Полина Рей - Анестезия

– Стой… подожди…

Этот выдох стал слабым подобием отрезвления, которое, впрочем, было тут же сметено новой волной пульсирующей в венах страсти. А Настя… Настя была просто восемнадцатилетней девчонкой, у которой мир из-под ног уходил от первой настоящей влюблённости. И сейчас, в эти мгновения, таким правильным казалось просто отпустить себя, поддаваясь своим чувствам и желаниям.

Они оказались в пустой квартире через десять минут. Срывали друг с друга одежду, как ненормальные. А когда Саша уложил Настю на постель и навис над ней на вытянутых руках, она только и успела шепнуть:

– Ты… у меня ты первый.

Он кивнул совершенно серьёзно. Опьянения, которое до сих пор оставалось на губах привкусом виски, как не бывало. Зашелестела упаковка от презерватива, Настя развела ноги шире, когда Зубарев провёл головкой по влажному лону. Входить он не торопился, давая Насте расслабиться. Она застонала от удовольствия, и Саша слизал этот стон с её губ. Потом качнул бёдрами, и стон перешёл во всхлип. Пришлось вцепиться в плечи Зубарева пальцами, когда принимала его в себя целиком.

Настя распахнула глаза – в полумраке можно было разглядеть каждую чёрточку на лице Саши. Сейчас был тот момент, который – Настя знала это – она запомнит навсегда.

– Всё хорошо? – спросил сдавленно Зубарев, и Настя кивнула. На большее у неё просто не осталось сил. А у Саши – не осталось терпения. Он стал двигаться, сначала неспешно, следом – всё быстрее и быстрее. Настя прислушивалась к своим ощущениям, но понимала, что наслаждение черпает совсем не в том, что чувствует физически. Удовольствие было полным от того, что её первый раз был именно с этим мужчиной. И в том, что на его лице был написан чистый экстаз, когда он в последний раз вошёл в неё и замер.

Мгновением позже Саша лёг рядом и притянул Настю к себе. Оба пытались совладать со сбившимся дыханием, но выходило откровенно плохо.

– Как ты? – спросил Зубарев, проводя губами по виску Насти. От нежности этого касания по телу прошла дрожь.

– Я хорошо, – кивнула она. – В душ пойдём?

– Пойдём.

– А то скоро мои родители вернутся.

– Вот чёрт… – Зубарев мягко рассмеялся. – Тогда мы вовремя.

Он поднялся с постели и, взяв с пола футболку, чтобы прикрыться ею. А Настя лежала и смотрела на него, отгоняя непрошеные мысли. Почему он приехал к ней? Банальное «соскучился» было лишь поводом скрыть истинный повод. И что теперь будет между ними? Но говорить об этом сейчас было как-то… странно.

Она поднялась с постели и прошла в ванную, где уже хозяйничал Зубарев, а потом… потом все мысли снова заместились ощущениями от близости Саши, и думать ни о чём другом Настя уже не могла.

Он уехал минут через сорок. Просто поцеловал её – коротко и жадно – и вышел из квартиры. Настя же отправилась спать, решив, что утро вечера мудренее.

А потом всё закрутилось со скоростью безумного калейдоскопа. Через несколько дней она узнала, что Зубарев женится. Не на ней.

Он ещё звонил, приезжал, пытался ей что-то объяснить, но для Насти, казалось, мир перестал существовать. Она стала встречаться с Виталием, пыталась сделать хоть что-то, чтобы только не думать о Саше, чтобы только не было так больно.

Через некоторое время узнала, что беременна. Рядом с ней находился мужчина, который готов был прожить с ней всю жизнь. Виталий окружил её такой заботой и любовью, что само собой разумеющимся стало её согласие на то, чтобы выйти за него замуж. Ни о каком аборте, разумеется, и речи не шло.

Они расписались быстро, за жизнью Зубарева Настя не следила, хотя о его свадьбе и писали в СМИ. Но она была уверена, что их пути больше никогда не пересекутся, и в тот момент дала себе твёрдый зарок сделать для этого всё возможное, совершенно не представляя, что от судьбы им обоим было не убежать.

– Глаша, перестань скакать! Уложу обратно на постельный режим! – проговорила Настя строгим голосом, когда ей надоело постоянно одёргивать дочь. Та постоянно подпрыгивала и хлопала в ладоши, чем не давала Насте организовать ей на голове хоть что-то удобоваримое. Сегодня они снова ехали к Саше вдвоём, и Глаша с самого утра сводила свою маму с ума.

– Я стою спокойно, мамочка.

Мамочка! Ну надо же! Если в ход пошло это слово – Аглая была готова на всё.

– А комнату нашу ты убрала? Помнишь, сколько там игрушек валяется? – притворно грозно уточнила Настя.

– Помню… – покаялась Глаша. – Но я уберусь, когда мы от Саши вернёмся, ладно?

Она повернулась к Насте, воспользовавшись тем, что та уже сделала ей причёску, и посмотрела на маму невинно-наивным взглядом, за который можно было простить всё.

– Ладно, – кивнула Настя. – Договорились. Но чтобы выполнила своё обещание обязательно! А сейчас иди обуваться.

