Светлана Хорошилова - Ангелина, или Ненасытная тварь

Сам он садиться с таким перегаром за руль не собирался, значит дочку они повезут с помощью Ангелины, которая как всегда выглядела с утра свежо, как стёклышко. Младшая была не в настроении, она не вникала – кто кого куда везёт, а только психовала, что отец накануне влез (это было в его понятии нормой), в её планшет, прочитал подростковую переписку, сменил пароль и, так как был пьяный, позабыл его.

Ангелина, наблюдая за ней через зеркало заднего вида, вспомнила, как Борис тоже предложил влезть в планшет её младшего сына: «Давай посмотрим, что тут твой сын делает целыми днями!» Посмотрели. У обоих был шок. Борис залез в недра истории просмотров и обнаружил у шестилетнего пацана ссылки на порно-сайты. Когда Ангелина сопоставила, что заходили в них только по субботам, она облегчённо выдохнула: каждую субботу с сыном сидел Павлухин.

Поздним вечером, попрощавшись с Борисом, она лежала дома и пила в одиночестве. Номера поклонников были удалены, страницу на сайте нужно восстанавливать по трезвому, деньги закончились…

Из дневника: «25 января. Четыре дня, как закодировалась, причём без денег, в долг. Обещала дня через два подвезти, а подвозить нечего: денег нет катастрофически. За последние дни я успела съездить с Аллой и её новым другом в Москву на выставку, приехать, раскодироваться, попить три – четыре дня, съездить на капельницу и опять закодироваться. Павлухин живёт с нами (постепенно так получилось), он отводит Данилу в школу, забирает его. У меня освободилось много времени. Решила ещё раз испытать судьбу – так потихоньку сижу на сайтах знакомств, а может быть правда встречу свою судьбу и проживу с ним лет тридцать. Построим дом, организуем бизнес, будем друзьями и любовниками. На данный момент чувствую себя такой одинокой…»

Позвонили знакомые с печальной вестью: скончался Лукин – сообщили посторонние люди, мать и брат его уже неделю, как похоронили, не поставив в известность единственного сына, и хоть бывшую, но жену, которая носилась с ним по наркоклиникам. Видно недостаточно хорошо носилась.

Старший сын заперся в комнате, Ангелина решила его не трогать. Лукин был в самом рассвете лет. Очередная девушка, с которой он общался в последнее время, проснулась рядом с остывшим телом – страшно представить какой она испытала шок. Девушка выскочила из квартиры, прикрывшись чем попало, и в истерике начала долбить в соседние двери.

Как-то скомкано получилось… Ещё недавно приходил на родительское собрание, отпускал привычные шутки про классную руководительницу сына, даже пародировал – прыгал за её спиной по-обезьяньи как бы на четырёх лапах, пытаясь изображать гориллу. Что-то в их училке было от обезьяны – Лукин такие вещи быстро подмечал. Ангелина тихо хихикала, зажимая рот ладонью, чтобы учительница не обернулась и не заметила великовозрастного лопоухого детину, прыгающего за её спиной, как орангутанг, чтобы позабавить бывшую жену. А теперь в один миг – земляной бугор, присыпанный слоем свежего снега…

Близкие, которых не позвали на похороны, приехали на кладбище на «9 дней». Сын установил венок, они постояли вдвоём с матерью, помолчали и поехали домой. Никита вытянутся, мать уже давно обогнал ростом, внешность – его, Лукинская, похож на него, как две капли воды, и интеллект по наследству передался, только, в отличии от отца, используется в нужное русло. В дневнике в основном пятёрки, особенно по русскому и литературе, учится сам, без посторонней помощи, пока мать работает или куролесит…

Борис последнее время занимался возвращением жены: Людка в который раз побежала с документами в суд, заявление о разводе она уже писала отточено, с многолетним опытом, но волк-стервятник уговорил всё-таки, забрала Людка заявление. Чем он её подмасливает – никому не известно. И снова взялся за старое, начал опять качать свои права дома у Ангелины.

С конкурентами разбирался безжалостно. Скольких она уже упустила – хороших, свободных, серьёзно настроенных кандидатур… Попечительство звонил им прямо с её номера, размахивал, стыдил, угрожал – после такого звонка никто не хотел быть частью сомнительного треугольника, Ангелина не возрастала в их глазах, как женщина, за которую готовы бороться, а наоборот падала: зачем давать телефон в руки какому-то больному на всю голову? Может и сама такая же, хотя и представлялась другой?

Последние годы она издёргалась. Её состояние можно обрисовать, опираясь на следующий пример: если поймать в степи вольную птицу, посадить в клетку, да не просто в клетку, а в коробку из-под молока, вытаскивать, когда захочется, гладить по спинке, приговаривать: люблю тебя, птица, лапуля, красотуля, а потом засовывать обратно в коробку, запечатывать, чтоб не могла улизнуть. Пока, любимая! Позвоню!

В сорокалетний день рождения грандиозный банкет Ангелина не планировала. Привезла символически на работу спиртное, закуски, чтоб посидеть с сотрудниками по окончании рабочего дня – посидели нормально, Борис суетился рядом. Погода шикарная, начало лета, Ангелина только вошла в свой любимый кураж…

Деньги были, ей сразу захотелось в какой-нибудь клубешник. Пятница, восемь вечера, народу много, одета красиво, похудела за полгода. Всё! Решено! Продолжать буду на танцполе!

