– Видела бы меня сейчас моя мама – это был бы такой шок для неё, такое разочарование во мне, крушение её, заметь – её, а не моих, надежд. Она обозвала бы меня проституткой, начала бы таскать за волосы, как в детстве… – Брюнетка поделилась, что её регулярно лупили за малейшую провинность, поэтому она сейчас просто наслаждается ролью плохой девочки. – А твоя как бы поступила, если б узнала, что ты посещаешь подобные заведения?

– Моя бы не удивилась, – поддержала беседу Диана. – Особенно папа – это он ещё не знает про такую вечеринку, а то давно бы сюда припёрся, в первых рядах. Для него здесь настоящий рай.

– А для тебя?

– Что? – Диана сделала вид, будто не поняла вопроса.

– Тебе самой-то здесь нравится?

Учительница пристально смотрела, оценивая её реакцию, но Диана только пожала плечами и честно сказала, что она думает об этом пати, и чего она в действительности от него ожидала.

– Так в чём проблема? В этом коттедже собираются возрастные. Идём в другой, я тебе покажу.

Когда женщины перебрались в следующий коттедж, у Дианы просто отвисла челюсть: там тусовалась молодёжь – кругом царило всепоглощающее веселье, участники были молоды и красивы, источающие жизнерадостную энергию. Атмосфера была изрядно наполнена запахом секса, он бил мощной струёй отовсюду, перед глазами мелькало и крутое кожаное облачение, и маски, и другая секс-атрибутика.

Подпившая Диана растворилась среди толпы. На свадьбах и других банкетах всегда находился кто-то, кто её осуждал: за наряд, привлекающий мужское внимание, за слишком откровенные танцы с задиранием юбки, за акробатические движения и весёлый нрав, а в этом месте она могла делать всё, что душе угодно – этим занималось здесь поголовное большинство. Кто-то танцевал вообще без юбки, кто-то прохаживался без трусов, посреди танцпола стояла молодая пара: девушка была на коленях, а парень стоял со спущенными джинсами.

Двери комнат не закрывались – там все занимались кто чем хотел: женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, на этом празднике правил Эрос. Диана сравнивала происходящее с вакханалией или сатанинским пиршеством. Многие подходили знакомиться, но она ускользала, она приехала, чтобы изучить обстановку, так сказать, на разведку, возможно, в следующий раз она заманит сюда Красного Шарфа и будет демонстрировать с ним утехи на людях, как это делали другие пары.

Она примкнула к одной красивой женщине, чем-то схожей с ней по темпераменту. К четырём часам утра, когда часть свингеров разъехалась, а часть улеглась по лежбищам, эти две не могли угомониться, они продолжали танцевать на столах под звон посуды. Муж красотки пытался стаскивать их оттуда, но женщины сопротивлялись, и в результате завалились под стол. Распалившаяся девица засосала Диану в губы – так они и уснули в обнимку, пока муж не разбудил их. Девушка на полу перевернулась на другой бок, а Диана перебралась на диван и улеглась в обнимку с её мужчиной. «Надо же, – мелькнула у неё мысль, – на обычной вечеринке я бы за это по морде получила, а здесь любая женщина только порадуется за своего мужа».

Так как Диану психологическая сторона секса интересовала больше, чем сам процесс, она вступила с мужчиной в продолжительную дискуссию. Собеседник поделился подробностями своей биографии, как он раньше гулял от жены со страшной силой, как они устраивали кровавые драки, но что-то мешало им разойтись и перестать трепать друг другу нервы, а потом жена предложила посетить подобное мероприятие и тут понеслось… Теперь у них всё наладилось, они гуляют на глазах друг у друга и не предъявляют никаких претензий.

– Вот так браки и сохраняются, – сделала выводы Диана, – ну будет от тебя тайком гулять муж или жена… Так лучше гулять всем вместе!

Домой она уезжала как всегда довольная, в надежде и дальше участвовать в таких вечеринках, где можно встретить массу единомышленников.

«Я другая, – записала она в дневнике, – я без поступка не могу. Я секс люблю».

Глава 22 Цирцея с острова Эя

После поездки переписка на сайте снова зашевелилась – Диана подыскивала «свежее мясо» на ближайший уикенд. Обычные мужчины её не интересовали, она заостряла внимание на ком-нибудь неординарном, с кем опасались знакомиться другие женщины.

Переписка с сыном цыганского барона:

Он: Устала?

Она: Неприятная усталость есть. Всё сделала, что хотела. Бывает устаёшь, а толку нет – бесполезно проделанная работа, не приносящая результата.

Он: Ну самое главное, что всё хорошо! Мы когда увидимся?

Судя по телефонному разговору и фотографиям, Ангелина видела в нём человека интеллигентного и воспитанного, а Диана жаждала экстрима, в первую очередь она видела в нём экспонат для своей коллекции. Подобно Кирке, или Цирцеи – полубогини из греческой мифологии с острова Эя, чью любовь познал Одиссей, оказавшись в её обители, она так же коллекционировала мужчин. Согласно мифологии, Кирка обращала мужчин в свиней, они возлежали в разных уголках острова, теша её самолюбие. Но с лёгкой руки Дианы, казалось бы, интеллигентные, работящие, непьющие и воспитанные экспонаты её коллекции, хоть в плане образном, также со временем напоминали свиней.

