– Насть! – позвал её Влас, когда она настолько глубоко погрузилась в мысли, что уже не понимала, где реальность, а где – воспоминания.

– Да? – Она поднялась с дивана, сжала и разжала пальцы. В лицо бросилась краска, потому что поняла: Влас прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что произойдёт между нею и Зубаревым. – Саша в комнате своей. А я домой скатаюсь до утра. Если что-то будет экстренно нужно – сразу звони.

– Окей.

Он ушёл, а Настя сделала вдох и выдох. Раз, другой, третий. Нужно просто успокоиться и пойти к нему. Ведь этого хотят они оба.

Насколько приняв душ и натянув на себя футболку Зубарева, которая лежала в ванной, Настя направилась к комнате Саши. Он лежал на боку на кровати, укрытый простынёй. Неловко улыбнулся ей, когда зашла в спальню и застыла у порога.

– Боишься?

– Тебя?

– Ну… да… или не совсем меня.

– Не боюсь.

Настя подошла ближе. Возникла дурацкая мысль о том, что ей, наверное, надо было одеться приличнее, но она тут же исчезла, когда Саша осторожно взял её руку в свою и потянул. Давая ей возможность в любой момент сказать «нет». А она не хотела говорить это слово. Не хотела отказывать в своих желаниях прежде всего самой себе.

– Ты красивая очень, – шепнул Зубарев, притягивая к себе Настю, на этот раз настойчиво, будто давал понять, что передумать теперь она не сможет. Он попросту не даст ей этого сделать.

– Саш, – выдохнула она, когда легла рядом и повернулась к Зубареву.

Он тут же закрыл её рот поцелуем, впился в губы с такой жадностью, что шанса сделать вдох не осталось. Их языки сплелись, рука Саши обхватила бедро Насти. Она легла так, чтобы ему было удобнее её трогать, стеснение исчезло, замещаясь потребностью чувствовать эту близость каждой клеточкой тела.

Зубарев задрал футболку выше и когда не обнаружил трусиков, удовлетворённо выдохнул. Так и продолжая целовать Настю, провёл пальцами по внутренней стороне её бедра, и она вздрогнула. Потянулась к нему, но он перехватил руку, молчаливо давая понять, что сегодня всё удовольствие – только ей.

И Настя расслабилась полностью, отдалась тому, что чувствовала.

– Ты уже влажная, – констатировал Саша, когда раздвинул ноги Насти и его пальцы скользнули между набухших от желания складочек. Прикосновения были горячими и настойчивыми, но в то же время нежными.

– Я тебя хочу, – выдохнула она в ответ, потянулась за поцелуем, но тут же отстранилась, потому что не смогла сдержать протяжного стона. Как давно она не чувствовала ничего подобного, и как же ей нужно было сейчас ощущать то, что дарил Саша.

– И я тебя… безумно, – признался Зубарев. Он оттянул широкий воротник футболки, освобождая грудь Насти. Наклонился и обхватил напряжённую вершинку губами. Настя снова застонала, шире раздвигая ноги, давая возможность касаться её как можно откровеннее и глубже.

И больше не было слов – только хриплые стоны, влажные звуки и призрачная грань самоконтроля, которая не позволяла Насте кричать от удовольствия громче.

Она притягивала голову Зубарева к себе как можно ближе, двигала бёдрами навстречу его руке, пока он не вошёл в неё сразу двумя пальцами. И замер, потому что Настя застыла тоже. Это было какое-то невероятное по своей силе ощущение. Саша не мог быть сейчас в ней никаким другим способом, но Настя совсем не чувствовала, что их близость какая-то неполная.

– Всё в порядке? – хрипло выдохнул Зубарев. Посмотрел на неё, и Настя поняла, что он едва сдерживается. Зрачки Саши были расширенными и потемневшими и выдавали то возбуждение, которое он испытывал.

– Да.

Она едва шевельнула губами, произнося это слово, но Саше только и было нужно, что услышать его. Теперь он начал вбиваться в неё – сразу резко и глубоко, пока Настя вскрикивала от этих движений. Она чувствовала, как внутри рождается такая волна удовольствия, которую она чувствовала всего раз – когда была с Зубаревым давным-давно. Это было даже не физическое наслаждение, а кайф от понимания, то он рядом с ней. Этот невозможный мужчина, которого она так же ненавидела, как и любила.

– Ещё. Давай ещё, – взмолилась она в губы Саши, который склонился к ней.

– Ещё? – уточнил он, тяжело дыша.

– Да… прошу…

Он ускорил движения, стал вбиваться в неё яростнее и глубже. Большой палец опустился на клитор и начал растирать его, а губы снова сомкнулись на напряжённом соске. И Настя не смогла молчать и дальше – заметалась на постели, уже не сдерживая криков удовлетворения. Она сжимала собой пальцы Зубарева и знала, что так, как с ним, уже не будет ни с кем, а он продлевал её удовольствия, поглаживая её изнутри.

– А как же… ты? – прерывисто выдохнула Настя, когда наконец волны наслаждения стали затихать. Саша вышел из неё и, прижав к себе, поцеловал в висок.

– Всё потом… через время.

