Жена, услышав про то, что её супруг готовит и убирает в квартире у чужой бабы, говоря прямым текстом, охренела: в своём доме Борис за годы брака палец о палец не ударил, он только всеми руководил. Да откуда он знает, как варить борщи и каким средством отмывать кафель? Он и понятия не имеет, что такое – швабра!

– Это вы, – продолжала отбиваться Ангелина, – почему вы спокойно жили, когда вашего мужа постоянно не было дома? Он же у вас всё время куда-то пропадал? Где он ночевал, а? Вы не догадывались, что он практически переселился к другой бабе? Как вы могли этого не замечать целый год?

В этой семье либо один был слишком умный и хитрый, либо другой был слишком дурак. Жена, оказывается, принимала эго отсутствие за издержки командировочного труда: мужик с целью обеспечения семьи часто мотался по другим городам, приезжал с работы усталый, запыхавшийся, выкладывал заработок… Ну даже если он и погуливал, думала жена, то так… иногда… С кем не бывает. И кто бы мог подумать, что её муж намертво присосётся к какой-то бабе? Ангелина выложила всё, вывернула чувства Бориса наизнанку и потрясла ими: вот он какой – ваш муженёк!

Выяснения продолжались около часа, на поверхность всплыли нелицеприятные и щекотливые подробности, каждая новая карта с эпизодом жизни теперь переворачивалась картинкой вверх поочерёдно. Ангелине стало ясно, как на самом деле Борис провёл Новый год – в шумной компании родственников, а не в состоянии беспробудного сна, жене стало понятно – где он пропадал последние выходные, явно не перегонял машину для друга из Ростова, и в аэропорт он отвозил не директрису с мужем, а любовницу с подругой. В конце этого неприятного разговора Ангелина подытожила:

– Я не буду лезть в вашу семью. Так что, Люда, он ваш! Живите спокойно и будьте счастливы!

Жена её не отпускала, она как будто спрашивала совета: вот он проснётся, что мне делать, как нам жить дальше после всего, что он натворил?

Борис очнулся в тот же вечер и увидел сидящих перед ним жену и младшую дочь – ребёнок оказался втянут в их взрослые разбирательства видимо по причине отсутствия другой поддержки у жены. Муж всё понял по одному их виду, начался допрос с пристрастием. И Люда, и ребёнок требовали объяснений, задавали вопросы: когда началось, где познакомился? Пьяный Борис не выдержал, сел за руль и помчался к Ангелине.

Любовница в это время лежала в темноте на кровати, нервно покусывая губы, уснуть не получалось – хотелось напиться. Ангелина встала и отправилась прямиком на кухню, где стоял нераспечатанный бутыль текилы. Она налила первый стакан, затем второй… Вдруг в дверном замке повернулся ключ – Борис влетел в квартиру, сразу кинулся обнимать и целовать её со всей страстью, он спускался на колени, плакал, умолял простить его, объяснял, что давно хотел сказать, но боялся, что она его бросит. Это всё ради любви, больше всего в жизни он боялся, что она его бросит.

– Так, как тебя, я никого никогда не любил! Только не бросай меня!

Несчастная жертва любовного треугольника кричал, что у них в семье всё давно плохо и что живёт он с женой ради детей, к тому же Людка несколько лет отказывает ему в интимной близости, постоянно ссылаясь на головные боли или на больную голову – с ней явно что-то не так, и бедный Борис не живёт, а мучается, жизнь не приносит удовлетворения. Но тут появляется она – Ангелина, единственная его отдушина: жизнь заиграла новыми красками, он не ходил – он летал…

В ходе самотерзаний Опека и Попечительство принял решение о разводе и предложил Ангелине стать его женой. На всём протяжении этого длинного разговора – второго за сутки, у Бориса разрывался телефон. Учитывая, что время было два часа ночи, это могли быть только оставленные дома в стрессовом состоянии родственники. На телефон он так и не ответил, и вообще отключил его. В процессе беседы любовники гасили стресс текилой, хлопали стакан за стаканом, пока не забили на всех, предаваясь страсти – в этот день они любили друг друга, как никогда. Уснули они только к рассвету – счастливые и влюблённые…

Воскресное утро началось с ясной солнечной погоды. Ангелина проснулась в приободрившимся настроении, вылезла из смятой постели и раздёрнула шторы, но от выражения на лице Бориса веяло пасмурностью, хмуростью, скоплением грозовых туч. Трезвым взглядом всё оценивалось иначе: он находился в ЧУЖОЙ квартире, заработанной ЧУЖИМ бизнесом, рядом с женщиной, которую он часто возил на ЧУЖОЙ машине. Борис не знал, что ему делать, он молча оделся и пояснил, отводя глаза в сторону, что ему надо ехать домой. Она не стала его удерживать, даже благословила, пожелала «ни пуха» в столь трудном примирении. По пути он напоминал о себе короткими звонками, давая понять, что не бросает Ангелину, а по-прежнему остаётся с ней.

Через пару часов у неё высветился незнакомый номер – это звонила жена со своим докладом. Она откровенно делилась, будто с личным психологом:

– Сегодня он вернулся к нам с дочерью, смотрит на нас такими глазами, полными боли и жалости. Он говорил, что ему остаётся только вздёрнуться, только взять бы верёвку… Умолял: не бросайте меня!

