11 февраля. Цель освобождения:

Не хочу зависеть от его желания и возможности встретиться!

Хочу ощущать себя любимой, а не девочкой по вызову!

Если продолжать отношения, то без чувств к нему, просто относиться как к сексуальному партнёру.

Хочу быть равнодушной к нему, чтобы на все его предложения о встречи не было ни капли желания встретиться.

Бориска, прости меня… Ну не могу я встречаться с женатым человеком: я должна быть единственной, и не могу я зависеть от мужчины, когда ему надо – меня это жутко унижает и ломает».

Павлухин ошивался в её квартире регулярно – это был единственный представитель мужского пола, к которому Борис нисколько не ревновал. Опека и Попечительство просто не знал, что у Павлухина теперь другая роль: он сидит с детьми, когда Ангелине нужно сорваться на свидание, и уже не с ним, с Бориской, а с параллельным потоком мужчин, продолжавших бесценный, несгорающий в огне, список любовников. У Бориса что-то не так было с интуицией, хромала чуйка: теперь, когда она гуляла напропалую, он даже не допускал, что его «единственная» и «горячо любимая» ведёт двойную жизнь, он видел только то, к чему привык – настоящая сущность этой тигрицы была для него за гранью понимания, хотя она брала пример с него, дублировала его поведение, только делала это с другой целью – наказания за то, что он натворил.

В первый раз Борис поймал свою подругу на попытке измены, когда отвёз её в гости к двоюродной сестре Кате в деревню, а сам поехал на объект. На самом деле это была не только попытка – Борис захватил лишь часть истории. Расклад был таким: он собирался забрать её после выполнения работ на объекте и отвезти домой, а сам должен был уехать к жене и дочери – это при такой майской чумовой погоде, когда со всех сторон долетали запахи шашлыков? Одна только мысль –остаться одной, брошенной в квартире в семь вечера при длинном световом дне и доносящимися отовсюду трелями соловья, приводила Ангелину в ужас. Она позвонила Борису и попросила, чтобы он не забирал её: Ангелина решила остаться у Кати с ночёвкой, чтобы посидеть с сестрой за кружкой пива. Но Борис упёрся рогом: нет и всё! Она объясняла, что не хочет скучать дома одна, когда он тем более будет не где-нибудь, а отдыхать в компании жены. Что за несправедливость? Но Опека и слышать ничего не хотел, тогда Ангелину это задело – включилась стерва.

– Позвони-ка тому, помнишь, который на Лексусе? – обратилась она к сестре. – И пусть привезёт вина, поедем в лес, шашлыки жарить.

Тот, который на Лексусе, давно тёк, глядя на Ангелину с прошлых совместных посиделок в гостях у Кати. Не прошло и часа, как белый Лексус стоял перед дверью, вино было куплено, шашлыки в прозрачном ведре так и просились на костёр. Компания загрузилась в машину и поехала по грунтовой дороге поближе к дебрям природы. Ангелина снова почувствовала себя свободным человеком, а не узницей средневекового замка, или послушницей монастыря.

Лесная поляна на берегу пруда принимала таких любителей жареного мяса не впервые. На шампурах подрумянивались куски свинины, из распахнутых дверей Лексуса гремела попса, Ангелина крутила бёдрами под музыку, когда эту идиллию нарушил рингтон телефона, установленный на контакте «Опека и попечительство». Она взяла не сразу: ей было настолько хорошо, что она продолжала танцевать под музыкальное сопровождение из телефона, так как владелец машины вежливо приглушил радио, предоставляя возможность ответить на звонок.

– А ты где? Почему всё закрыто? – Борис в свои сорок восемь совсем не знал жизнь, и за полтора года он совсем не узнал Ангелину.

Она ответила, что гуляет с сестрой по лесу – про мужика с пакетом, полным харчей, Ангелина, естественно, умолчала. Реакция в трубке итак была такой, что она, недослушав, взбесилась и начала орать: «Какое ты вообще имеешь право мне что-то запрещать?» После чего послала его к жене, или куда подальше, и попросила, чтоб он больше её не беспокоил. Наоравшись, она отключила телефон.

Когда стемнело, Ангелина при свете фар устроила акробатическое представление в бордовом нижнем белье, после чего завалилась в кусты вместе с тем, что на Лексусе. «Меня никто ещё так не заводил…» – шептал он ей на ухо. Доведённому до крайней степени экстаза новому любовнику она бы поставила четвёрочку из десяти: слишком много он суетился и растрачивал силы в пустоту.

Сёстры в Катином доме продолжили распитие пива, купленное по дороге тем, который на Лексусе. Утром Ангелину потянуло на продолжение – запах свободы вскружил ей голову, и она созвонилась ещё с одним интересным вариантом с сайта знакомств. Вариант предложил съездить на концерт в Москву в тот же день. Получив её согласие, он, не мешкая, забронировал билеты.

Концерт накрылся, когда в дверях нарисовался красномордый запыхавшийся Борис. Изображая обеспокоенного родителя, он потребовал возвращение блудной дочери домой. Катя выскочила вперёд и вступилась за сестру, преграждая проход – на глазах Ангелины эти двое крепко сцепились, не стесняясь в выражениях.

– Да кто ты такой, чтобы ей указывать? – кричала сестра.

– Уйди, я сказал! Сидишь в своей деревне и сиди дальше, гусей гоняй!

