— Ага, а трусы под ними сухие? — покривилась я.

— Да я и их снять могу.

— Я в тебе не сомневаюсь.

— Лучше бы ты не сомневалась в том, что я тебя люблю!

— Хватит! — встала я и уперлась в него. Подняла указательный палец и затычила им ему в грудь. — Прекрати признаваться в чувствах, о которых не имеешь никакого представления!

Схватив меня за запястье, он отвёл мою руку в сторону и, притянув к себе, поцеловал. Я задохнулась, но, наученная не теряться и не отключаться, впадая в ступор, укусила его за губу. Чжунэ заорал, приложив пальцы к открывшейся ране. Из неё потекла кровь.

— Блядь, блядь! — перестав голосить, морщась, прошипел он. — Сумасшедшая! Господи, как же больно…

— А ты чего хотел? Тайский массаж и минет? — Он зыркнул на меня яростными глазами. — Закатай её, пока вовсе не оторвала.

Грозно косясь на меня, пошевелив челюстью, Чжунэ отвёл уже свою руку ото рта и, не мешкая, повторил атаку. Прижав меня к себе, он снова поцеловал мои губы. Я ощутила металлический привкус крови, но уже не стала кусать его. В самом деле, ещё откушу, не рассчитав силы. В упущенные моменты, когда стоило отодвинуться и вырваться, я поддалась прежним чарам и, пытаясь прийти в себя, не ощущала ничего, кроме радости и счастья. Его губы снова были на моих губах, Чжунэ обнимал меня и мы были вместе. Собрав волю в кулак, я оттолкнула его, лишая себя огромного удовольствия, о котором вспоминала с тоской в провинции Кёнсан-Намдо.

— Достаточно, Чжунэ, мы расстались — прекратим это.

— Я с тобой не расставался.

— Ого себе! Женитьба не повод расстаться с девушкой, да? Смешно. — Я говорила всё это, но сама уже не хотела, чтобы он ушёл. Он был прав, мне тоже с ним и ругаться было приятно. Приятнее, чем спокойствие без его присутствия. В конце концов, мы оба хотим друг друга и, если Чжунэ называет это любовью со своей стороны, то я, должна признать, уже перегорела тогда, когда меня успокаивала Сынён с какао. Я называла это любовью и чувствовала что-то очень сильное, но оно прошло, оставив симпатию, привязанность и желание. Тоже сильные, но уже смазанные, не те, что я однозначно объединю в нечто, обозначаемое любовью. А если это только желание, почему бы не утолить его, чтобы и оно прошло тоже? Разве не так делают парни? Разве не так делал всю свою жизнь Чжунэ с девушками? Я подошла к нему сама, отчего он дёрнулся, позабавив меня. Похоже, мой внешний вид грозил побоями. Но я лишь взяла его за грудки рубашки и, привлекая к себе, стала целовать. Чжунэ живо откликнулся, переместив на меня свои ладони. Я ощутила их на лопатках, плавно сползающие по футболке к талии. Мурашки побежали по спине. Закрыв глаза, я опять пронеслась по всем тем местам, где мы когда-то были: спортивный зал университета, салон машины, клуб, его квартира, набережная. Это всё будоражило и приносило наслаждение, частично от физических ощущений, частично от веющей из недавнего прошлого ностальгии. Но что-то изменилось. Я уже не таяла, подкашиваясь, готовая забыться и раствориться в мужчине. Целенаправленее и осмысленнее, я понимала, что получаю удовольствие и управляю своими действиями. Я не иду на поводу у кого-то — я сама так хочу. Возможно, потому что ещё в Логе решила попробовать то, без чего не хотелось умирать, то, имея опыт в чём станешь хладнокровнее и спокойнее, менее поддающейся соблазнам. Я должна была сделать это, просто чтобы повзрослеть и стать более готовой к тому, что предстояло в будущем.

