Пока Соломатина наслаждалась музыкой и вниманием окружающих (а оно, это внимание, было, она чувствовала его), Федотов смотрел на сцену и, стараясь не заснуть от усталости, размышлял о том, какая же это сложная штука — семейная жизнь. Раньше ему казалось, что соединись они с Инной в одно целое под названием семья, все остальное уже происходит по умолчанию. Любовь, привязанность, верность, внимание — это все не требует подтверждения. Они вместе — и этим все сказано. Но однако вот уже второй день подряд он убеждается, что так просто это не работает. Все требует внимания и подтверждения. Федотов решил, что отныне будет внимательнее к Инне. В глубине души он был раздосадован таким поворотом — по его мнению, в доме и так все было замечательно, но, как мужчина умный, в дальнейшем он решил играть на опережение.


В семье Федотовых это был первый кризис. И, сидя в театре, Олег попытался принять решение, которое обезопасило бы их семью. Он только не догадывался, что есть явления намного сложнее, чем просто обида или усталость.

— А я никогда не знал, что тебе нравится опера, — вдруг посреди действия прошептал Олег, наклоняясь к жене.

— А мы с тобой это никогда не обсуждали, — тихо ответила она, — мы о многом не успели поговорить.

— Почему не успели? Мы сейчас можем это сделать… — отвечал Федотов.

— Простите, но сейчас не надо, вы мешаете всем слушать, — вмешался кто-то из соседей по ложе.

Они извинились, переглянусь и чуть не прыснули со смеху. Все оставшееся действие Олег и Инна старались не смотреть друг на друга — их распирал смех.


Ресторан был красивым и дорогим. Федотова и Соломатину встретили как почетных гостей, проводили к столику, подали меню и карту вин.

Федотов несколько растерялся, а Инна спросила мужа:

— Ты позволишь мне сделать заказ на свое усмотрение?

— Дорогая, я буду только рад доверить тебе такое сложное дело.

Прозвучавшая в голосе ирония совсем не обидела ее. Она только рассмеялась и бойко продиктовала названия блюд. Так же быстро она управилась и с винной картой.

— Ты уверена, что все это можно будет есть? — тихо спросил Олег.

— Я у них меню на сайте посмотрела, потом погуглила. Надеюсь, информация правдивая.

Федотов рассмеялся. И вообще сейчас у него было прекрасное настроение — опера, наконец, закончилась. В ресторане было уютно, а жена его выглядела замечательно — Федотов и сам это видел, и отметил реакцию окружающих.

— Спасибо тебе, — произнес он и взял руку жены, — спасибо, ты все замечательно устроила.

— А я рада, что тебе сейчас хорошо. Ты же так устаешь, и эта каждодневная рутина — и у тебя, и у меня. Мы оба очень любим Степку, но на ма-а-ленькие каникулы тоже имеем право.

Федотов понял, что чувство вины не покидало Инну ни на минуту. Понял и пожалел ее.

— Инна, ты замечательная мать. Я говорю это совершенно серьезно. Именно с тобой Степка узнает мир. Именно с тобой он растет. Это не пафос, это правда. И от нее никуда не деться. Я же все время на работе и внимания вам уделяю мало.

— Но ты же из-за нас все время на работе, — улыбнулась Инна.

— Из-за нас всех.

То, что им принесли на ужин, было умопомрачительно на вкус. Федотов сначала недоверчиво посмотрел на сооружение из кусочков мяса, потом вилкой аккуратно отбросил веточку диковинной зелени и наконец попробовал блюдо.

— М-м-м-м, — промычал он, — это божественно. Это действительно божественно.

— Еще бы! Ты ешь мясо голубей.

Федотов поперхнулся:

— Правда?

— Да, между прочим, традиционное блюдо французской кухни.

— Вкусно, — признался Федотов, — но зря ты сказала, что это голуби. Перед глазами те самые, что в мусорных баках промышляют.

— Олег! — с укором воскликнула Инна.

— Все, больше не буду.

Вино Соломатина заказала белое, игристое — красное сама не любила.

— А вино очень простое. И совсем недорогое.

— Мне показалось, что шампанское?

— Игристое. Называется «Ламбруско Эмилия Бланко». Ламбруско — сорт винограда. Вино недорогое, но вкусное.

— Вкусное, — согласился Федотов и удивился, — в таком ресторане и недорогое вино. Кстати, как ты думаешь, какой будет счет? У меня деньги есть, но все же…

— Видишь ли, за ужин заплачу я. В конце концов, у меня тоже есть деньги. И декрет мне оплатили…

— Даже не вздумай, ты билеты в театр купила, — Федотов собирался сказать что-то еще, но Инна его прервала:

— Олег, на минуту отлучусь, потом продолжим спорить. За кофе и пирожными.

Она встала, Федотов, подхватив трость, резво подскочил, его тяжелый стул покачнулся и, если бы не подоспевший официант, грохнулся бы на пол. Этот шум на какое-то мгновение привлек внимание остальных гостей. И в туалет Соломатина направилась под пристальным взглядом других посетителей.

