерению не делать этого. Сюда же не придёт никто, кроме золотых, а вдруг?..

Порог переступили, один за другим, три молодых человека. В двоих я признала гостей мальчишника Намджуна. Третий тоже там был, но его я запомнила лучше и знала по имени.

— Ви! — обнаружила я знакомого и, с улыбкой на лице, поспешила навстречу. — С приездом!

Но когда я подошла, то заметила, что его глаза красные, а их выражение никак не отвечает моему настроению. Мельком обозрев его спутников, я нашла и их в не менее сумрачном состоянии. Только после этого мои глаза опустились, и я заметила в руках Ви странный горшок. Вернее вазу, вроде китайских, но не большую… Точнее, это была урна. У меня замерло похолодевшее сердце.

— Привет, Чонён, — поздоровался, наконец, Ви, осипшим и севшим голосом.

— Я… я… — не нашлось у меня слов. Глаза так и уставились на урну. Мне не хотелось знать, думать, догадываться, убеждаться… Нет, чёрт возьми, нет.

— Ви! — раздалось за моей спиной. Я обернулась, ища повод разорвать эту зрительную связь с ношей прибывших. По лестнице поднялась Элия, догнав меня. Откинув на лавочку бельё, которое несла, она втопила, включив пятую скорость. — Ви!

Увидев её, он передал урну высокому парню слева от себя и распахнул руки. Через пару мгновений Элия оказалась ровно в них, захлопнутая объятиями. По щекам Ви потекли слёзы, которые принялись скатываться на белые волосы альбиноски. У неё из-под сомкнутых век тоже брызнули слёзы, но когда она, убедившись, что встреча случилась в реальности, распахнула глаза, то увидела скорбный груз золотых. Её губы задрожали.

— Будда… Амитабха! — прошептала она. — Кто… кто?!

— Кидо, — прошептал Ви, облизнув с губ слёзы и шмыгнув носом. — Настоятель у себя?

— Да… да, идём! — Они взялись за руки и, сопровождаемые двумя остальными, тронулись к башне старика Хенсока. Мне ничего не нужно было говорить. По тому, как переплёл свои пальцы с её пальцами парень, по тому, с какой простотой прильнула к нему в приветствии Эя, я поняла, кем она была занята всё это время, но открытие отошло на задний план по сравнению с произошедшим. Мне ничего не сказало имя Кидо, я не знала этого человека, представления о нём не имела до того момента, как увидела его в виде спрятанного в глиняный сосуд праха. Но меня задушила резкая и отчаянная боль. Я села на корточки, положила бельё себе на согнутые ноги и, схватившись за голову, уставилась в землю, пытаясь не заплакать. Их всего около сотни, и они воюют там с тысячами… Они не справятся. Это невозможно. Пустыня, залитая кровью. Элия была права, она чувствовала… Она действительно предугадывала.

— Водички принести? — раздался голос Мингю, положившего мне ладонь на плечо. Я помотала головой. — Могу что-нибудь для тебя сделать?

— Отправь меня тоже в Синьцзян.

Он замолчал, присев рядом. Погладив меня по волосам, привратник по-братски прижал меня к себе:

— Теперь его дух станет вольным тигром.

— Ты знал его?

— Да.

— Тебе больно?

— Очень. — Интонация Мингю была совершенно серьёзной, в ней не приходилось сомневаться, но звуки голоса отличались твёрдостью и сдержанностью. Никакой дрожи, никаких эмоций.

— Мне тоже. Мне очень больно, Мингю, я даже понять не могу, почему, ведь я-то его не знала.

— Почему? — Он приблизил свои губы к моему уху, зашептав: — Видимо, потому что теперь ты одна из нас, Чонён. Теперь ты — одно целое с нами.

Вторая половина 15-го августа

Сев на лавочку рядом с бельём, которое отложила Элия, бежавшая встречать своего доблестного воина, и пристроив сверху моё, я никак не могла заставить себя подняться, идти, жить и действовать дальше, даже на самом примитивном уровне. Прострация и немой шок охватили моё существо, я уставилась в одну точку и сидела в ожидании, когда щемящее чувство отпустит сердце. Побывший со мной некоторое время Мингю вернулся на пост у калитки. Я осталась в тишине, сопровождаемой отдалёнными звуками, настолько далёкими, что они не пробивались сквозь ту пелену пустоты и несчастья, которая укутала меня. Будто вернулся тот день, когда мне сказали, что наши родители погибли, разбились в страшной аварии. Я снова, как и тогда, не заплакала, но от этого, возможно, было ещё больнее. С тех пор я убедила себя, что сильная, выносливая и крепкая, и добросовестно исполняла обязанности данного образа, но с той трагедии и не приходилось вновь сталкиваться со смертью. Оказывается, она подкашивает всегда одинаково, если ты человек. В смысле, если ты не потерявший человечности человек, которому совсем не всё равно на то, что происходит с другими. И короткая разлука иногда способна причинить страдания, а смерть — это разлука вечная, необратимое исчезновение, она пугает, душит, придавливает. Незнание и неизвестность того, куда уходит умерший, всю историю волновало людей, без отгадки никто не может быть спокоен, потому что надежда одновременно как бы есть, и как бы её нет, как растиражированный кот Шредингера. Кто-нибудь когда-нибудь обязан сделать точное научное открытие с доказательствами, куда деваются умершие души и деваются ли вообще. Религия с попытками убедить и заставить людей верить не даёт необходимого — уверенности, она как строгий родитель, который запирает ребёнка дома, плотно занавешивая все окна, рассказывает о том, что за дверью, на улице, но не даёт взглянуть ни глазом, чтобы увидеть и убедиться, ты всё должен знать только со слов. Но и дураку понятно, что описанное каждый воображает по-своему, тогда как реальность сильно может отличаться от наших фантазий, возникших пусть даже на очень подробном описании. Но всё-таки, каково там, чувствуют ли ещё что-то те, кто оставил бренный мир, видят ли нас? Удовлетворены ли посмертной славой и благодарностью потомков, или жалеют, что не пожили ещё, ведь их вклад на протяжении столетий ничего не меняет? Или всё-таки их награждает загробный мир? Как? Чем?

Достаточно быстро башню настоятеля покинули двое парней, что прибыли с Ви. Сами же Ви с Элией ещё находились внутри, а я продолжала сидеть, с виду всё такая же спокойная, без слёз и шмыганья носом. Мои эмоции уходили всё глубже, пробуждая мысли о моём будущем, о будущем выпускников Лога, ребят, что выходят отсюда. Кто из них доживёт до старости? А я? Как сложится моя судьба? Я как-то сказала Чимину, что соглашусь рисковать собой, если попробую максимум, какой можно взять от жизни. Что успел попробовать Кидо? Какой он был? Как все эти невозвратные потери угнетают и убивают дух! Разве существует медитация, упражнение или лекция, которые помогли бы закалить его, чтобы он не реагировал на подобные горести?