Сотрудники стали разъезжаться по домам. Опека и его зять тоже засобирались домой: их ждали жёны. Борис машину загонит, сядет, нальёт себе пивка, жена расставит перед ним блюда, включит телевизор и будет в него лупиться, политиков обсуждать.

Ангелина и зять забрались в машину к Борису.

– Высадите меня у «Дельфина»! – огласила она свои дальнейшие планы, будто забыла с кем имеет дело. Опека взглянул на неё с упрёком и смекнул, что, если отвезти её домой, как планировалось, она тут же вызовет такси и через полчаса будет зажигать в «Дельфине». Он сразу вспомнил про её родителей, ими он тоже умело манипулировал. Когда Ангелина заметила, что свернули они за город, то сразу поняла – везут её не в «Дельфин», а на дачу под присмотр пожилых Нестеровых. В ней стала накапливаться злость, внутри всё сжималось, вот-вот готово было выплеснуться наружу.

Отец и мать с улыбками на лицах вышли к воротам, когда к ним подъехал Борисовский Шевроле. Ангелине противно было слушать лицемерные любезности:

– Доставили вам дочь в целости и сохранности, рвалась куда-то, приключения собирать на свою задницу. А потом в каком логу её искать?

Родители благодарственно соглашались, смотрели на них, как на спасителей, предложили за стол, но те отвечали: «Не, в другой раз, торопимся…»

Точка кипения дошла до предела – котёл, в котором зашкалило давление, должен вот-вот взорваться.

– Суки! – заорала она на мужиков, которые уже собрались отчаливать по домам. – Вы – твари ебучие! Привезли меня… погулять не дали! У меня день рожденья, блядь! Твари!

– Лина, Лина… – начал успокаивать отец и брать её под руку.

– Не трогай! – взвизгнула она. – Ты тоже такой! Вы все, твари, гуляете, а мне в мой день рожденья в кой-то веке и погулять нельзя?!

Присоединилась мать, глаза у неё были напуганы. Вместе с отцом они попытались затянуть её на территорию участка.

– Все вы – гулящие! От жён своих, твари, гуляете! А мне потанцевать нельзя?! – Её выкрики были слышны на несколько улиц дачного посёлка, голос отдавался вечерним эхом.

Из калитки нерешительно высунулся обеспокоенный сосед, отдыхающий в домике напротив.

– А что у вас тут происходит?

– Суки! – Сосед вздрогнул. Ангелина смотрела на него в упор вытаращенными маниакальными глазами и тяжело дышала, она ненавидела всё, что имеет отношение к мужскому, возможно даже собственного отца. – Вы все – суки ебучие!

– Лина, Лина, – тянула за руку мать, – успокойся!

– Меня, значит, домой?! В мой день рожденья?! А сами, твари, гуляете! Вы все – твари гулящие! Суки ебучие, блядь!

Её не могли одолеть четыре крепких мужика, вся мускулатура у Ангелины чувствовалась до предела напряжённой, глаза были бешенными. У матери от испуга затряслись руки, сердце готово было вырваться из груди. Понемногу она завела её, всю трясущуюся от злости, на участок, а Борис с зятем поспешили в машину – свалить от греха подальше. Сосед провожал её взглядом, стоя неподвижно с отвисшей челюстью: ему надолго хватит впечатлений – в какой разборке он на ночь глядя поучаствовал…

Давление в кипящем котле не снижалось до самого утра – бурлило и клокотало, сон не приходил, скорее видения, что-то похожее на галлюцинации, по всей вероятности – смесь бодрствования и сновидений. Она от кого-то отмахивалась, пугалась, считала, что тронулась рассудком, её естество осталось неудовлетворённым, вдоволь не нагулявшимся.

Родители крепко спали, когда Ангелина, проснувшись в шестом часу утра, вызвала такси. Куда поедет – пока не знала, куда-нибудь догуливать… Таксист приехал молодой и весёлый, послушал о её проблемах, посочувствовал и предложил составить компанию для продолжения незаконченного дня рождения. Таксование ему пришлось прервать, пассажирка была значительно привлекательнее заработка.

По пути Ангелина прикупила бутыль текилы, а из закуски – упаковку с килограммом лимонов (пачка соли не в счёт). Такси отправилось к речке. В семь утра у реки сразу повеселело с появлением блондинки, застоявшаяся энергия которой явно просилась наружу – из открытых дверей автомобиля гремела музыка, блондинка танцевала… Речное шоу привлекло внимание молодой пары, скучающей на берегу, видимо, ещё с вечера гуляющая пара домой не торопилась. Ангелина предложила им присоединиться и протянула текилу в одноразовых стаканах – её лёгкой руки на берегу организовалась «утренняя вечеринка», движуха в стиле «дайте же мне оторваться!» Веселилась она до упаду.

– Как скучно мы живём! – толкала она речь перед речной публикой со стаканом в руках. – Хотелось бы куда-то ходить, как-то развиваться… Очень скучно просто прийти домой, лечь спать и сказать: вот день мой закончен, мой день с девяти до шести, с девяти до восьми, как у многих… А мой день проходит не так! Мой день неизвестно как закончится. Да! Я никогда не знаю, как он закончится, никогда не знаю, где он закончится, я никогда не знаю с кем он закончится… – Ангелина делала паузу и ставила акцент на словах – «как», «где» и «с кем».