– И кто бы говорил! Вы посмотрите на него! Тоже мне… городской выискался… От тебя навозом несёт за километр!

Борис умолчал, что за вчерашний вечер он объездил в этом районе все лесные окрестности, высматривая по сторонам свою пассию, и неудачно вляпался ногой в коровье дерьмо.

– Тебя что, давно не трахали? – уставился он на Катю. – Найди себе мужика, а в нашу жизнь не лезь!

Катя залилась краской не-то от злости, не-то от обиды, нанесённой, как удар ниже пояса. Перебранка с обоюдными оскорблениями закончилась победой Бориса, потому что он всё-таки добился своего и затолкал Ангелину в машину. После этого конфликта сёстры перестали общаться.

Борис вёз сбежавшую рабыню домой, всю дорогу воспитывая. Катю он поливал грязью, как только мог, что таких родственников им не надо: она попросту завидует и пытается их рассорить. Затем перешёл к поведению Ангелины: начались методы устрашения, за ними последовало порицание, в итоге оказалось, что он так поступает от безумной любви к ней. Романтическую часть разговора внезапно прервал телефонный звонок – это «вариант с сайта» уточнял насчёт поездки.

Рабовладелец резко притормозил на обочине, грубо выхватил у неё смартфон и начал орать в трубку: «Кто ты такой? Какого хрена ты звонишь моей бабе?» Конфликт с сестрой показался детским лепетом: в ход полетели самые грубые оскорбления, какие могут быть между двумя сцепившимися мужиками, бьющимися за свой авторитет. Про Ангелину – виновницу данного инцидента на время забыли, мужики орали в трубку – где состоится стрелка, каждый грозился приехать с братвой. Виновница стычки с трудом загасила конфликт, ей пришлось успокаивать обоих, «вариант с сайта» теперь слушал, как она, сгорая от стыда, объясняет, что никуда не едет, потому что такая у них любовь…

Борис под эгидой любви бранил, учил, обещал, требовал, воспитывал, убеждал так больше никогда не делать… Ей последнее время нравилось быть слабой женщиной, что за неё решаются вопросы, а не она тащит всё на себе, как раньше – Ангелина позволяла играть с ней в господина и рабыню. Господин приказывал – она повиновалась. Этакий султан, имеющий двух жён, посадил своих баб по домам, запретил им покидать кирпичные клетки, лишь только работа была исключением – тут он поделать ничего не мог, но про пикники с шашлыками без его участия можно было стопроцентно забыть.

К шести часам вечера он успокоился, можно сказать – разрядился. Ангелина молча наблюдала, как он одевается и закрывает своими ключами дверь, оставляя её одну на слишком просторной кровати для одной. Теперь он поехал ко второй своей бабе – жене, вымотанный, удовлетворённый, растративший на любовницу последние моральные и физические силы. Бедолага, подумает жена, даже по воскресеньям он ради семьи вкалывает, не покладая рук, у всех выходной, а он работает на этих чёртовых объектах до шести вечера и приезжает весь уставший. Надо его хорошо покормить, постирать его вещи, а то завтра опять на работу.

Из дневника: «30 мая. Он продолжает доминировать, а она зависеть. Та, которая встала на путь соблазна, часто не может выйти из порочного круга таких отношений… Не надо соглашаться на суррогаты, даже из страха… Связь с женатым мужчиной – суррогат счастья, иллюзия… Измена своим нормам и правилам влечёт за собой кривизну, путаницу и миражи». – Интернет пестрил советами для женщин, попавших в лабиринт заблуждений, Ангелина выписывала цитаты – они толкали её к действию.

Переписка на сайте знакомств снова пошла на взлёт – Борис ничего не знал. Если бы он мог хотя бы на мгновенье представить, оставляя её дома в одиночестве, что она всю ночь разъезжает по ночным клубам и встречается с новыми ухажёрами, его бы хватил удар. Ангелина наслаждалась местью, и неважно знал он об этом или нет, главное, что знала она, ей становилось легче от одной только мысли, что, когда он обнимает в постели жену, она лежит в объятиях другого мужчины – это своеобразная психотерапия, клин клином и в этом роде…

А Борис по-прежнему врал ей, балансируя между двумя домами, выкручивался по любой ерунде… Когда она не могла уснуть и пыталась прибегнуть к помощи заботливой Опеки, то звонила ему и просила приехать. Сначала она слышала в ответ: «я попробую», а через минуту звучала очередная брехня: «забыл куртку у свата, а ключи от машины в куртке…» Всё с ним было ясно.

Месть ужесточалась с каждым днём. Бывали дни, когда Ангелина имела в день трёх-четырёх любовников: одного она провожала утром, днём её навещал Борис, вечером она знакомилась в ночном клубе, а вернувшись оттуда, чувствовала, что ей чего-то не хватает – накопившаяся за пару часов энергия вновь просилась на выход, и тогда в ход вступал сайт. От первого приветствия до первой встречи путь был коротким: списались, созвонились, встретились – на всё про всё полчаса. Мужчины подъезжали с букетом цветов, прошедших собеседование в машине или кафе, Ангелина приглашала к себе. Ни в коем случае ни при детях – дети не всегда были дома, они скрашивали жизнь её стареющим родителям, или ночевали у соседки – понимающая разведённая женщина, живущая этажом выше, без проблем принимала ребят, а когда у неё возникала подобная ситуация, приводила своих.