После этого случая Ангелина перестала тусоваться в тех двух соседних домах, да и ребята пропали, почувствовали за собой грешок. Это было к лучшему: гулянки сократились, что дало возможность погрузиться с головой в сдачу итоговых экзаменов – на кону стоял диплом.

Единственным мужчиной, с которым она проводила свободное время и могла совместно напиться в данный период, являлся её отец – об этой незаурядной личности не мешало бы написать множество отдельных историй, или целый роман, скорее многотомник. Он так же сыграл ключевую роль в её воспитании, в превращении ребёнка-ангела в порядочную стерву: папа таскал Ангелину, начиная с подросткового возраста с собой по кабакам, более того, ему нравилось выдавать собственную дочь за свою бабу. Он любил похвастаться перед мужиками, большинство из которых не были в курсе – кто она на самом деле, и верили, что у него такая молодая и сексуальная подружка. Кому-то он для большего эффекта представлял Ангелину в качестве новой молодой жены и уверял, что развёлся с предыдущей – все поражались, степень их удивления сложно было передать, а отец от этого испытывал кайф.

Эта игра стала любимым развлечением отца. Иногда он просил, чтобы Ангелина представлялась просто знакомой, якобы у них общие дела по работе. Состряпав на ходу сценарий, он вёз её к очередному дружбану, объясняя в дороге, как она должна подыгрывать, строить глазки, флиртовать… Разработал целую систему подмигиваний, где коронным моментом был исход операции. Попавший на приманку приятель не сводил с Ангелины глаз, истекал слюной, перешёптывался с отцом: как бы это знакомство продолжить в приватной обстановке… Папа, доведя друга до пика жажды, увозил Ангелину обратно, а по пути хохотал над ним всю дорогу – это стало его хобби: таскать свою привлекательную дочь по знакомым, чтобы над ними поржать.

Если к дочери приходила подруга Надя, то отец брал с собой обеих – от этого эффект только усиливался: папа подъезжал на вечеринку к друзьям в сопровождении двух хорошеньких молодых тёлок. У присутствующих мужиков сразу загорались глаза, а папа в безудержном экстазе отвозил девок назад, вращая руль и покатываясь со смеху.

Он всегда жаждал, чтобы какой-нибудь друг захотел и маму, но мама категорически отказывалась в этом участвовать. Ангелина была инструментом для реализации его скрытых фантазий, даже её внешний облик был отшлифован им самим: высокий каблук, короткая юбка, прозрачные детали одежды, подогревающие воображение… Не подруги, а папа давал советы, что одеть и как накраситься, на что именно клюнет противоположный пол… Он воплотил в Ангелине образ идеальной для себя женщины.

Глава 3 Дюймовочка с кротом

Было теплое июньское утро. Листва шумела над головой на фоне растянутых по всему пространству голубого неба увесистых облаков, горожане, облачённые в лёгкие ткани летних расцветок, привычно бежали по делам. Кто-то застыл в ожидании общественного транспорта. Подошёл автобус. Ангелина на этой остановке делала пересадку, чтобы добраться в институт на сдачу последнего экзамена. Она вошла в автобус, присела, сложив на коленях пёстрый пакет со стопкой тетрадей, и стала с интересом осматриваться по сторонам – напротив сидел какой-то придурок и громко матерно обсуждал свою бабу с таким же, ему под стать, собеседником. У Ангелины «завяли уши». Она косилась на него и сочувствовала той, о которой сейчас шла речь. Придурок приготовился на выход, и тут в его «объектив» попала нарядная симпатичная блондинка в коротком розовом с белыми цветами платье, бросающая на него укоризненные взгляды.

– Девушка! Вы – моя судьба! – выпалил он, обращаясь к Ангелине. У той сразу поползли на лоб удивлённые брови. Она огляделась по сторонам и к своему сожалению убедилась, что обращается он именно к ней.

– Мне сейчас выходить… Дайте быстрее свой телефон! – Придурок в нетерпении то и дело поглядывал в окна.

Чем ближе подъезжал автобус к очередной остановке, тем настойчивее убеждал он её не совершать роковой ошибки:

– Судьбу не обманешь, и эта встреча не случайна… Я просто уверен, что мы оказались в одном месте неспроста. Это сигнал! Это свыше!

На них таращились все пассажиры. Ангелина не выдержала и крикнула ему свой шестизначный номер, когда тот уже стоял на тротуаре, сдерживая руками двери автобуса. Она надеялась, что придурок его не запомнит, но за окном постепенно удалялась сцена, как этот «подарок судьбы» выспрашивает в газетном ларьке ручку, после чего быстро записывает цифры на запястье. Девушка ухмыльнулась и тут же выкинула этот эпизод из головы.

На следующий день закрутилась карусель из родственников и друзей по случаю дня рождения Ангелины и успешной сдачи экзаменов заодно, но не только её друзей: на все дни рождения дочери отец приглашал всех своих – было не протолкнуться… Весь вечер трещал телефон, она едва успевала отвечать на поздравления тех, кто сегодня не уместился в их квартире. Папа гоготал. В один момент она, ответив на звонок, услышала в трубке незнакомый мужской голос. По ходу беседы виновница торжества сообразила кому он принадлежит – тому самому придурку, свисающему с подножки автобуса. Его звонок был некстати, она попыталась от него отвязаться, ссылаясь на гостей, которые галдели на заднем фоне, но Сергей – у придурка было имя, услышав по какому поводу все собрались, попросил, чтобы они включили радио и ждали. Ангелина была заинтригована.

