Пара лениво вылезла из машины. За рулём была Ангелина, поэтому Борис, пользуясь случаем, не отказал себе, чтобы хлебнуть пивка. Чпокнула банка, и Опека, запрокинув голову, начал жадно высасывать её содержимое. Допив прохладные «ноль-пять», он с хрустом смял аллюминевую тару и с размаху швырнул в кусты.

– Подними, что бросил. – Услышали они за спиной грубый мужской голос, который явно не шутил.

В проёме калитки стоял сорокапятилетний (плюс, минус) небритый мужик с татуировками на предплечьях, вид у него был явно недружелюбный. Только сейчас приехавшие поняли, что вокруг слишком чисто, а значит это достигается усилиями местных, которые приходят сюда собирать мусор – один из таких местных стоял сейчас перед ними.

– А я ничего не бросал, – включил Опека дурачка. Враньё для него было смыслом жизни, он это делал не напрягаясь, само собой.

– Я сказал – подними! – Мужик исподлобья пялился ему прямо в глаза.

– Чё ты ко мне привязался? Я сказал – не бросал! – Борис начал показывать гонор.

Их диалог постепенно перерастал в ругань, тот – борзый, и этот – борзый, диалога не получалось. Ангелина, чтобы избежать раздувания конфликта, стала заманивать своего любовника в машину. Борис отступал нехотя, тогда мужик в считанные секунды откуда-то приволок лом – в этот момент пара уже хотела садиться в авто, когда Борис понял, что этот «абориген» несётся со своим копьём прямо на автомобиль, принадлежащий Ангелине. Уехать они бы точно не успели, мужик, не задумываясь, разнёс бы этим ломом лобовое стекло или капот, а может и всю машину бы изуродовал.

Борис выступил ему навстречу и ухватился за лом, между ними завязалась борьба. Лом вращался в четырёх руках по кругу, он представлял собой твёрдый экватор с двумя, крутящимися вокруг него, наборами мужской мышечной массы. Два «быка» напрягали последние усилия, кряхтя и отнимая орудие друг у друга, Ангелина что-то кричала, пытаясь успокоить обоих, но мужики как будто её не слышали, услышала только жена «аборигена». Она выбежала из той же калитки и стала верещать на всю улицу, кого усмиряя, а кого прогоняя:

– Дурак! Опять хочешь сидеть?! Уезжайте, уезжайте отсюда! Забирай своего мужика! Коля, Коля не надо… Брось!

В подходящий момент Борис поймал зубами ухо противника и стиснул его более крепко, чем лом – мужик издал короткий вопль, в это время его руки невольно ослабили хватку и лом оказался в руках у Бориса. Тот сразу с силой откинул его в заросли, туда же, куда перед этим улетела банка. Хозяин пляжа с окровавленным ухом не растерялся и рванул за новым вооружением, его женщина продолжала душераздирающе орать, жестикулируя руками:

– Уезжайте! Уезжайте! И не приезжайте сюда больше!

Ангелина заводила мотор, когда Борис запрыгивал в машину, их обоих трясло в панике, теперь главной целью было улепетнуть куда подальше, но не тут-то было – машина, проехав несколько метров, забуксовала в грязи. Ангелина давила на педаль газа, из-под колёс хлестала серая жижа и обдавала недавно помытую на мойке машину.

Мужик с татуировками снова появился в проёме калитки. Для напуганной пары эта калитка стала вратами ада, из которых постоянно выходило какое-то зло. В этот раз «зло» надвигалось на них и тащило охотничье ружьё, следом за ним из «врат ада» снова вылетело кричащее создание – его вторая половина, которой он не внимал.

– Коля! Коля! – вопила она.

Суровый мужик вскинул ружьё на непрошенных гостей, застрявших в предательской каше из грязи, в ловушке, подготовленной высшими силами специально для подобных случаев. С Ангелины сошло семь потов, когда она сдавала взад-вперёд, ещё больше углубляясь колесом в земляную яму – дуло уже нацелилось на них, жена на заднем плане визжала.

Ещё один рывок… Всё! Слава богу! Колёса оказались на траве. Любовники помчались, как угорелые прочь из этих мест. «Зло» по-прежнему стояло с прицеленным ружьём, но не стреляло – скорее всего ружьё было незаряженным.

Испуганные маски у обоих не слезали с лиц около десяти километров.

– Лучше бы ты её поднял, – сожалела Ангелина.

Борис попытался что-то ответить, только вместо слов он издал картавое звучание – она бросила на него обеспокоенный взгляд: его губы украшали подтёки чужой крови, челюсть была травмирована. Борис, держась за скулу, прошепелявил снова – нормально говорить не получалось. Ангелина внезапно закатилась от истерического смеха, с ней произошло что-то подобное защитной реакции – возвращение психики из состояния повышенной опасности. Он уставился на неё, как на сумасшедшую, а потом тоже подхватил, закатившись со смеху. На протяжении следующих километров любовники ехали и хохотали, вспоминая произошедшее, мужик теперь казался им клоуном, он стал для них очень смешным с этим потешным, уморительным ружьём… И неважно, что всё могло закончиться трагически – ведь не закончилось же…

Последующие дни они упивались этой историей, словно беспечные подростки. Знакомые Бориса, кто «в теме» его событий, в душе снова ему позавидовали – и баба молодая и жизнь весёлая, не то, что у них.