Оставшись один, Федотов расслабленно откинулся на мягкую спинку стула и посмотрел на часы. Время было за полночь. Олег огляделся: ресторан был полон, видимо, работал до последнего посетителя, то есть до утра. Никто из соседей расходиться не собирался. Олег с трудом сдержал зевок. Да, вечер Инна устроила замечательный, но утром он будет просто без сил. А завтра в девятых классах опрос по пройденным темам. И еще они пишут тесты. «Придется взять с собой термос с крепким кофе!» — подумал Олег. Он вспомнил, что это было традицией в Озерске, когда он пропадал на стройке и днем и ночью. «Вроде бы совсем недавно было. Каких-то пару лет назад, а кажется, что не только в другой жизни, но вообще в другом веке и не с тобой», — усмехнулся про себя Олег…

— Добрый вечер! — раздалось у него над головой.

Федотов поднял глаза и увидел девушку. Она была хороша собой — синие глаза, идеальный овал лица. Раскрасневшиеся щеки контрастировали с белизной шеи. На девушке было темное платье с глубоким вырезом.

— Добрый вечер… — растерянно произнес Федотов и в ту же минуту воскликнул: — Калязина?! Ольга Калязина?! Это вы?

— Да, — громко рассмеялась девушка, — Олег Игоревич, это я! Вот уж не думала, что мы с вами здесь встретимся.

— Я тоже не думал, — все так же растерянно сказал Олег. Он понимал, что перед ним ученица теперь уже десятого класса. Та самая Калязина, которую он считал ленивой тупицей и в которую по-прежнему был влюблен лучший ученик этого класса Андрей Карачинский.

— А вы здесь один? — Калязина улыбнулась, и Федотов с ужасом подумал, что улыбка у нее очаровательна и он уже попал под ее обаяние. Еще он удивился тому, что выглядит эта неповоротливая и вечно сонная школьница чрезвычайно соблазнительно.

— Послушайте, Калязина, я здесь с семьей. А вот вы что тут делаете? К тому же у нас, вернее, у вас в классе завтра тесты.

— Олег Игоревич, скажу честно, про тесты я совершенно забыла. А здесь я с друзьями. Они, кстати, такие же совершеннолетние, как и я. И к тому же ваша власть ограничивается стенами школы. — Ольга Калязина широко улыбнулась, показав идеально ровные зубы.

Федотов покраснел, он чувствовал, что смешон сейчас. А эта девушка хороша, беспечна и совершенно права. Она — взрослый человек, и ее жизнь — это ее жизнь. И куда он лезет со своей математикой и своим занудством?

— Калязина, я был рад видеть вас, а сейчас, простите, я бы хотел остаться один, — эту фразу Олег произнес в лучших традициях кинематографа. Калязина расхохоталась, и Олег заподозрил, что она выпила лишнего.

— Знаете, в чем ошибка отечественной педагогики? — став серьезной, спросила Калязина. — В том, что педагог даже не может себе представить, что ученик может быть нормальным взрослым человеком. То есть не просто человеком. Но еще и нормальным, думающим человеком.

— Вы все так хорошо знаете про педагогику… Хотите стать учительницей?

— После школы я надеюсь выйти замуж, — спокойно ответила Калязина.

Они не заметили, как подошла Соломатина.

— А ты тут не скучаешь, — от растерянности Инна произнесла банальность, да еще с какой-то пошлой интонацией. Калязину она приняла за постоянную обитательницу ресторана.

— Не скучаю. К сожалению, — сухо ответил Федотов. Ему стало неудобно вдвойне — перед Инной за присутствие это навязчивой ученицы, перед Калязиной — за невыдержанность Инны.

— Простите, я не хотела вам помешать, — сказала Ольга Калязина. — Я здесь с друзьями. Увидела Олега Игоревича и решила подойти поздороваться. А он напомнил мне, что завтра мы пишем тесты по алгебре. Собственно, и все. Извините, пожалуйста…

— Так вы его ученица? — удивилась Соломатина.

— Да. Калязина Ольга, десятый класс.

— Я бы вам дала больше. И поверьте, в вашем возрасте это безусловный комплимент, — улыбнулась Инна.

— Вы мне тоже очень понравились. Мы с девчонками все гадали, какая вы — жена нашего математика. А вы красивая и стильная.

— Спасибо, — Инна порозовела от удовольствия — комплимент прозвучал искренне.

Калязина улыбнулась и отошла от их столика.

— Олег, ты что?! Ты даже не пригласил ее сесть! И не поднялся, когда разговаривал с ней!

— Инна! — Федотов посмотрел на жену и убедился, что та говорит совершенно серьезно. — Она — ученица. Школьница. Это она должна вставать, когда я с ней разговариваю. И она не должна быть здесь в это время. Мне плевать, что она завтра не напишет этот злополучный тест, но мне не наплевать, что она позволяет себе так разговаривать со мной и с моей женой.

— Ты чего так раскипятился? Вы же не в школе, — Инна спокойно отпила из своего бокала. — Ты не учитель здесь. А она взрослая женщина.

— Инна!

— Да, да! Могу поспорить, что определенный опыт у нее есть. А если бы ты видел, с кем она, то согласился бы со мной.