Когда наш поцелуй закончился, Чжунэ прислонился лбом к моему лбу, склонив голову. Его бас сошёл на шёпот, лаская мой слух:

— Я не хочу ехать к Дане, Чонён. Пожалуйста…

— Ты должен.

— Пожалуйста.

— Езжай.

— Пожалуйста, — заладил он, уже не прося, а умоляя. Голос его был твёрд и одновременно надрывен. Видел ли кто-нибудь когда-нибудь ещё наследника Ку в таком состоянии? Не царём, не властелином своей жизни, не надменным чеболем, а просящим что-то нищим — нищенство было во всей его судьбе, в которой никто не давал нормальной любви, нормального, человеческого отношения, нормальных сочувствия и уважения, никто не ценил по-настоящему важное.

Вздохнув, я отошла и взъерошила волосы. Что тут скажешь? Решиться или нет? Всё зависело от меня, и мне это нравилось. Что бы я ни выбрала сейчас — это не причинит мне боль. При положительном решении я максимум немного пожалею или разочаруюсь, при отрицательном — останусь неудовлетворённой и тоже немного раскаивающейся. Я не была хорошим оратором, и говорить многое до сих пор стеснялась, но определённость во мне установилась. Посмотрев на Чжунэ через плечо, я, ничего не говоря, двинулась в спальню. Надеюсь, мой взгляд был достаточно приглашающим. Но я не была уверена в этом, поэтому, когда села на кровать, включив ночник, уставилась на дверной проём. И всё же, Чжунэ в нём появился. Ничего не говоря, он опять опустился на пол, к моим ногам. Уткнулся лбом в мои колени.

— Ты лучшее, что случалось со мной, Чонён.

— До конца июля я могла бы ответить взаимностью, но не теперь. — Он посмотрел на меня, подняв лицо, заигравшее спесивой озлобленностью.

— Ты встретила кого-то другого?

— Тебя это не должно волновать. Я не твоя девушка. Ревнуй жену.

— Нет, мне всё равно на неё, пусть хоть десяток любовников заведёт, но не ты… Нет, Чонён, скажи, что не любишь другого? Я не вынесу этого!

— Если не встретила сейчас, это не значит, что я не встречу когда-нибудь потом.

— Тебе и потом никто не понадобится — я буду рядом!

— А я рядом с тобой не буду. Оставим это.

— Чонён, давай обговорим этот момент…

— Замолчи, ты разве для этого здесь?

— Я хочу, чтобы ты поняла и услышала…

— Заткнись, — наклонилась я и поцеловала его. Болтовня скольких девушек не волновала его и не интересовала? Нет, конечно же, я относилась к нему совсем не так, как он к своим многочисленным любовницам на одну ночь, но именно сейчас мне вообще не хотелось разговаривать. Жизнь была сложной штукой, и если в какие-то моменты слова её облегчали, то в такие, как этот, делали ещё хуже, запутывая всё.

Чжунэ посмотрел на меня с укоризной. Ему не понравилось, что я не стала разговаривать, но заново начинать он не стал, коснувшись губами моего колена. Его ладони взяли мою ступню и, осторожно её гладя, поднялись по икре выше. Меня охватила дрожь, граничащая с щекоткой. Внизу живота затрепыхались мышцы. Губы Чжунэ скользнули по коже, к внутренней стороне ноги. Его пальцы последовали параллельно им, по второй ноге. Выгнув спину, я закинула голову назад. Какое блаженство! Я бы каждый день хотела испытывать что-то подобное. Я очень давно, интуитивно, жаждала таких прикосновений, и была готова идти дальше, зная, что вполне возможно получить больше, лучше.