Впоследствии она узнала, что нет такого места, где бы у этого Серёжи Лукина не было знакомых. В самый ближайший момент по радио голосом очень известной ведущей зазвучало поздравление для Ангелины Нестеровой от её лучшего друга Сергея. Ведущая елейным голосом щебетала слаженной речью, в то время, как гости слушали в ступоре и молчали. Их удивлению не было предела – в то время по радио такое звучало лишь в избранных случаях: мало было каналов, поздравительных передач, и очень редко кто дозванивался.

Через несколько дней Ангелине и сокурсникам вручили дипломы, сразу после торжественной части начался выпускной вечер. Под воздействием алкоголя на выпускницу накатила сентиментальность. Провожая глазами уходящих сокурсниц, обнимающихся со своими кавалерами, ей захотелось, чтобы её похвалил и поздравил кого-нибудь не из числа родственников, а близкий друг, и она набрала номер Качка. Ангелина стояла на улице у открытого телефона-автомата, какие тогда висели на стенах зданий, в новом шикарном платье и промокала под дождём, выслушивая занудные оправдания, что сегодня он сильно занят и не может сейчас разговаривать. Качок положил трубку, даже не поздравив.

Зато на следующее утро позвонил Сергей Лукин и завалил её с головы до ног красноречивыми поздравлениями с похвалой. Ангелина была очень падка на лесть, по этой причине и не выдержала – согласилась на встречу с этим чудиком.

Лукин пришёл на свидание практически со всей семьёй: братом, его женой и пятилетней племянницей. За неделю она забыла, как он выглядит и переводя взгляд с одного на другого из двух одинаково высоких парней, вспоминала: который из них? Серёжей Лукиным оказался тот, кто был пострашнее. Его тонкое бледное лицо с узкими губами плохо запоминалось, от старшего брата отличали растопыренные уши и излишняя худоба, будто он совсем не ел, или «не в коня корм». Он был настолько худым, что с него сваливались без того малоразмерные джинсы, ремень их едва удерживал на плоских ягодицах и узких, таких же, как талия, бёдрах. Это после него отец Ангелины выпалил знаменитую фразу: «Лин! Вот ты девка вроде симпатичная, фигура у тебя такая хорошая… Но мужики твои – зоопарк!»

Несмотря на это, она увлеклась Лукиным и всё больше им восхищалась: остроумный, обладающий уникальным чувством юмора Серёжа не употреблял ни капли спиртного, ну разве что безалкогольное пиво, нецензурно в её присутствии он не выражался – в последний раз это было при знакомстве в автобусе, тогда же и в первый.

В её жизни ещё не было такого уникума: свой высокий интеллект Лукин никогда не знал куда применить, великолепное чувство юмора не знал куда пристроить, а умение быстро находить с людьми общий язык и легко с ними договариваться помогло ему обрести своеобразную профессию, которая так и называлась с его слов – «договариваться с людьми». Но никто за всю жизнь так и не узнал, что это за профессия и кем он работал.

Лукин одевался с иголочки: на нём всегда были дорогие, не по карману, туфли, одежда высокого качества, но когда Ангелина впервые попала к нему домой (это было в тот же день, когда он пришёл на первое свидание с семьёй), то поняла, что живёт он как бомж. Может это не совсем верное сравнение: бомжи не имеют квартир, но… думаю, вы поняли, о чём я.

Его родня: брат, сноха, ребёнок и вместе с ними Ангелина в тот же день остались у него ночевать, все в одной комнате. На утро в квартире появилась импозантная мама и увидев новую подружку повела Лукина на кухню разбираться. Она долго отчитывала его полушёпотом, из-за чего у Ангелины сложилось впечатление, что родители Лукина строгие, внимательные к сыновьям.

– Да ей лет четырнадцать! Ты что, на детей переключился? – доносилось из кухни. – Когда ты за ум возьмёшься? Тебе сколько лет? Двадцать восемь? Тебе давно жениться пора!

Остальная молодёжь присоединилась к ним, чтобы успокоить маму и ввести в курс дела – маме они представили новую девушку в качестве невесты, невзирая на то, что Лукин с ней виделся второй раз. Ангелина смутилась, но разубеждать не стала, в тот момент цель была одна: задобрить маму. С этого дня для всех настали счастливые времена, которые продолжались всего два с половиной месяца. А теперь по порядку о том, как быстро приходит счастье и как ещё быстрее оно проходит, оставляя после себя очередные разочарования.

Лучшая подруга Надя поделилась волнующей новостью, что она беременна. Отцом ребёнка был Володя – завсегдатай того притона, где тусовались наркоманы-напёрсточники. Будущий отец был специалистом по обчистке квартир. Несмотря на ситуацию, неудачную для беременности безработной незамужней подруги, Ангелина отнеслась к этой новости с завистью: в последнее время у неё было много беременных подруг, и она помечтала, как они могли бы все вместе гулять с колясками. Посыл направился в космос – желание было исполнено. Будучи знакомой с Лукиным всего несколько свиданий, она предложила попробовать не предохраняться – Лукин очень удивился, но возражать не стал.