Переписка с сыном батюшки, поющим в церковном хоре:

Он: Ты меня не помнишь?

Она: А что, должна?

Он: Помнишь, мы с тобой ездили на набережную? Ты мне ещё предлагала заняться любовью на заднем сидении.

Ангелина напрягла память и вспомнила встречу с обаятельным худощавым парнем, с которым они катались летом возле городского пляжа. Поначалу они говорили о высоком, парень спел, поразив Ангелину своим громоподобным голосищем, но когда она прямым текстом ошарашила его непристойным предложением, то он сразу смутился, отпугнулся из-за её чрезмерной активности и весёлости.

Он: Так чем занята?

За это время юноша видимо изменил угол зрения на случившееся.

Она: С кем-нибудь поеду на набережную…

Он: Со мной!

Она: Всё, упустил ты своё счастье…

Он: Давай заеду?

Она: Если серьёзно, я буду делать уроки с сыном.

Он: У тебя есть дети?

Кемаль из Стамбула хорошо говорил и писал по-русски:

Он: Ах, Диана! Как бы я хотел, чтобы ты приехала ко мне в Стамбул.

Она: Приглашаешь?

Он: Всегда буду рад! Жду с нетерпением твой ответ.

Синявская просмотрела переписку со скептицизмом и поубавила пыл, она настаивала ни с кем не встречаться из всех вышеперечисленных:

– Цыган приворожит, с сыном батюшки – грех, Стамбул хочет развести на деньги.

Предостережения подруги не имели значения, лучше бы она беспокоилась за мужчин, пойманных в сети Дианы. Борис говорил: «ты меня присосала, приворожила», Павлухин твердил, что она своим соблазном подталкивает людей к греху.

К десяти часам вечера после совместного распития двух бутылок белого вина дома у Синявской, Ангелина захотела взрывного продолжения вечера и стала активно отвечать на все сообщения подряд. Отбор фаворита вечера продолжался по громкой связи; сначала мужчины пугались, услышав прямым текстом, что она хочет встретиться сиюминутно для интимного времяпровождения и деликатно заканчивали разговор, но через несколько минут снова перезванивали. Она пообещала Павлухину, который как обычно выполнял роль няньки для собственного сына, вернуться часа через два, но только у Синявской она уже просидела часа четыре.

Переписка шла и с новыми, и даже с теми, с кем она встречалась раньше: за ней обещал заехать насторожившийся от внезапного предложения сын цыганского барона, активизировался замначальника по пультовой охране Станислав. Ангелина запуталась в мужиках, рассылая всем подряд видео как она позирует и эротично облизывает губы. Многие не могли ей дозвониться, телефон ни на минуту не освобождался от бесконечных звонков, как на горячей линии. При всём изобилии желающих провести с ней вечер, идеально никто не подходил: один предлагал завтрашний день, другой хотел сначала узнать друг друга получше в долгих беседах…

Опустошив последний бокал, она вызвала такси и стала прихорашиваться перед зеркалом в прихожей. Сегодня она была одета в чёрный костюм в восточном стиле: шаровары из мягко драпирующейся ткани и подходящий к ним блузон, спущенный на одно плечо, в ушах у неё болтались длинные элегантные серьги. Ангелина, пошатываясь, застегнула ботильоны на высокой шпильке и небрежно накинула короткий воздушный пуховик в форме трапеции – под этим обликом скрывалось множество личностей: деловая женщина, заботливая мать, страстная любовница, соблазнительница и распутница. Подруга пожелала удачи и захлопнула за ней дверь.

«Как ты думаешь, кто из всех кандидатов добился моего расположения?» – высветилось смс, от звука которого Синявская подпрыгнула на кровати в пол шестого утра.

«Цыган? – ответила она, сощурив полусонные глаза и тыча по буквам невпопад, потом передумала: – Пульт? Нет, композитор из Москвы? Может таксист?» Она представила во всех красках уставшего бедолагу – таксиста, приехавшего на вызов, и тут к нему подсаживается эта стерва с неиссякаемой энергией, голодная пожирательница мужчин со светящимися, как у киборга, глазами.

«Врач из Хорватии, мы с ним два часа по городу катались».

Синявская подумала, что пока они пили вино, никакой врач в кастинге не участвовал, значит он появился в промежутке подъезд-такси и видимо оказался лёгок на подъём в отличие от остальной нерешительной массы. Она начала проваливаться в сон, как прозвучало новое сообщение:

«А потом я до пяти утра с молодыми ребятами в бане плясала. Ребята свободные, на полгода в командировке, хорошо зарабатывают. Я им очень понравилась». Ещё бы, подумала Синявская и отключила звук.

Несмотря на вечно неработающее состояние, Павлухин вёл дела по времени: два часа побуду с ребёнком, в одиннадцать схожу в магазин, в понедельник буду убираться в квартире, в субботу отдыхать – ему осталось завести деловой ежедневник и нанять для этой цели секретаршу. Поэтому возвращение Ангелины в шесть утра он расценил не как беспорядочную гульбу бывшей жены, а как нарушение его строгого, соблюдающегося со всей ответственностью графика: он планировал в девять вечера уехать домой, чтобы утром постирать носки, но, благодаря Ангелине,