– Да нет у меня там никаких отношений! Ты же сама всё читала. Когда хозяйка поняла, что я её разыгрываю, то так и ответила: «Гандон!» Какие тут могут быть отношения? Я целый день на работе, как Папа Карло, кручусь-верчусь…

– Как уж на сковородке ты крутишься-вертишься!

– Ну как мне тебе доказать? Если только вздёрнуться – единственное, что осталось…

– Вздёрнись!

Борис свесил нижнюю губу и уставился на Людку, выронив тряпку. Пауза затянулась.

– Всё! Надоело! – нервно засуетился двоеженец. – Если я никому не нужен, только и осталось влезть в петлю! – Он быстрым шагом направился в спальню. – Не хотите, чтобы я зарабатывал деньги и приносил их домой? Не надо! Не хотите, чтобы я тут строил для семьи? Пожалуйста! – Голос Бориса удалялся в глубину дома, потом снова возобновлялся по мере приближения. – Переписка какая-то… Написать может кто угодно и что угодно! – Он прошёл мимо, развязывая в руках старомодный полосатый галстук.

– Может тебе верёвку бельевую дать? – предложила супруга, взглянув на галстук с недоверием.

Он бросил на неё осуждающий взгляд, и Людка заметила, как у него заблестели глаза. Эти разговоры услышала дочка, которая только начала засыпать. Громко топая по ступеням, дочка прибежала со второго этажа в одном ночном одеянии и вопросительно уставилась на родителей, время было – третий час.

Борис разыскивал удобную балку или крюк – как назло, в верхней части помещений ничего не выпирало, ни единого гвоздочка…

– На суку лучше, на суку! У нас деревьев полно! – продолжала комментировать жена. К тому моменту у Бориса на глазах были настоящие слёзы.

– Папа! Ты что делаешь? – вскрикнула дочь. – Отдай галстук! Вы что совсем охренели?! Может хватит вам? Папа, хватит! – Девочка отняла галстук и обхватила отца руками – Борис стоял отрешённый, уставившись на жену, он приподнял ватные руки и тоже обнял дочь. Людка почувствовала, как синяки, на которых до этого она не акцентировала внимания, налились и стали жечь неприятной болью, она вытянула шею, заглядывая за плечо, и потрогала самый обширный синяк на задней части руки.

– Идите спать. – Вымотанная морально и физически, терпеливая жена флегматично развернулась и направилась в спальню, давая понять, что спектакль окончен.

Борис на время прервал поездки к Ангелине, предоставив ей неполную информацию о случившемся – о синяках она узнала из присланных фотографий, которые он ей переслал уже на следующий день, но подробности избиения она узнала в одностороннем варианте: физическая сила была применена только со стороны его сумасшедшей супруги, а сам он исключительно оборонялся. Про спектакль с повешеньем решил умолчать, не хотел быть клоуном, хотел выглядеть героем, терпеливым мучеником, которого все должны жалеть.

Чтобы не скучать, пока у Бориса семейные передряги, Ангелина решила съездить с младшим сыном к родителям в летний загородный дом. Хорошо, что не присутствовала бабушка, когда пацан поделился с дедом своей уникальной находкой:

– У мамы есть целый мешок оторванных писек!

Дед удивлённо перевёл взгляд на Ангелину.

– Что у мамы есть? – наклонившись, попробовал уточнить он у внука.

Ребёнок развел руками, показывая масштабы:

– Во-о-от такой огромный мешок с во-о-от такими оторванными письками. – Вид у Данилы был очень счастливый, Ангелина уловила, что у отца лицо тоже расплылось в довольной улыбке.

– Бабушке не надо об этом говорить! – Она своим назиданием тут же убрала улыбки с лиц обоих, казалось, что один гордился, а другой завидовал.

Вышла бабушка с наполненными тарелками в руках.

– Ба! А у мамы есть…

– Замолчи! – гаркнула Ангелина.

– Что у мамы есть? – бабушка застыла на одном месте, удерживая тарелки. Хана тарелкам , подумала Ангелина, но сын недовольно ответил себе под нос:

– Ничего…

С того момента она решила возить всю коллекцию эротической амуниции – этот «проклятый пакет» с собой, в машине, и не на заднем сидении, где обычно сидит младшенький любознательный сын, а в багажнике, вместе с тросом и аварийным знаком.

Как только с любовником налаживались отношения, так снова у него очередная угроза развода – Ангелине их развод в настоящее время был невыгоден. Это раньше она хотела и жить с ним, и детей совместных родить, даже двоих, а то и троих, но теперь – не дай бог, она раскусила этого опекателя, раскрыла его изощрённые методы получения собственной выгоды, посидела под домашним арестом… Ну уж нет! Хотя она понимала, если Людка настоит на своём и разойдётся с Борисом, ей, Ангелине, придётся его приютить, и тогда он начнёт контролировать каждый её помысел, каждый шаг, каждое движение все 24 часа.

Так как Ангелина никогда ещё не позволяла себе измен при любом муже: законном или сожителе, лишь после того, как выгоняла его из дома – она замахается выгонять Бориса, когда её приспичит. Вдруг ей снова захочется посетить свинг-пати, или навестить мужчин из других городов, но в таком случае всё накроется. Проблемой станут обычные посиделки с подругами, к тому же ей придётся обстирывать его, готовить, как это делала жена – только излюбленное и в большом количестве. Пока этот груз тащила на себе Гейша.