Глаша умчалась в прихожую, а Настя принялась бросать в сумку всё, что могло им пригодиться у Зубаревых. С того момента, когда между нею и Сашей пробежала первая искра, и когда он, уронив её к себе на колени, показал, что Настя ему небезразлична, прошла пара дней. За это время она приезжала к Саше скорее потому, что была должна, а не потому, что ей этого хотелось… Хотя, кому она врала? Ей снова хотелось быть рядом с ним, и она только огромным усилием воли не показывала этого Зубареву.

– Мам! Ну ты идёшь? – нетерпеливо окликнула её Глаша из прихожей, и Настя, тяжело вздохнув и сдерживая улыбку, которая помимо воли появлялась на губах, пошла к дочери.

Аглая с порога, стоило только им добраться до Саши, унеслась в комнату Зубарева. Настя едва успела стащить с дочери сандалики, как та уже бежала в известном ей направлении.

– Саша не в духе был, – сообщил Влас, встречая Настю. – Но надеюсь, всё поправимо.

– И я надеюсь, – мрачно проговорила она в ответ. Сталкиваться с тем, что Зубарев начнёт срывать злость на её дочери, ей совсем не хотелось.

– Да нормально всё будет, – заверил её Влас. – Я вообще думаю, что Саша таким был потому, что Глаху давно не видел.

– Круто, – фыркнула Настя. – То есть если моя дочь схватит ветрянку и пробудет пару недель дома, Зубарев превратится в ещё большую задницу?

Влас и Настя рассмеялись и хохотали до тех пор, пока в в кухню не въехал Саша. На его коленях, уже привычно восседала Аглая.

– Над чем ржём? – поинтересовался Зубарев, и Глаша посмотрела на него с осуждением.

– Просто веселимся, – пожала плечами Настя, скрывая истинную причину.

– Понял. – Было ясно, что Саша ни черта им не поверил, но сейчас Насте было как-то всё равно. – Мы с Глашей есть хотим.

– Вы с Глашей? – вскинула бровь Настя. – Тогда садитесь. Покормим вас.

Аглая заснула. Просто пошла и улеглась на кровати Зубарева, и Насте пришлось сделать вид, что всё так и было задумано. После обеда Влас ушёл в сад, а они с Сашей остались одни.

– Твоя малая в меня жизнь вдыхает, – неожиданно признался Зубарев, и Насте пришлось сделать вид, что она не поражена этими словами.

– И не только в тебя, – сказала она, вытаскивая из посудомойки тарелки. – Я только не хочу, чтобы она зря к тебе привязывалась.

– Зря? – переспросил Саша, и Настя поняла, что сморозила глупость. Потому что оставалось только догадываться, как он мог интерпретировать её слова.

– Да. Не хочу, чтобы она тебе надоела.

Она развернулась к Зубареву и вдруг поняла, что он подъехал к ней слишком близко. И снова быстро потянул за руку, понуждая упасть ему на колени.

– Что ты творишь? – выдохнула Настя, хватаясь за его плечи, то ли держась за них, то ли неосознанно отталкивая Сашу.

– Тебя хочу поцеловать, – прошептал он, и она почувствовала на своих губах его жадный рот. Всё, что она смогла – это ответить на этот поцелуй, потому что понимала – единственное, чего ей желалось, это дать понять Зубареву, насколько она по нему соскучилась.

Их языки сплетались в невообразимом танце. Руки Саши были на её талии, сжимали, притягивали к себе, и Насте казалось, что это то единственное, в чём нуждаются они оба. Казалось ровно до тех пор, пока она не приказала – то ли ему, то ли себе:

– Хватит!

– Что? – непонимающе выдохнул Зубарев, невольно отстраняясь.

– Хватит этого всего.

Настя вскочила с колен Саши и отбежала к двери, будто предполагала, что он начнёт её преследовать и заставит сделать то, чего она не хочет. Или всё же хочет?

Да, хочет так, что по телу дрожь идёт…

Настя вышла из комнаты Зубарева в полном раздрае. И ей послышалось – или нет? – как в спину доносится одно-единственное слово, которое ей самой казалось правильным:

– Трусиха…

После этого они с Сашей оба делали вид, что ничего не случилось, и Настя заметно успокоилась. Хотя, вместе с тем появилась и злость. О чём он вообще думал, когда целовал её? Что вот так просто можно снова поманить пальцем, и она забудет о том, что между ними было и чем всё закончилось в прошлый раз?

И на себя Настя злилась тоже. Ей нельзя было ему отвечать. Нельзя и всё тут. Даже повода давать считать, что она рядом с ним по какой-то иной причине, кроме денег, Настя давать Зубареву была не должна.

– Почему ты больше дочь с собой не берёшь? – поинтересовался Саша, когда они с Настей смотрели кино. Оба усиленно делали вид, что это едва ли не привычное времяпрепровождение для обоих.

– Потому что считаю, что это неправильно.

– Что неправильно? – Зубарев взял пульт и отключил телевизор, и Настя перевела взгляд на него. Она понимала, что рано или поздно этот вопрос поднимется снова, потому была к нему готова.

Настя много думала об этом, старалась отстраниться мысленно от того, что Глаша тоже хотела как можно чаще видеться с Сашей, к которому, видимо, неосознанно тянулась. Дочь Настя понять могла – после того, как поступил с ними Виталик, Аглае был нужен рядом какой-то значимый для неё мужчина. А вот что касалось Зубарева – его привязанность к Глаше была для неё чем-то необъяснимым.