Прохожие стали оглядываться. Борис повернул ключ зажигания и развернул машину резкими нервными движениями, он повёз Ангелину к ней домой, приговаривая себе под нос оскорбления в её адрес. Дома он в очередной раз провёл обыск, забрал ноутбук, телефон, крепко выругался и уехал, оставив её пьяную, побитую, неудовлетворённую ничем – она почувствовала себя овцой, запертой в хлеву, ей оставалось только сидеть и блеять… Это был уже далеко не первый стресс по вине Бориса, человека чужого, который не являлся ни женихом, ни мужем, но продолжал качать права, учить её жизни, удобной для него. Ситуация казалась безвыходной, даже родители, которые могли бы защитить свою дочь, стояли на стороне диктатора, совета спросить было не у кого. В тот момент ей пришла в голову мысль – поискать психолога, может он взглянет со стороны и подскажет: как же быть дальше…

Глава 18 Ты – моя рабыня!

Новую сим-карту Ангелина вставила в старый завалявшийся телефон, который пожертвовала соседка. Уже пошёл пятый день существования в вакууме, без возможности общения с миром, без связи с работниками и заказчиками, один лишь беспрерывно говорящий телевизор. До неё никто не мог дозвониться, и ни с кем не могла связаться она сама – за эти дни Волк-стервятник пробежался по многочисленным сомнительным контактам, обзвонил всех, кого только смог, с угрозами и оскорблениями. Об отношениях с Вадимом он всё узнал из переписки, поэтому ему персонально набирал восемнадцать раз. На сайте знакомств участника Диану заблокировали, потенциальные ухажёры, с которыми намечались встречи на будущее, или «козлы», как называл их Борис, занесли её в чёрный список.

По возможности Борис приезжал, воспитывал, твердил про лог – он постоянно упоминал это коронное место, где в финале обязательно должен был валяться её труп, но электронику обратно не возвращал. Настроение у Ангелины совсем скатилось из-за его поведения – Борис это заметил и сразу включил «заботящегося отца», во всех его действиях сквозило сплошное проявление внимания, он был максимально чутким и всё делал для неё. Хочешь конфетку? А чай будешь? Укрыть тебя одеялкой? Как же это её бесило! Казалось, что он всё делает для неё, но именно эта приторная забота выводила её из равновесия; он помогает перевезти что-то с одного адреса на другой, выслуживаясь на каждом шагу, а она орёт на него, раздражается, «на хер» посылает. На работе то же самое: Ангелина постоянно ругается на Бориса при клиентах и подчинённых – это были признаки того, что у неё начиналась депрессия, она стала рассеянной, перестала отвечать на звонки, слушала собеседника, но ничего не слышала – мир окрасился в серые тона, его звуки теперь напоминали сплошной монотонный гул.

В два часа ночи, когда в соседней комнате похрапывал Павлухин, уснувший рядом с сыном, она поняла, что ей заснуть не удастся, предыдущие ночи также прошли в переворачиваниях с боку на бок. Ангелина внезапно встала, начала одеваться и подкрашиваться, ей требовался допинг – танцы, выпивка, веселье. Она застегнула сапоги на высоком каблуке и потянулась к пальто – из детской на подозрительные звуки выбежал Павлухин, а за ним и полусонные сыновья. Бывший муж стал сразу отнимать пальто.

– Ну куда ты сейчас пойдёшь?

– Я на час.

– Знаю я какой у тебя час! Ночь на дворе, успокойся!

Все трое старались её удержать, но это было бесполезно – Ангелина выдернула пальто и убежала из собственной квартиры, из уютной домашней обстановки прочь. Она уносилась, спотыкаясь по лестнице, цепляясь за перила, боясь поднять глаза и увидеть в лестничном пролёте лица своих детей.

Внизу её ожидало такси.

Креативная светящаяся вывеска ночного клуба вдохнула в неё утраченную жизнь, гламурные молодые люди топтались у входа, сигаретный дым растворялся в холодном воздухе, вот оно – лекарство от депрессии. Первым делом у барной стойки она заказала порцию коньяка: ей требовалось повышенное внимание, не такое, что постоянно оказывал Опека и Попечительство – Ангелина жаждала, чтобы ей восторгался не единственный мужчина, а толпа. Пококетничав с барменом, она переключилась на приезжего интересного собеседника, заскучавшего с бокалом в руках у барной стойки – мужчина охотно откликнулся на предложение составить ей компанию, общение за коньяком оказалось приятным, но его внезапно прервал возникший из ниоткуда трезвый родственник и утянул приятного собеседника домой.

Вокруг все были, как сонные мухи: уставшие и скучающие. Ангелина направилась к танцполу, на котором вяло кривлялись три девицы, она прошествовала мимо них и сразу полезла на сцену – из неё попёрла энергия, Ангелина стала двигаться страстно и динамично. В процессе танца она эротично расстегнула жакет и отбросила его в сторону, её руки скользили по телу, обтянутому в платье из плотного голубого шёлка, бёдра вращались – занятия по акробатике не пропали даром: несмотря на округлые формы, тело по-прежнему двигалось пластично. Ангелина заметила, что теперь посетители клуба и обслуживающий персонал поголовно уставились на сцену. Не удивительно, потому что на этой сцене не пьяная клиентка клуба отрывалась – там выступала звезда. Кайф был получен, толпа покорена. Как мало ей было нужно: отпустите, ради бога, дайте насладиться обществом и вниманием, потанцевать и повеселиться…

Через пару-тройку часов она спала в кровати, как убитая.