Она не стала расспрашивать ни о чём, понимая, что именно Зубарев имеет ввиду. Просто легла удобнее и, обняв Сашу рукой, закрыла глаза, чтобы мгновением позже крепко уснуть. Через время… оно обязательно у них наступит, это «через время». Сейчас же хотелось просто спать и знать, что наконец вернулась туда, где так хотела быть все те годы, что жила без Саши.


Последующие дни были наполнены самым настоящим сумбуром. Но таким, от которого получали удовольствие все. Глаша вообще была в восторге – Настя понимала, что такой свою дочь не видела ни разу. Им даже удалось снова вытащить Сашу на прогулку, но на этот раз всё прошло гораздо лучше, чем в тот день, когда ездили на хоккей.

Зубарев принял участие в закупке всякой школьной всячины для Аглаи, и как Настя ни старалась с этим бороться, но оба успели нахватать с прилавков столько всего, что на кассе их рассчитывали целую вечность.

– Большая часть покупок Глаше явно не пригодится! – пыталась воззвать к разуму Зубарева Настя, на что тот лишь отмахивался.

Вечером Аглая устроила целое представление, бесконечно сменяя блузки и дефилируя перед ними. И Насте только и оставалось, что качать головой, мысленно смирившись с такой растратой.

Между ней и Сашей установились такие отношения, в которые она даже боялась верить. Нет, тот Зубарев, которого она знала годы назад, остался в прошлом, но Настя была этому только рада. Потому что сейчас рядом был совсем другой мужчина, и она постепенно начинала ему доверять. Он был внимательным и чутким, и каждым своим действием и словом давал понять, что она очень важна для него. Порой, правда, мелькали мысли – что было бы, не окажись Зубарев в инвалидном кресле? Была бы ему точно так же нужна Настя? Она старалась гнать их от себя, потому что смысла размышлять об этом не было. Всё шло так, как шло, а примерять какие-то ситуации, которые уже не сбылись, было глупым.

– Насть, привет! – послышался в трубке голос Власа, когда она подошла к телефону.

Этот день проводили порознь – Настя и Глаша у себя дома, Влас с Зубаревым – у себя.

– Что-то с Сашей? – мгновенно насторожилась она, слыша, как в висках застучало сердце.

– Нет. Точнее, речь пойдёт о нём, но с ним всё в порядке.

– Тогда в чём дело?

– Встретиться со мной сможешь? Это ненадолго. Просто нетелефонный разговор. Да и не хочу, чтобы Саша о чём-то знал.

Настя сделала глубокий вдох и посмотрела на играющую в куклы Глашу.

– Смогу минут на двадцать. Устроит?

– Устроит. Сейчас к Саше мать приедет и я к тебе смотаюсь. Позвоню.

Он отключил связь прежде, чем Настя успела засыпать его новыми вопросами. Странно всё это было. Какие-то тайны, интриги, расследования…

Она улыбнулась дочери, которая оторвалась от своей игры и посмотрела на неё вопросительно, и, решив, что гадать смысла нет, пошла на кухню мыть посуду.


Влас приехал к ней минут через тридцать. Настя спустилась к нему с отчаянно колотившимся сердцем, уже предвидя какие-то нехорошие новости.

– Всё в порядке, – усмехнулся он сразу, видимо, поняв по её лицу, насколько она встревожена. – Сядешь? – Он кивнул на скамейку возле подъезда.

– Ага, – кивнула она и устроилась на скамье. – Давай уже выкладывай, что там у тебя.

Влас присел рядом и прищурился, глядя на Настю, у которой возникло ощущение, что он мысленно прикидывает, говорить с ней о том, о чём хотел, или нет.

– Ты знаешь, что у Саши шансов восстановиться не очень много?

– Знаю, – кивнула она. – И что?

– До твоего появления у него даже мыслей не было о том, что он снова хочет ходить. Я не знаю, что это было. Даже копаться в этом не хочу, потому что Зубарев же упёртый. И рассказывать не рассказывал, и прям наотрез отказывался от того, что предлагали врачи.

Настя кивнула, понимая, о чём говорит Влас. Если Саша что-то себе вбил в голову – и причины для этого были совсем неважны – пиши пропало.

– То, что он сейчас схватился за своё желание подняться на ноги… я даже не знаю, как к этому относиться.

– А как к этому можно относиться?

– По-разному. – Влас пожал плечами. – Понимаешь, если у него не получится, я… боюсь загадывать, что тогда будет с Сашей.

– Так. А какие шансы на то, чтобы всё получилось?

– Пятьдесят на пятьдесят. Или получится, или нет. Ему предлагают операцию, но чем больше времени проходит, тем меньше становится шансов.

Настя округлила глаза, не совсем понимая, как реагировать на эту новость. Если Зубарев настолько хочет подняться когда-нибудь из инвалидного кресла, почему он не хватается за эту возможность?

– Почему он тянет?

– Раньше просто не хотел ничего. Сейчас у него есть опасения.

– Какие?

– Если операция не поможет, то… вероятность, что он когда-то будет стоять на ногах, станет вообще мизерной.

– Но ведь существует шанс, что она поможет!

Настя даже вскочила со скамейки и воззрилась на Власа сверху-вниз.