Раскрыв веки, я посмотрела вниз. Чжунэ, расстегнув рубашку, снимал её с себя, не отрываясь от моих ног, которыми упивался с жаром и животным голодом. А я сходила с ума от одного только вида его аппетитных губ на моей коже, у меня даже под коленками жилы подёргивались. Когда же его губы раскрылись, и появившийся язык тронул ногу над коленом, пойдя прямой дорожкой выше, я со звуком ртом хватанула воздух, замирая. Ощущение пробирало до костей. Язык дошёл до самого края моих коротких шортов, после чего, наползая на меня дальше, Чжунэ уложил меня на спину и вновь поцеловал устами в уста. Мы целовались на кровати, как когда-то в моих мечтах, когда я, исключительно в них, позволяла ему прийти в мою спальню. И вот он здесь. И я трясусь под его руками, хотя знаю, что сильнее него и в любую минуту могу отбросить его прочь. Но я не хочу. Я хочу обнимать его бесполезно подкаченные плечи — красота без боевого умения, гладить по выточенному прессу, проникать под ремень, ниже…

— Чжунэ, — вызволила я рот из его плена. Он притормозил, впритык уставившись в мои глаза. Было немного забавно, нос к носу, смотреть в его такое близкое лицо, с такого расстояния выглядевшее юным и простым. Мы говорили не громче тиканья стрелки будильника, переставшей меня раздражать.

— Что?

— Презерватив? — Он приподнялся и, привычно хлопнув по карманам брюк, хорошенько их прощупал.

— Чёрт… я ведь, правда, не для этого сюда ехал… Но у меня в машине есть, в бардачке. Сходить?

— Да куда ты пойдёшь, — начала я было терять настрой и передумывать — в конце концов, не судьба и ладно, — но Чжунэ пригвоздил меня к постели обратно:

— Я и без него могу всё сделать. Вынимать вовремя я умею, — шепнул он мне в ухо. Это признание-информирование залило мои щёки краской, одновременно с тем возбудив в разы сильнее. Я словно уже чувствовала, как он входит в меня, оказывается во мне и достигает экстаза. Сколько раз я представляла, как он издаёт звук наслаждения своим голосом, с этой его непередаваемой хрипотцой, и как я отвечаю ему эхом.

Опять без слов, я не препятствовала больше ничему, расслабляясь. Чжунэ стал опускаться поцелуями обратно к ногам, по шее, ключицам. Задрав футболку, он провёл языком по животу и, когда достиг резинки шортов, взялся за них и потянул вниз. Закрыв глаза, я приподняла бёдра. Свет в спальне не был ярким, но не смущаться я не могла, разве что старалась этого не показывать. Вместе с шортами Чжунэ прихватил и нижнее бельё, но я сдержала порыв удержать на себе одежду. Как вовремя я привела себя в порядок, не стыдно было, в общем-то, обнажиться полностью. Приподнявшись на локтях, я решила посмотреть, что будет дальше делать Чжунэ. Со мной всё это было впервые, и меня разбирало какое-то совсем глупое любопытство, несмотря на то, что в теории я всё вроде бы неплохо знала. Он смотрел мне в глаза. Его ладони, идя по моим голым бёдрам вниз, дошли до колен и, под гипнозом его взгляда, развели их в стороны. Я прикусила губу, наблюдая за его действиями. Чжунэ подался вперёд и его губы коснулись… Ахнув, я закрыла глаза и опять откинула голову. Меня пробил озноб, ноги, если бы их не придерживал Чжунэ, наверняка бы съехались, придушив его. Господи, что это за чувство? У меня перехватило дыхание, и какое-то время, боясь издать те звуки, что срывались, я кусала свои губы, цепляясь за покрывало пальцами. От участившегося сердцебиения грудь вздымалась вверх. Я вскрикнула, сразу же сунув кулак себе в рот, чтобы не голосить — вдруг соседи услышат? Да ладно бы они, мне самой было не по себе от стона, который сорвался. Но Чжунэ не останавливался, и меня начинало нереально колбасить, иначе я не могла описать своего состояния. Одновременно хотелось продолжать и остановиться, потому что наслаждение делалось невыносимым. Я стала упираться, пытаясь отстранить от себя Чжунэ, толкая его в плечи, но его язык… Господи!