Борис и сам понимал, что совместная жизнь с Ангелиной – это жизнь на мине: на её территории она регулярно будет выставлять его за дверь, на его жилплощади – будет убегать сама, причём в любое время суток. Брак Бориса с Людкой был выгоден всем троим.

Вот уже две недели, как Опека и Попечительство не появлялся, налаживал семейные отношения, его пребывание в стенах родного дома стало практически постоянным, и Гейша искренне удивлялась: почему работа у Папы Карло перестала занимать уйму времени?

Глазами Ангелины ситуация в этой семье складывалась как эмоциональная игра – закрытая игра Бориса и Людки, и ей казалось, что эти двое втянули её в свою игру, Ангелина и без них нормально бы существовала, но она им зачем-то понадобилась… Чтобы дать эти эмоции, чтобы у них всё забурлило и закружило – вот зачем. Ангелина считала, что до знакомства с ней Борис и Людка давно стали друг другу безразличны, их совместная жизнь была ничем иным, как рутинным проживанием под одной крышей, а тут появилась – Она, и всё у них всколыхнулось… До Ангелины, кроме свадьбы и рождения детей, в этой семье ничего не происходило, её появление определённо добавляло адреналина: этот бежит… чуть ли не вешается, эта демонстративно уезжает, потом возвращается, потом опять собирает вещи, машина чуть ли не пылает синим пламенем, одежда кромсается…

По мнению Ангелины, с её появлением жизнь в этой семье заиграла новыми красками, они стали жить весело и интересно. Так значит она удостоена похвалы? Это ей они обязаны за укрепление уз поблекшего до её вторжения серого, скучного брака?

Но глазами Людки всё обстояло иначе: на нервной почве у неё появились сильные головные боли, здоровье настолько покосилось, что не было дня без приёма горсти таблеток, несколько раз её клали в отделение неврологии. Борис об этом ничего не рассказывал: дома в эти дни хлопотала старшая дочь, а истинную причину этих обострений он прекрасно знал, но ничего не мог с собой поделать…

Если раньше Людка по-настоящему любила мужа, то теперь она то и дело шептала, глядя на него: чтоб ты сдох, скотина! От былой любви не осталось и следа, в одну постель с ним ложиться не хотелось, от его прикосновений коробило. Окружающие в один голос твердили: да разойдись ты с ним – пробовала, множество раз: уходила, писала заявление, но он присосался, как клещ, сказал, что не отпустит. В какие-то моменты возвращал её с любовью и извинениями, а бывало и такое, что угрожал, грозился отобрать у неё всё: имущество, детей, препятствовать в работе, убить наконец…

У неё создалось впечатление, что Борис читает её мысли: он всегда знал, чем она занимается, с кем общается, какие действия планирует, ревновал её ко всем окружающим, контролировал каждый шаг: почему так долго моется в ванной, о чём задумалась, на кого она сейчас посмотрела? Один раз с размаху разбил о тротуарную плитку Людкин телефон, потому что она кому-то ответила, а Борису послышался мужской голос.

Адреналина в их семье действительно хватало, и нисколько не меньше его было до появления Ангелины. В тандеме Людка-Борис свадьба и рождение детей могли показаться самыми пресными событиями – их жизнь состояла из драк, боя посуды, вечной ревности у обоих. Были и другие, постоянно меняющиеся бабы, с которыми воевала жена: к ним она приезжала сама и устраивала разборки. Разница лишь в том, что Борис и представить себе не мог, что встретит такую, как Ангелина – в сравнении с ней предыдущие бабы померкли, но попал он в собственноручно выкопанную яму и теперь будет в ней сидеть, не в силах выбраться, потому что яма оказалась непомерно глубокой, и чем больше он в ней карабкался, тем глубже закапывался.

«Где ты ещё вторую такую найдёшь?» – кокетничая спрашивала у него Ангелина, имея ввиду себя – на что Борис со всей серьёзностью отвечал: «Не дай бог!»

Ангелина думала, что он скучно жил – ни дня он не жил скучно, трепля нервы бабам. У кого какие увлечения: кто-то любит спорт, кто рыбалку, кто – посидеть с мужиками в баре, а кто развлекает себя участием в «жизненных мыльных операх», играя в них главного персонажа в любовном треугольнике, а может в четырёхугольнике, если сюда добавить Диану – именно она играет ключевую роль, правильнее сказать – роковую.

Поздним вечером, изголодавшись, в отсутствии Бориса, по вниманию и восхищению, Диана облачилась в эротический корсет и прикрыла верхнюю часть лица чёрно-красной маской в венецианском стиле – маска придавала шик. Стоя перед зеркалом, она порепетировала с манерами и мимикой, сегодня женщина-вамп себе особенно нравилась. Диана провела языком по верхней губе. «Я готова!» – прищёлкнула она им и запустила эфир. Набежали фанаты, вопросы и просьбы строчились со скоростью, многие давно дожидались восхождения этой звезды.