Его жизнь превратилась в сплошной экстрим с тех самых пор, когда он познакомился с Ангелиной. Даже сейчас, когда их отношения, казалось, наладились, пока внутри сидящая Диана старалась не проявлять себя, не требовала свежего мяса, в один «прекрасный» день он снова получил по полной, когда она прикупила новый смартфон. Борис так и не понял – за что она, неблагодарная, так его возненавидела? А дело было так.

Опека и Попечительство после возвращения Ангелины из магазина электроники взялся помочь активировать купленный гаджет, он радовался её новой игрушке – телефону с размером экрана в два раза превосходящим, чем у предыдущего, как радуется дитя. Закачал в него приложения, проверил камеру, помог перенести список контактов. Её насторожило, что Борис зачем-то позвонил со своего номера на её номер, сбросил и снова продолжил активацию, при этом он неустанно внушал, что девочка должна быть чистой, вразумлял, что сейчас он уедет домой, а она чтоб не баловала. «Ну ладно, – подумала Ангелина, – потом проверю, что ты там делал в моём телефоне».

– Конечно, ты поедешь к своей жене, а я должна скучать дома одна. Мне будет скучно.

– Ну что значит – скучно? Какое опять тебе надо веселье? Чем-нибудь займись, кино посмотри… Я же завтра опять приеду.

Борис потоптался в дверях, и за ним захлопнулась дверь. Раз заняться было нечем, а девочка должна быть чистой, Ангелина села изучать новый телефон: приложения пестрили разнообразными картинками, контакты тянулись бесконечным списком – тут она вспомнила о подозрительной проверке и полезла в папку вызовов. А это ещё что такое? Стоп! Кроме Опеки, на этот номер никто не набирал, но в недавних значились непонятные звонки со странными кодами – она тут же стала вбивать эти номера в поисковик. То, что ей открылось, ужаснуло её больше, чем когда-либо: номера выводили на приложение для слежки родителей за детьми. Тут же выскочили отзывы: «Мой муж установил эту программу и постоянно следит за мной и выносит мне мозг каждый день…», или «Дети с вашим приложением становятся параноиками, постоянно думая, что за ними следят». Приложение позволяло следить за местонахождением, прослушивать через микрофон и читать переписку. Ангелина перелистала всё, что он закачал, по телу пробежала дрожь – злосчастная картинка того самого приложения для деспотичного контроля за подростками, которое бурно обсуждали пользователи интернета, светилась в её телефоне среди прочих.

«Хакера, значит, нанял… Ах ты скотина, сволочь продвинутая! Надо же… Так спалиться. – Мысли переполняли через край, такого экстрима у неё ещё не было. – Жуткая, страшная тварь, которая всех ненавидит и за всеми следит! Меня, наивную дуру, при знакомстве обманул и сейчас обманывает. Следит. Шпионит. Не, ну это нормально? Он должен домой к своей бабе ехать, а я одна тут сидеть и тосковать?»

Она тут же сделала скрины и отправила Борису, как доказательство, после чего сразу удалила из телефона всё лишнее, в сообщении она добавила, что разочаровал он её окончательно и унизил своей слежкой. Ангелина была в бешенстве. Это она-то плохая? Да она, как открытая книга, ей было бы стыдно следить за своими детьми – все имеют право на личную жизнь и она в том числе, а этот полудурок сидит и слушает, как она, совершенно свободная женщина, скачет на Вадиме, таком же свободном мужике.

И стоило ей когда-либо открыть WhatsApp, как контролёр начинал трезвонить и ругать, что сидит она там с кем-то – не с ним, требовал выйти оттуда и если не выйдет, отрубит ей всяческую связь.

«Это ты сделала меня параноиком», – пришёл от Бориса ответ. Стрелки перевелись на неё – в том, что он сделал, Ангелина оказалась виноватой.

«Что тебе от меня нужно? – злилась она. – Так вести себя… Ты просто идиот! Я хочу, чтобы ты отстал от меня!»

Она пришла в кухню и жадно отхлебнула коньяка из горла, мысли крутились, как рой оголтелых шершней. Борис только и делал, что пытался отчаянно её изменить, ему казалось, что бабу надо спасать, будто она летит в глубокую пропасть, а он, такой весь правильный, как в мультфильме «Чип и Дейл», спешит на помощь!

Но Опека не делал ничего, чтобы измениться самому, не совершал нормальных мужских поступков по отношению к женщине, которой постоянно твердил – «люблю» и которую, допустим, надо спасать. Помыть на мойке машину любовницы за её же счёт – это поступок? Заправить эту машину, когда у неё нет денег, в долг, который она потом должна будет ему отдать – это поступок? Приготовить завтрак из её же продуктов – это поступок?

Накипело… Ещё он сказал, что всем желает смерти, кто прикасался к ней. Так кому надо меняться? Кого спасать?

Сообщения от Бориса приходили одно за другим: «Со мной общаться видимо не хочешь», «Главное – здоровья тебе», «Маразматичка», «Тебе хорошо делай, ты всё равно этого не ценишь», «Всё волком смотришь», «Молчишь?» Борис был обижен, его уличили в благородных действиях и не поняли к чему он стремился.