Следом за Людкой позвонил Борис и начал клясться в любви, заваливать обещаниями, роптать на жену – у Ангелины возникло ощущение, что всю ответственность за происходящее пара хочет перевалить на неё, сами они принять решение не в состоянии. Все только звонили и жаловались, спрашивали совета… У кого? У Ангелины? Ей самой дал бы кто-нибудь совет в свалившейся на её голову дилемме: запуталась сама в себе, послать бы его, порвать с ним… Но нет на это сил! Не могла она от него оторваться…

В тот же день Людка придумала план: в кратчайшее время она собрала вещи, забрала младшую дочь и уехала жить к сестре на несколько дней, дав Борису время подумать и принять главное решение в его жизни: нужна ли ему семья – под этим словом понималось дальнейшее проживание под одной крышей с женой и несовершеннолетним ребёнком. Старшая дочь давно жила не с ними, а в отдельной квартире со своей семьёй.

Не успела Ангелина прийти в себя, как на этот раз позвонила десятилетняя дочь Бориса – невольный свидетель, ни в чём неповинный пассажир тонущего судна, управляемого родителями. Девочка называла её по имени отчеству, тон, в котором она вела беседу, далеко не соответствовал столь юному возрасту. Всё, чего она просила – это не отнимать у неё папу. Дочка давила на жалость, она предлагала отдать всё, что у неё есть: одежду, игрушки, только бы папа остался в семье. Это Ангелину морально вымотало, она пообещала, что папа останется в семье и никто его не заберёт.

Весь вечер Ангелина, оставшись дома одна, рыдала и осмысливала последний период жизни. Капкан, в который она попала, держал в плотных тисках – либо из него нужно было выбираться, либо он расплющит её окончательно. Вырваться можно только в одном случае – если бросить Бориса, но ненависть к нему сменялась жалостью, потом она начинала жалеть и ненавидеть себя. В голове заново прокручивались все яркие моменты, сортировались на правду и ложь, в результате лжи оказалось значительно больше – она перевесила тяжёлым грузом. Он шёл ко дну и тащил за собой мнимое счастье, всё то, что должно было свершиться, но теперь не произойдёт никогда. Она вырвала из школьной тетради сына чистый лист бумаги и написала прощальное письмо, которое ставило крест на этих неправильных отношениях:

«Да, пишу тебе мой милый, любимый, единственный… Что ж ты меня так-то? Эх, расслабилась я… За что меня жизнь так? Ну ничего, выпутаюсь, пробьюсь, смогу… Как часто я лила слёзы из-за мужчин? Раза четыре, вот сегодня плачу – в последний раз. Ну сколько можно? Хочу выразить тебе свою благодарность за то, что дал мне возможность почувствовать себя любимой, желанной… Я купалась в твоей любви, нежности, ласке, внимании ровно год, но всё хорошее когда-нибудь кончается. И ещё: когда я тебе говорю, что меня всё устраивает… Я не знала, что ты спишь со своей женой!!! Да ещё и каждый день!!! Тварь! А от меня требовал, чтобы у меня никого не было! Меня так жёстко ещё никто не наёбывал! Я в Сочи не поехала с друзьями, а ты в это время по вечерам спал со своей женой!»

Исписанный лист маячил на столе, пока она ходила кругами, подбирая за детьми разбросанное. Оставалось только отправить – никакого адреса она не знала, единственное, что могла – всучить ему прямо в руки. Письмо провалялось до утра, пока не позвонили в дверь – это был Борис, не открыл, как обычно своим ключом, а именно позвонил, соблюдая приличия.

Он вошёл: весь опухший и потерянный, сразу заговорил, как ему плохо, что он пил вчера целый день в полном одиночестве и не находил себе места. Он снова начал просить прощения, умолять не отталкивать его, признавался ей в любви, говорил, что вся его жизнь до встречи с ней не приносила радости. В завершении Борис сообщил, что хочет пригласить её в свой дом, теперь пустующий, и показать, как он живёт – предложение отдавало намёком на совместную жизнь, что из двоих женщин он в итоге выбрал Ангелину. Жена ушла, можно всё забыть и строить жизнь заново.

Ещё совсем недавно одумавшаяся женщина в очередной раз доверилась его обещаниям, планы на будущее с Борисом вновь стали казаться реальными. Борису всего лишь нужно было выкинуть из своей жизни «не приносящее удовлетворение», отрезать прошлое и раствориться в любви, остаться с Ангелиной – радостью и отдушиной.

Она пошла собираться. В комнате снова бросился в глаза лежащий на столе белый исписанный лист – Ангелина быстро его сложила и воткнула в свой новый личный дневник с обложкой, имитирующей книгу, на которой было написано: «Ф.К. Ницше По ту сторону добра и зла». Дневник она вставила среди других книг, стоящих на полке. Борис точно Ницше не читает, да он вообще ничего не читает, кроме чужих дневников и переписки в телефонах. Так прощальное письмо не дошло до адресата.

Они приехали в его дом: двухэтажное, ухоженное семейное гнездо, ёлки, туи – всё, как у людей… Любовница прохаживалась по комнатам, кидая взгляд на женские принадлежности и детские игрушки – это было то место, которое она весь год пыталась представить в своём воображении, возможно, она таким его и представляла, только статус проживающих в доме людей стал теперь другим. Ночи Борис проводил не на каком-то диване для одинокого холостяка, а на царском супружеском ложе, аккуратно заправленным розовым атласным покрывалом, расшитым зелёным орнаментом.