На утро депрессия вернулась, когда заявился Борис – надзиратель и диктатор, снова начались зудящие намёки, что он не представляет жизни без неё и никуда не денется. Она уже не понимала, что означает: «Я буду втягивать твой запах всю оставшуюся жизнь» – эти слова произносились, когда он стоял за спиной, теребя её за волосы, и ей казалось, что не только запах, он намерен втягивать её нутро, до последнего вздоха, высасывать всю оставшуюся жизнь. Её жизнь.

Из дневника: «11 декабря. Я устала, он устал – мы устали. Чувствую себя опустошённой. Нет во мне больше былой энергии, будто всю её кто-то выпил, хочется лечь и лежать, ничего не делая, не решая никаких вопросов, не предпринимая никаких усилий. Мы друг друга раздражаем, настал такой период, когда мы знаем друг о друге всё».

Последним способом, чтобы выбраться из депрессии была идея похода к психологу, и не одной, а совместно с Опекой – пусть он тоже послушает. Может специалист разрешит их проблемы, научит, что делать дальше? Ведь должен быть какой-то выход из сложившейся ситуации, а помощи пока ждать было неоткуда – родители всё только усложняли: мама была на стороне Бориса и одобряла все его действия, а отец твердил одно: «Я не буду вмешиваться в ваши дела, разбирайтесь сами».

На сайте психологов выскочило множество специалистов. Ангелина выбрала женщину лет сорока пяти с большим опытом работы по специализации – врач-психотерапевт. Она нуждалась не только в разговорах: всех окружающих, и себя в том числе, она определила в разряд больных психопатов, которым срочно требуется лечение, возможно медикаментами. Борис согласился съездить только в первый раз – больше не поехал, потому, что был категорически не согласен с тем, что говорит врач. Что значит – он не имеет права вмешиваться в её жизнь? Причём здесь его семейное положение? Всё он имеет, его любовь к ней позволяет ему делать всё, что заблагорассудится, ведь без него она пропадёт, а он спасает её, вытягивает из дерьма, уберегает от нехороших поступков…

Врач-психотерапевт, практикующая, как психолог, проводила дорогостоящие консультации для пациентов с депрессиями, с жизненными проблемами, назначала по необходимости транквилизаторы и антидепрессанты. Где заканчивается психология и начинается психиатрия мог увидеть только специалист, потому что граница между одним и другим была настолько размывчатой – здесь требовались определённые знания, но даже специалист не смогла донести до Бориса, что его поведение выходит за рамки дозволенного. Она пыталась основательно объяснить, что с его стороны происходит вторжение в чужую семью, в которой никто этого не желает, но Борис никого не слышал, он всё время твердил своё: «А почему она пошла туда…? А зачем она поступила так…? А она мне не безразлична».

Психолог демонстрировала на куклах, разъясняла, она говорила правильные вещи. Ангелина осталась в восторге от сеанса, ей полегчало безо всяких медикаментов, наконец-то нашёлся человек, который может дать рассудительный совет, объяснить по какой причине пошло всё не так, и как можно это исправить. В результате она стала приезжать на консультации одна. Психолог постепенно открывала ей глаза, куклы в её руках превращались в персонажей её жизни, и Ангелина начинала понимать: что же всё-таки происходит, что происходило в её жизни с самого начала и пошло не по правильному пути…

Во-первых, она недополучила материнской любви, а от отца получила более чем, поэтому женского в ней мало, а мужского много. Борис, наоборот, был подавлен авторитарной матерью, и в нём задавлено мужское, но много по жизни женского: забота, тепло, внимание, с мужской стороны он всегда не был уверен в себе, поэтому ему приходилось беспрерывно доказывать, что он мужик, а то вдруг это кто-то не заметил… В его поведении по отношению к Ангелине угадывалась тирания, поэтому психолог обозначила его тип: тиран-прилипала – от такого легко не отделаешься, его будешь гнать, его будешь бить, оскорблять, но он всё равно так просто не отстанет. А главное, что он постоянно совершает одну и ту же большую ошибку: пытается её прогнуть, подчинить себе.

Какое-то время Ангелина позволяла это делать, чтобы он почувствовал себя сильнее, но сколько бы он себе таким не казался, на деле он таковым не был. Моментами у Ангелины спадала пелена с глаз, она становилась сильной и неуправляемой и видела, насколько он слаб, а потом ей снова хотелось чувствовать себя беззащитной и опять она позволяла держать верх над собой – это как своего рода игра. «Поддавки» – называла её Ангелина, это то, чем она занималась – поддавалась более слабому сопернику, затем наблюдала, как он возносит себя от радости победы и наглеет, пока ей снова это не надоест.